— Вы не просто наглец и хам! Вы — редкая сволочь! И я сегодня же буду жаловаться вашему начальству. Не сомневаюсь, что вы вылетите из полиции в одну секунду с волчьим билетом.
Францев был уже во дворе Ашимова. Он стоял в сторонке, поджидая, судя по всему, Павла. Они встали рядышком.
— Вика — очень достойная девушка, — шепнул Николай. — Не бросай ее, пожалуйста.
— Не собираюсь даже, — ответил Павел.
Ашимов сидел в кресле в золотом бархатном халате. На голове у него была черная тюбетейка, расшитая серебряными нитями. За креслом, тоже в таджикском халате, стояла его молодая русская жена-блондинка и старательно изображала грусть. Таджиков было много, в том числе и детей, уминавших конфеты. Толпилось несколько русских из городка. Правда, Францев сообщил, что поначалу русских было куда больше, но скоро уйдут и эти, потому что поняли: спиртного не будет.
В ворота вошел молодой высокий таджик. Он подошел к креслу и что-то сказал Ашимову, тот ответил. Парень наклонился, и Рустам Фарухович его поцеловал. Тут же Ашимов нашел взглядом участкового и подозвал его взмахом руки.
Францев подошел, и Рустам Фарухович показал ему на молодого таджика:
— Это Фарид, он друг моего несчастного сына. Я его тоже люблю. Вот эта наша национальная тюбетейка чусти, что на моей голове, это его подарок. Фарид что-то хочет вам сообщить.
Францев с молодым таджиком подошли к Кудеярову, и Фарид, оглянувшись, негромко сказал:
— Я знаю, за что убили Алика.
— Говори, мы внимательно слушаем.
Фарид вздохнул и продолжил:
— Я работал два года назад на бензозаправке. Это была большая станция, с магазином и кафе. У нас было всегда много народу. Иногда некоторые пытались заправиться и уехать, не заплатив, а я сидел за мониторами, куда камеры транслировали все с улицы, и следил за порядком. Разное происходило. И некоторые вещи я записывал на диск, сохранял для смеха. Например, были случаи, когда в машине занимались сексом. Машина с парочкой отъезжала от колонки, вставала за станцией, думая, что их не видно. Машина раскачивается, а камера все снимает — смешно, конечно…. Дрались люди иногда… Или кто-то залезал в чужую машину, чтобы украсть что-то. А однажды подъехал внедорожник, из которого вышел здоровенный парень и пошел оплачивать. А рядом стояла другая машина. Вдруг из внедорожника вышла девушка и открыла дверь соседней машины. Я подумал, что она хочет что-то украсть. Увеличил изображение. Но она, наоборот, что-то достала из своего автомобиля и положила в другой — в соседний. Потом вышел ее парень, заправил внедорожник, и они уехали. Следом вышел хозяин соседней машины и тоже уехал. А я все не мог понять, что же девушка туда подбросила… Сделал стоп-кадр и максимально увеличил формат. И сразу стало видно, что она положила в чужую машину пистолет. А недавно у меня был в гостях Алик, я решил показать ему старые записи. Он увидел ту девушку с пистолетом. Закричал, что знает ее хорошо и того парня здорового тоже хорошо знает… Смеялся, что теперь получит с них по полной, раз есть такие доказательства. Я спросил, кто эти люди, а он ответил, что камера зафиксировала стрелку опасных киллеров. Но он их выведет на чистую воду.
Фарид замолчал. Посмотрел на Ашимова.
— Я очень жалею, что не отговорил его тогда. Алик был бы жив. И это я виноват в его смерти.
— Ты — добрый парень, — попытался успокоить его Кудеяров. — Про этот случай мы знаем, только это были не киллеры. Алик просто пошутил. Это был муляж пистолета, который даже не стреляет, — детская игрушка.
— Вы говорите правду?
— Клянусь, — сказал Павел. — Он просто разыграл тебя.
— Я верю вам, потому что Алик любил розыгрыши.
— Тогда ступай к Рустаму Фаруховичу, передай, что мы решили твой вопрос, и стой рядом с ним, чтобы он был спокоен. А нам на работу пора.
Они вышли и направились к поднятому шлагбауму. Невольно оба повернулись к тому месту, где лежало тело Карины. И вдруг Павел вспомнил и со жгучей обидой понял, что Вика обманула его. Она не могла идти в тот вечер к Лидии Степановне, потому что не договаривалась с ней о встрече, и та не собиралась ей помогать: не было свободной вакансии, а значит, и говорить о ее назначении социальным педагогом не было смысла. Так куда она шла? И почему Карина так ненавидела ее? Если верить, конечно, утверждению Алены…
Утром он уходил из дома, когда Вика была еще в постели. Перед расставанием он подошел и поцеловал ее, сказал, что вечером принесет шампанского. А теперь он вернется с шампанским, они его откроют, начнут радоваться, а он будет улыбаться и бояться проговориться, что знает о ее лжи.
Навстречу шел молодой священник с девушкой, волосы которой были спрятаны под черный платок. Вероятно, это и были отец Петр с женой. Они оба остановились, когда Францев с Павлом поравнялись с ними. Остановились, как будто хотели поговорить о чем-то.
Францев поздоровался, и Кудеяров сделал то же самое.
— Добрый день, дети мои, — приветливо улыбаясь, произнес священник, а его жена совсем неслышно прошептала что-то.
— Вы к Ашимову направляетесь? — полюбопытствовал участковый, хотя было и так понятно, куда идет эта пара.
— Да, — опять улыбнулся отец Петр. — Хотим выразить ему наше сочувствие и нашу скорбь. Потерять единственного сына — горе для каждого родителя.
— Вы правы, — согласился Павел. — Но это поймет лишь тот, кто сам имеет детей. Если господь приказал людям плодиться и размножаться, то величайший грех для человека — не следовать этому.
Молодая женщина порозовела.
А Кудеяров продолжал:
— Отец наш небесный благословляет каждый союз детьми не только за любовь к себе самому, но и за любовь земную…
— Вы кто, чтобы говорить это? — негромко и с обидой в голосе произнесла наконец молодая женщина.
— Я тот, кто всегда рядом, и если вы с батюшкой не можете выкорчевать грехи человеческие, как сорняки с грядок, я прихожу и устраняю вашу недоработку. Первородный грех не в том, что Адам с Евой согрешили, а в том, что Адам солгал, когда Господь спросил его. Первый человек ответил, что яблоко ему дала женщина. Вместо того чтобы взять вину на себя, Адам показал на другого. А потому Спаситель принял смерть на кресте, взяв на себя вину всего человечества.
— Зачем вы нам все это говорите? — уже без улыбки спросил отец Петр.
— Пытаюсь вернуть вас к Богу. Если вы любите отца нашего небесного, если вы любите вашу жену, то Бог даст вам много детей, рожденных в благолепии — в величественной красоте промысла Божьего. Ступайте с миром.
Павел поклонился и, подхватив под руку онемевшего Францева, потащил его дальше.
Потом отпустил его, и участковый обернулся.
— Стоят, — шепнул он и посмотрел на Кудеярова. — Я каждый день узнаю вас с новой стороны, товарищ майор юстиции. Откуда в вас это?
— У меня не было дедушки, умер до моего рождения, а вот прадед был. И я проводил каждое лето у него в деревне, где он был настоятелем сельской церкви — видимо, что-то он все-таки смог мне передать. Прадед умер во время службы. Почувствовал себя плохо, встал на колени перед ликом Богородицы и попросил принять его грешную душу. Я при этом присутствовал. Но ты особенно не расслабляйся, Коля. Еще более давний мой предок был разбойничьим атаманом… А вообще хорошо, что мы со здешним батюшкой встретились, теперь можно считать, что пообщались со всеми подозреваемыми.
— Ты и отца Петра подозревал?
— Не особо, но ведь мы же почти наверняка уверены, что убийца живет на этой улице.
— Я бы не утверждал так категорично.
За разговором они дошли до рынка, участковый заскочил в магазин автозапчастей. И почти сразу оттуда вышел Уманский.
— С вашей машиной что-то случилось? — обратился к нему Кудеяров.
— Масляный фильтр решил поменять, — объяснил Леонид Владимирович и тут же задал свой вопрос: — Как у вас со временем? А то в прошлый раз не успели посидеть.
— Да и повод грустный был. Работы много, но я забегу. На днях.
— Давайте сегодня.
— Хорошо, постараюсь зайти сегодня, но только ненадолго.
Кудеяров смотрел вслед этому человеку, как он идет, как двигается — не быстро и не медленно и не крутя головой по сторонам, но, очевидно, замечая все, что происходит вокруг. Уманский, не сбавляя шага, обернулся, чтобы увидеть, куда смотрит майор, улыбнулся понимающе и помахал ему рукой. Павел ответил кивком. Рядом остановилась немолодая цыганка, она посмотрела, кому кивнул Кудеяров, а потом удивилась непонятно чему:
— Ну вы даете, ребята!
Из дверей магазина вышел участковый и показал моток кевларового троса.
— Нашли для меня. А предыдущий продали три месяца назад. Точно не помнят, кому, но утверждают, что мужику.
Пока возвращались в опорный пункт, Францев заскочил еще в магазин «Тысяча мелочей». Заскочил, не собираясь ничего покупать, пре-дупредив, что хочет просто посмотреть.
День пока еще только начинался. И что он принесет, было неизвестно.
Глава восемнадцатая
Днем Павел еще раз съездил к «Рыбачьему домику». Обошел ближайшие окрестности, еще раз все осмотрел внимательно, чтобы обнаружить хоть какие-то следы. Впрочем, не какие-то, а отпечатки шин. Отпечатков было много, потому что приезжающие сюда люди почти всегда заезжали и в лес. Вряд ли за грибами, скорее всего, из любопытства — лес всегда манит людей, не живущих возле него постоянно.
Вызванный Кудеяровым директор мини-отеля ходил за ним следом, как собачка, и почти все время молчал. Отель до конца разбирательства прикрыли. В лесу встречались пивные бутылки и окурки. Понурый директор проявлял к ним большой интерес.
— Вот еще, — говорил он, показывая на окурок, — кто-то точно здесь был. Какой-то человек…
— И белки тоже, — отвечал Павел, показывая на кучку обгрызенной семечковой чешуи.
Директор вздыхал обиженно: очевидно, он считал, что помогает.
Потом они вернулись к домику.
— Новые камеры установили? — поинтересовался Кудеяров.