Павел открыл бутылку и наполнил бокалы.
— А тот человек… Прости, конечно, он чем тебя угощал? — спросил Кудеяров.
— Паша, — попросила Вика, — не надо, а то я пожалею, что тебе рассказала.
— Я просто спросил, чтобы знать, к чему ты привыкла и что тебе нравится.
— Кажется, я уже ответила. А тот человек не пил спиртное вовсе. Он почти всегда за рулем был, а когда мы посещали ресторан, заказывал шампанское, если какой-нибудь праздник был, или белое вино. Больше не будем об этом.
— За тебя, — сказал Павел.
— За нас, — поправила Вика.
Бутылка шампанского закончилась очень быстро, словно оба спешили куда-то. Конечно, в холодильнике стояла еще одна, но Кудеяров видел, как раскраснелось лицо девушки. А потом Вика сказала, что у нее немного закружилась голова и она пойдет приляжет.
Павел хотел взять ее на руки и отнести, но позвонил дядя, и пришлось отвечать.
— Племянничек, что там у тебя творится? Жалуются на тебя.
— Кто? — удивился Павел.
— Звонили из областного управления народного образования. Говорят, что ты ворвался в дом заслуженной учительницы России — пожилой и очень уважаемой женщины, вдовы, угрозами и оскорблениями пытался заставить ее признаться в убийстве собственного мужа.
— А смысл какой мне в этом?
— А ей зачем на тебя наговаривать? Короче, она требует, чтобы ты перед ней извинился. И чтобы сделал это публично или в письменном виде.
— Если бы я нанес оскорбления публично или в письменном виде, то понятно, а извиняться из-за глупого оговора…
Подошла Вика, обняла Павла, поцеловала.
— Любимый, я пошла в постель.
— Кто у тебя? — прошептал изумленный генерал.
— Это я у нее.
— Девушку нашел. И это правильно. Молодец. Давай не тушуйся там… Ладно, этой старой грымзе-училке я сам, если надо, отвечу как полагается…
— Спасибо! Удачи!
Павел тоже забрался в постель. Вика обняла его и шепнула:
— Мне днем такой страшный сон приснился…
— Днем вообще спать вредно, — ответил Кудеяров.
Глава двадцать вторая
В магазин «Тысяча мелочей» Францев зашел решительно, не откладывая важное дело на потом. С утра надел форменную рубашку, отутюжил брюки, надел новые ботинки кофейного цвета.
Девушка Лена, которая нравилась ему, стояла за прилавком, за кассой скучала еще одна девушка, которая внимательно изучала обувь участкового.
Николай подошел к прилавку, начал рассматривать фонарики, батарейки, рыболовные крючки, средства от моли, липучки от мух…
— Товарищ участковый, — крикнула девушка из кассы, — а где вы ботинки брали?
— Где брал, там уже нет, — ответил Францев, разглядывая пакетики с семенами томатов.
— А сорок второй остался?
— Вам сорок второй маловат будет.
Кассирша не обиделась.
— Да это мужу моему. Так в каком обувном — на рынке или в торговом центре?
— Я брал в городе Милане на сезонной распродаже, — соврал Николай, внимательно рассматривая клетку для канарейки.
Продавщица с синими глазами стояла в метре от него и чего-то ждала.
— Ну вот я к вам и пришел, — неловко обратился к ней Францев.
— Слава богу, — облегченно вздохнула девушка. — А то я сама собиралась…
— Правда? — обрадовался Николай.
— Да, — кивнула она. — Еще вчера собиралась, но не решилась.
— А почему? — разочарованно спросил участковый. — Ведь столько мы с вами потеряли времени.
— Я просто сомневалась.
— Вот и я сомневался, а теперь наконец решился. Да что мы вокруг да около — давайте прямо!
— Я согласна. Дело в том, что у вас начальник приезжий…
— Он вам нравится? — спросил теряющий последние надежды Францев.
— Нет.
— И слава богу!
— Но у него машина красивая…
— Так вы из-за машины… — снова сник он.
— Ну конечно. А из-за чего, как думаете? Я вижу как-то, как ваш начальник идет пешком, а шел он в сторону церкви… Ну я не знаю, куда он там шел, а потом в другую совсем сторону едет его машина. И за рулем другой мужчина. Угонщик!
— Так! — взялся за дело участковый. — Опознать угонщика сможете?
— Опознаю, если прикажете.
— Он местный?
— Да, в нашем городке живет, но я редко его вижу. В наш магазин он вообще ни разу не заходил.
— Старый или молодой?
— Старше вас — лет сорок ему.
— Понятно. Сейчас мы пойдем в наш опорный пункт охраны правопорядка, и вы дадите показания. А ваша подруга… — и он показал на кассиршу, — одна тут управится. Она девушка опытная, как-никак замужем. Подруга, кстати, не возражает.
— В каком смысле? — попыталась возмутиться кассирша.
— В общественно-политическом. Вам известно, какая сейчас криминальная обстановка в городе, в области, в стране и вообще? Слишком много вопросов задаете, гражданка. Я же вас не спрашиваю пока, чем вы лично занимаетесь, пока ваш муж часами безуспешно примеряет ботинки в торговом центре.
— Вы серьезно?
— Шучу, конечно. Мы с Леной на часок отойдем. И вот это действительно очень серьезно.
Лена отсутствовала два с половиной часа. Францев записал ее показания быстро. Потом они поговорили о погоде, о любимых занятиях. Как выяснилось, Лена очень любит шить и прекрасно вяжет. Францев признался, что перегружен работой, всякими расследованиями и поимками преступников, на личную жизнь времени нет совсем, но зато у него на днях будет своя квартира, и он обязательно пригласит Лену на новоселье, может быть, даже вместе с ее родителями. И вообще, хоть он не очень обращает внимание на женщин, все же считает, что она самая прекрасная и самая достойная в этом городке. И если бы он был не таким обычным и простым, то давно подошел бы к ней и…
— А что же не подходили? — чуть не расплакалась Лена. — Я иногда смотрю, как вы мимо спешите по службе, а у вас пуговица на одной нитке болтается или воротничок на форменной рубашке протираться начинает…
В этот момент в помещение опорного пункта зашел Кудеяров. Увидев Лену, он шагнул обратно, сказав уже от дверей:
— Не буду мешать вам, товарищ капитан. Встреча с мечтой как-никак. Но к вечеру будьте готовы, проверьте табельное оружие: нас вызывают на задержание особо опасного преступника. И приготовьте, пожалуйста, побольше патронов.
— Так точно, товарищ майор, — ответил Францев и похлопал по пустой кобуре на своем боку.
Кудеяров находился в самом прекрасном расположении духа. Во-первых, он встретил девушку, которая ему нравится, и, может, он ее даже любит. Наверняка любит. И она отвечает ему взаимностью, иначе не было бы того, что происходит сейчас между ними… Не то, что они уже живут вместе, вместе спят, завтракают, беседуют на разные темы, а то, что они понимают друг друга и чувствуют одно и тоже. А сейчас еще и у Коли Францева, очевидно, все получилось.
Во-вторых, в голове наконец стала складываться в определенную последовательность цепочка, казалось бы, не связанных между собой фактов. Обещая дяде скорейшее окончание расследования, Павел надеялся, конечно, что интуиция, которая не подводила его прежде, поможет и на сей раз. Но все же было опасение, что его слова окажутся лишь пустыми обещаниями. А тогда придется оправдываться. Дядя может понять и простить, а вот министр, которому уже генерал-майор Кудеяров наобещал всего, может подумать, что его намеренно ввели в заблуждение.
Павел шел по городку, разглядывая дома и прохожих; ему хотелось улыбаться оттого, что все так хорошо складывается.
Рядом остановился «Мерседес» представительского класса. Стекло правой передней двери медленно поползло вниз. В машине сидел Ашимов.
— Ну что, майор, — произнес он, — не нашел еще убийцу моего сына?
— Пока нет, очень опасный враг попался, но обещаю, что…
— Помощь нужна? Я могу ребят своих тебе дать.
— Управлюсь сам.
— Финансово помогу, если требуется. Ты не стесняйся, скажи, если нужно. Если найдешь мне этого беспредельщика, можешь просить все, что угодно. Все для тебя сделаю, деньги — не проблема, только просьбочка одна: отдай этого гада мне.
— Не могу обещать. Служба.
— Какая такая служба? Служба — это вон в церкви, а ты человек совсем другой. Я столько заплачу тебе, что можешь забыть свою работу… Ладно, я сказал, предложил, а ты думай.
Стекло поползло вверх, и «Мерседес» поехал дальше в сторону туевой аллеи.
Настроение немного подпортилось.
Кудеяров шел мимо церкви, дверь которой оказалась открыта. Поднялся по ступеням, заглянул внутрь, а потом переступил порог.
Церковь была построена недавно, и это бросалось в глаза сразу: притвор пустой и с голыми стенами, убранство очень простое, почти нет икон, лишь иконы Благовещения и четырех евангелистов. Алтарь был небольшим, и обе скатерти на нем — нижняя белая и парчовая — лежали аккуратно и ровно.
Бесшумно подошел отец Петр.
— Рад видеть вас здесь. Вы случайно зашли?
— Увидел открытую дверь, вот и заглянул.
— Просто так в храм не заходят. Бог привел вас сюда. Значит, есть за что. Давно исповедовались?
Павел пожал плечами и тут же произнес, немного растягивая слова, как это делал когда-то прадед:
— Исповедуй свои грехи откровенно, помня, что рассказываешь их не человеку, а самому Богу, который и так знает твои грехи… — Он замолчал и покачал головой. — В другой раз, отче. — Потом обвел взглядом стены. — Мало жертвуют на храм?
— Небогатый у нас приход, но мы и тому рады.
— Отпевание убиенной Карины Сорокиной заказывал кто-нибудь?
— Да. Если вас интересует, кто именно, то сказать не могу….
— Я и так знаю: сосед ваш, Леонид Уман-ский.
Священник не ответил и не кивнул, он просто смотрел в лицо Павла, словно ожидая чего-то.
— Исповедоваться приду, не знаю, правда, когда, но до своего отъезда обязательно, — пообещал Кудеяров.
— Буду ждать.
Павел отступил на шаг, хотел развернуться и уйти, но вдруг ему в голову пришла одна идея, причем пришла так внезапно, что он удивился ей. Потому что можно было просто решить проблему, которая казалась нерешаемой с тех пор, как он понял, что дело, над которым он работает сейчас, раскрыть можно, но доказать виновность преступника — вряд ли.