— Отец Петр, — обратился он к священнику, — а почему бы при храме хор не организовать?
— Сам об этом мечтаю, матушку свою постоянно прошу помочь. Она согласна, но ведь у нас регента нет. Матушка Мария — она же воспитывалась в приюте при монастыре. Пению там обучали, а хором руководить — нет.
— Она — сирота?
— На все воля Божья. Так что, если Отец наш небесный захочет нам послать регента…
— Считайте, что уже послал. Есть Вика Горелова — учительница музыки из школы. Она же хоровой дирижер.
— Та самая, которая при клубе? Было бы здорово… То есть…
И отец Петр засмеялся.
— Как матушка ваша? — поинтересовался Кудеяров. — Не обиделась на меня за тот выговор, что я вам учинил?
Молодой священник смутился.
— Как раз нет. Мы оба вам благодарны. А та девушка Виктория пусть приходит в любое время. Не сможет зайти в храм, так можно прямо в наш дом.
Павел вышел из церкви, посмотрел в сторону шлагбаума, перекрывающего въезд на Боровую улицу, и обычным шагом, никуда не спеша, направился туда. Дошел до места убийства. Посмотрел на слабые следы мела и прошелся вокруг, высматривая то, что не заметил прежде.
Позвонил переполненный счастьем Францев:
— Только что проводил девушку обратно в магазин. Ей, как выяснилось, всего двадцать восемь.
— И что?
— Да это уже неважно. Мы о многом поговорили. И я понял, что стоило столько лет страдать и мучиться, чтобы встретить ее. Хотя можно было бы встретиться и пораньше.
— Так чего же ты лишних пять лет мучился и страдал?
— Дураком был, а теперь поумнел наконец. Короче, Паша, мы с ней договорились встретиться. Не сегодня, а, предположим, завтра. Где-нибудь посидим, выпьем шампанского, а потом я устрою новоселье, приглашу тебя с Викой и ее. Посидим, поговорим, ты расскажешь, какой я ценный сотрудник…
— Ну это, конечно…
Кудеяров подошел к калитке участка Лидии Степановны. Нажал кнопку звонка, потом еще раз. Стал ждать, понимая, что пока немолодая женщина выйдет из дому, доберется до калитки, ждать придется долго. Но неожиданно включилось переговорное устройство.
— Виниться пришел? — прозвучал женский голос.
— Поговорить.
— Не о чем мне с тобой говорить!
Но связь не прервалась. Павел ничуть не сомневался в том, что вдова бывшего городского головы уверена в том, что начальство уже вызвало майора на ковер и заставило подчиненного принести извинения.
— Я хочу, чтобы ты публично извинился.
— Я не против. Пригласите соседей: Ашимова, Романова, а еще лучше — Погудина, чтобы он как бывший сотрудник правоохранительных органов засвидетельствал наш разговор.
— При чем тут он? Ну да ладно.
Переговорное устройство отключилось. Павел стоял и ждал.
Наконец щелкнул замок. Дверь калитки открылась. Лидия Степановна стояла перед ним в домашнем велюровом халате пурпурного цвета. Халат подчеркивал довольно стройную для ее шестидесяти двух лет фигуру. Кудеяров невольно вспомнил, как она накануне, притворяясь немощной старухой, вцепившись в его руку, едва тащилась к резиденции Ашимова.
— Ну, — ухмыльнулась Друян, — я жду.
— Я вижу, что у вас камера наблюдения заработала, — стараясь быть любезным, начал Павел.
— Ничего у меня не заработало. Я тебя в окно увидела еще издали. И вообще, что ты мне уши заговариваешь? Пришел виниться, вставай на колени и проси прощения. Я жду!
Кудеяров вздохнул.
— Что я могу сказать, Лидия Степановна? У вас еще есть время пойти и покаяться. Бог с ним, с народным судом, но есть еще и суд Божий. Задумайтесь.
Лицо женщины побагровело.
— Что ты сказал, щенок?! Ты вообще с кем говоришь, нищеброд поганый? Я тебя, урода, до сих пор жалела, по доброте своей. Но теперь ты у меня в камеру пойдешь, на нары к уголовникам. Да я…
— Ну ладно, — произнес Павел, — будем считать, что профилактическая беседа не помогла.
Друян дернулась вперед всем телом и плюнула в Кудеярова.
— Жалко, что собаки во дворе нет! — крикнула она. — А то бы спустила на твою задницу…
И она захлопнула дверь калитки.
Со своей стороны улицы к Кудеярову направлялся Погудин.
— Что за шум, а драки нет? — весело спро-сил он.
— Почему нет? Еле ноги уношу.
— Что-то опять случилось?
— Да ничего такого. Просто старушка на взводе, нервничает. Очевидно, все эти события на нее подействовали.
— Она тебя сама вызывала?
— Косвенным образом. Но толком я не смог понять, что ей надо. Путается в показаниях, а потом вообще стала выгонять. Но кое-что успела рассказать. С трудом верится, но проверить все равно необходимо. Кстати, у Лидии Степановны видеонаблюдение заработало? Я спросил, она ответила, что в окно меня увидела. В бинокль, что ли, смотрит?
— Ничего у нее не заработало. То есть и не ломалось. Она сама камеру отключила. Не хочет, вероятно, платить за охрану. Тысячу рублей в месяц пожалела. А для нее это вообще не деньги. Но тем не менее. Такая она странная немного. Но я же вроде говорил, что и у отца Петра видеонаблюдения нет. У адвоката Куравина тоже непостоянно работает.
— То есть эта сторона улицы как была небе-зопасной, такой и остается?
— Мы же это уже обсуждали вроде бы. Не-ужели ты, майор, считаешь, что на том же самом месте опять кого-нибудь убьют? Ведь это как в артиллерии: два снаряда в одну воронку не попадают.
— Так-то оно так, — согласился Кудеяров. — Но как объяснить девушке?
— Какой девушке?
— Вике Гореловой — той самой, что обнаружила тело. Она же тогда шла сюда к кому-то. А завтра опять собирается…
— Это она вам сама сказала? — не поверил Погудин.
— Ну да. Вечером часам к восьми собирается прийти снова на эту улицу. Видимо, какое-то важное дело у нее здесь. Почему-то мне не захотела рассказать, что у нее за дело…
— Боится — пусть не ходит сюда. Но если скажете, то буду посматривать в монитор, чтобы успеть выскочить, ежели что. Но ведь сами понимаете… И потом, вдруг мне по делу придется уехать? Как тогда?
— Надеюсь, ничего не случится, но все равно спасибо, — произнес Павел и протянул руку. — Завтра вечером я в городе, дядя вызывает на беседу. Недоволен, что расследование стоит на месте. Говорит, если опять что-то случится, то других пришлют.
— Да ничего не случится…
— Как там у Ашимова дела?
— Захожу периодически, по-соседски. Немного успокоился Ашимов, но вы… то есть ты понимаешь, какое это горе?
Кудеяров кивнул. Протянул руку для прощания.
— Ну ладно. До встречи. Хотя, когда она будет, не знаю. Завтра я в город уезжаю, а там наверняка пытать будут по этому делу. Так что привет жене, как говорится.
— А Марины нет. Она в Гамбурге у подруги. — Погудин показал глазами на дом Друянов. — Через пару недель жена вернется. Потому что Лидия Степановна к дочери прилетит, а в ее обществе тяжеловато порой.
— Я это уже понял, — согласился Павел.
Глава двадцать третья
Та же самая цыганка стояла на автобусной остановке. И теперь она улыбалась Вике как старой знакомой. Зубы у цыганки были из золота.
— Привет, красавица, — сказала она.
— Здравствуйте, — ответила Вика.
— Да я и не болею вовсе. А вот ты… — Цыганка осмотрела девушку с ног до головы. — Да и ты вроде не хворая. Ну-ка, ну-ка…
Цыганка перешла на восторженный шепот:
— Да ты, красавица, беременная!
— Вы что? Не может быть. У меня и мужа-то нет.
— Муж не иголка — быстро найдется. У тебя есть любимый человек. Руку твою смотреть не буду, я в глаза твои загляну только.
И она приблизилась почти вплотную.
— Э-э, — покачала головой она, — так у тебя двое любимых… Какая ты счастливая! Плохо только, что оба они убийцы. Один уже убивал, другой будет убивать. И детей у тебя будет двое: один от одного, другой от другого…
— Вот это как раз неправда! — рассмеялась Вика. — Дети, конечно, хорошо, но…
В этот момент подъехал автобус, Вика подошла к открывшейся перед ней двери.
— Эй, красавица! — крикнула вслед цыганка. — Будь осторожнее: по лесу одна не гуляй.
За рулем сидел вчерашний водитель, как видно, он совсем не пострадал в аварии. Вика заплатила за проезд и спросила:
— Как колесо, которое вчера лопнуло?
— Слава богу, поменяли. Поставили новое, а старое заклеили, накачали и на другой автобус перекинули.
Она сошла у дерева с ободранной корой и двинулась по тропинке вдоль леса, из манящей глубины которого доносился разноголосый хор птиц. Тенора, как всегда, спешили и ломали мелодию.
Вика подошла к высоким воротам. Нажала кнопку переговорного устройства и сообщила, что пришла учительница музыки.
Охранник открыл и сказал, чтобы она шла в дом и располагалась.
— В каком смысле располагалась? — не поняла Вика.
— Просто пока никого нет, но хозяин звонил и обещал скоро подъехать.
Сначала она осталась дожидаться хозяев на крыльце, но потом все же решила войти в дом. Села у входа в креслице с изогнутыми деревянными подлокотниками и стала ждать. Прошло еще какое-то время. Вика позвонила Павлу и сказала, что задержится сегодня, потому что хозяев пока нет.
— Не надо ждать. Я сейчас подъеду за тобой, — сказал он.
— Неудобно. Привезут Кристину, они наверняка спешат, а я вдруг уйду.
— Позвони, предупреди. А я за руль — и сразу к тебе.
На самом деле ждать не хотелось. К тому же у хозяев имеется номер ее телефона, и могли бы предупредить, а так, как они поступают, по крайней мере, невежливо. Подождав еще немного, Вика поднялась, но потом решила, что сыграет какую-нибудь пьесу на фортепьяно и на этом закончит свой визит. Прошла в ту самую комнату. Села к пианино и выбрала под настроение «революционный» этюд, только уже не Скрябина, а Фредерика Шопена в до миноре.
Закончила, закрыла крышку, встала, обернулась и вздрогнула. Перед ней стоял хозяин.
— Простите, — сказала Вика, отступая на шаг.
— Да ничего, — улыбнулся он, — хорошо играешь, говорю.
И приблизился.