Мы группируемся у дверного провала, одарённые призывают силу и взывают к богам. Пустынники хрустят шеями и проверяют оружие.
— Вперёд! — не в меру энергично командует старлей.
И все сомнения и страхи враз вылетают из головы. Мы прём прямо в пасть к демонам, а мне становится весело. Нездоровая эйфория накрывает и Богдана, который идёт рядом, задорно мне улыбаясь.
Да и Каристкий опять дёргается от адреналина. И чему мы так радуемся?
Но наш пыл и задор прилично охлаждаются, как только доходим до нужного поворота. За ним по-прежнему горит огонь и слышатся голоса.
И, как только мы пересекаем границу тени света, выходя из-за поворота, я сразу же ору:
— Светлячок!
Большая часть главного зала, скрытая от нас до выхода на свет, кишит демонами. Они беспрестанно шевелятся, грудой сваленные друг на друга. Сколько их тут, просто не сосчитать. В голову бьет концентрация силы хаоса и меня пошатывает, уводя в сторону.
Я вижу, как от прорыва к нам бегут люди, а демоны заинтересованно поднимают морды. И отпускаю силу в артефакт, который Богдан с криком «давай!» поднимает над головой.
Ослепительный свет вырывается словно прямо из его руки и заполняет собой все. Вспышки силы одарённых теряются в этом потоке.
От оглушительного визга тварей и плывущей вони никуда не скрыться. Я пытаюсь отключить слух и нюх, но вся сила уходит в Светлячок. Держу поток и только приглушённые автоматные очереди дают понять, что пустынники тоже время зря не теряют. Они шли перед нами и им не нужно зрение, чтобы поливать огнём всё вокруг. Впереди невинных жертв быть не может.
Земля под ногами ощутимо вздрагивает и артефакт отключается. Хтонь, надо крепко закрывать глаза, ничего не видно первые несколько секунд. Делаю мысленную зарубку это запомнить. И тут же молю богов, чтобы такая привычка не пригодилась больше.
Пустынники явно умнее, уже вовсю шестерят груду трупов, добивая контрольными в головы. Демонов вперемешку с теми, кто их призвал. Не похоже, что они теряли зрение даже на миг.
— Лезет!
На вопль Володи реагируют все, и тварь, вылезающая из разлома, разлетается на мелкие части от нашего совместного удара. Я даже не успеваю рассмотреть, кто это был.
— Эх, сюда бы огнемёт, — с сожалением говорит Лис, смотря на расползающуюся гору туш.
— Быстрее, — Разумовская кидается к алтарю, пока остальные оглядываются. — Нельзя медлить.
Меня преследует ощущение чужого взгляда в спину, и я даже поворачиваюсь, передернув плечами. За мной лишь слегка побледневший Володя, но он смотрит на алтарь, точнее на надписи на стене позади места прорыва.
Разумовская начинает светиться, сильнее и сильнее, пока её силуэт не превращается в размытое пятно в серебристом потоке. Она направляет его в разлом. А я вижу, как сумрак, витающий над ним, сжимается, будто рой обозлённых пчёл.
— Тот, кто выше всех, взываю к твоей силе, — звенит её голос.
Поток усиливается, но и сила хаоса в ответ уплотняется.
— Не хватает… — Ольга говорит еле слышно.
Я поворачиваюсь к Покровскому, пинающему ногой ближайшего жучка. Но тут паладины дружно опускаются на одно колено, вознося свои молитвы. И их белоснежный святой дух соединяется с серебристой силой императорского рода.
Хаос начинается дрожать, по нему пробегают волны. А массивная мраморная плита чуть сдвигается краями друг к другу. И ещё чуть-чуть. Слишком медленно! Святоши склоняются ниже, словно на их плечи давит тяжёлый груз.
— Богдан, — трогаю здоровяка за руку. — Помоги им.
Покровский ухает и сжимает кулаки, концентрируясь. Его сила вспыхивает и гаснет. Он растерянно моргает и пробует ещё раз. Ему на помощь приходит целитель и тому удается успокоить расстроенного Богдана. Его сила мерным потоком присоединяется к закрытию прорыва.
Рыжий чуть ослабляет защиту, видя, что больше никто не рвётся из разлома. Хаос сам закупорил прорыв в попытке противостоять.
Я слышу за спиной движение, дальше, чем находятся наши, и резко оборачиваюсь, задержав дыхание. Куча трупов шевелится, из нееё вытягивается что-то гибкое и блестящее, хватает пустынника и, с хрустом свернув тому шею, затягивает внутрь.
Тут же из под останков начинают лезть низшие. Эти твари просто спрятались от артефакта под своими же!
— Атакуют, бей! — кричу я и тянусь в самый центр копошащейся массы.
Каритский тут же перебрасывает защиту на нас, а пустынники начинают стрелять. Эратская с боевым кличем бежит к нам, гоня впереди себя кровавую стену. Я еле успеваю увернуться, чтобы не зацепило и меня.
Моя сила жадно впивается в тела, иссушает, бросается на следующее. Мне кажется, что я уже это не контролирую. Но сейчас и не важно. Отступаю, прижимаясь спиной к стене и пытаюсь удержать в поле зрения и груду демонов, и алтарь. Нас снова оглушает верещанием.
Богдан вздрагивает, дёргает головой в желании повернуться и поток силы прерывается. Движение плит останавливается и сила хаоса расходится трещиной. Достаточной, чтобы выплюнуть очередную тварь.
— Прорыв! — кричу я, не в силах переключиться.
Из разлома пулей выскакивает гончая и кидается на Разумовскую, вгрызаясь в ногу. В сиянии видно только, что принцесса заваливается на бок, но поток не останавливает. Богдан с рёвом бросается к девушке, и руками сжимает череп демона. Тот трещит и, не выдерживая, ломается.
— Олег, — зовёт он, вытирая руки о штаны.
Хтоническим еладком вас всех! Я не вижу, что с Ольгой, но сияние не ослабевает. Значит, жива. Паладины уже опираются руками, их трясёт мелкой дрожью. Целитель бежит в этот кокон света.
— Богдан, мать твою! Врубай! — меня уже и самого начинает колотить от напряжения.
Я вижу, что Игнат ранен в ногу, у командира лицо в крови, явно человеческой, Панаевский на коленях, поток его силы еле светится. И только Аня Эратская с львиным рёвом крушит демонов, отрывая тем конечности.
Одна из них пролетает совсем рядом, с хлюпаньем врезается в стену и сползает вниз. Бешеная девчонка, ну хоть сейчас это к месту.
— Эратская, нужно что-то масштабное! — пытаюсь я её направить в нужное русло.
Пока она персонально каждому оторвёт по ноге или лапе, вторая битва богов наступит. Аня недовольно рычит на меня, бросая злобный взгляд, но кивает и останавливается, сосредотачиваясь.
Я стараюсь при помощи поиска уцепиться за как можно большее количество ещё живых тварей. Моя сила их не видит, а вот символы ифритов разлетаются во все стороны, находя цели.
От их отдачи мне становится холодно, пальцы тут же сводит, но я терплю. Эратская обрушивает на костяные черепа и непробиваемые панцири что-то жуткое, похожее на дождь. Из тягучей чёрной массы.
Крупные капли этой субстанции, попадая на живых тварей, оживают и заползают через рот, нос, уши, любые доступные отверстия. Я подгоняю их своей силой и демонов начинает разъедать изнутри.
В желании развидеть, а точнее разчувствовать эту мерзость, пытаюсь отозвать силу. Но та пирует на помирающих монстрах, поглощая исторгаемый ими хаос. Эратская падает на камни, гулко стукнувшись каской.
Целитель бежит к ней, а меня выворачивает. Уже стоя на коленях я вижу, как плита разбитого алтаря окончательно сходится, со скрипом принимая изначальный вид.
Поток императорской силы прекращается и Ольга тоже оседает на землю. Её подхватывает Богдан, усаживаясь прямо на алтарь и укладывая голову девушки себе на колени. Он гладит ее волосы и что-то шепчет.
Паладины поднимаются, с трудом разгибаясь и оглядываясь на побоище. В их глазах лёгкое разочарование. Пропустили знатную веселуху, бедняги.
Но мы сделали это! Закрыли долбанный прорыв! Мне хочется орать от радости, но меня ещё мутит. Боюсь мой крик будет сопровождаться не самой лучшей реакцией организма.
— Справились? — командир удивлённо осматривается, выискивая противников.
Но масса окончательно замерла, теперь там точно ни одной живой твари. Сила ифритов вернулась, слегка недовольная, больше целей она не нашла. С таким аппетитом нужно что-то делать. Никаких демонов не напасёшься на эти татуировки.
— Похоже на то, — я наконец чувствую, что могу встать на ноги и поднимаюсь.
— Все целы? — громко спрашивает старлей.
Кто-то коротко отвечает «да», кто-то хмыкает, кто-то просто стонет, целитель раздражённо отмахивается, переключаясь с Ольги на Анну. У той уже суетится рыжий, прощупывая пульс. Надеюсь, что он там пульс щупает… Хотя лицо у него и правда обеспокоенное.
— Только Разинский, — Лис мрачно кивает на груду трупов.
— Чтоб вас в… — вместо заупокойной молитвы командир кроет демонов матом, не сдерживаясь.
— Послушайте, — негромко перебивает старлея Володя, и тот мгновенно смолкает. — Я не смог разобрать всё, что тут написано, — прорицатель указывает на стену с иероглифами. — Но тут…
— Тут написано, что вам здесь не место, — глухой голос раздается будто отовсюду.
Мы тут же сбиваемся вместе, вскидывая оружие и призывая силу. Из темноты дальнего выхода, куда уползали низшие, прорисовывается высокая фигура. На гиганте надет длинный плащ, капюшон надвинут на лицо.
Я напрягаю зрение, чтобы разглядеть неожиданного гостя. И вижу пустоту. Там, под грубой тканью, ничего. Кроме враждебно бурлящего мрака.
— И что вы все здесь умрете, — говорящий не торопится выходить на свет. — За то, что убили моих детей.
Володя впивается в мою руку ногтями до крови:
— Нам п…ц, — емко, но совершенно неподобающе аристократу, выдает он. — Это Высший.
Глава 26
Я не успеваю согласиться с другом. Вокруг фигуры сгущается сумрак, он поднимает руку и делает ею чуть заметный взмах. Нас раскидывает силой, как котят.
Пустынников сносит дальше, протаскивая несколько метров. Одарённые держатся лучше, но мы все оказываемся оглушёнными на полу. Мне в плечо впивается что-то острое, и это чувство помогает не отрубиться от удара.
Хаос давит и душит, вжимает в камень так, что трещат кости и мышцы в попытках противостоять. Доспех вминает в меня сразу же, и я перебрасываю всю силу на простую защиту.