— Простите, но это приказ императора, — она прижимает бумаги к сердцу и воодушевлённо хлопает ресницами. — Вас ожидают на доклад, а затем сразу же отвезут по домам.
Как она лихо допрос переименовала. Решили взять в оборот сразу по прилёту, не давая возможности сболтнуть лишнее. Я не сильно удивлён, а вот друзья недовольно хмурят брови. Только Олег кривится в усмешке, как и я.
— Господа, прошу вас, — вдруг начинает умолять дама. — Это очень важно, не даст мне солгать Маат.
Против такого аргумента уже не поспоришь. Хотя мне становится интересно, что они сделают, начни мы сопротивляться?
Я прикидываю количество людей, запуская поиск. Внутри каждой из машин водитель и одарённый. Сияние их силы похоже на род Панаевских, но ощущается грознее.
А на крыше сидят снайперы. Серьезно, из-за нас? Может они там думают, что в нас демоны вселились? В руках у них непростые винтовки, а настоящие артефакты. Заряжены силой по полной.
— Конечно, раз приказ самого императора, то как можно отказать? — моя милая улыбка почему-то заставляет нервную даму вздрогнуть.
Каритский ещё для вида бухтит под нос, жалуясь на неподобающий приём, но тоже сдаётся. Нас разделяют, каждого усаживая в отдельный транспорт.
«Только ты не вздумай им признаваться!» — бросаю на прощание целителю и получаю неприличный ответ, куда идти тем, кто нас увозят.
К моему удивлению и облегчению, приводят меня не в крошечные застенки без окон. В то же здание, напротив дворца, но теперь в офис на верхнем этаже. Современная обстановка, стеклянные стены и двери, простор и шикарный вид на площадь, дворец и набережную.
Мне вежливо предлагают кофе, приносят фрукты и сладости. Я задумчиво жую какое-то печенье, когда ко мне приходит старый знакомый. Никанор Пантелеев-младший, следователь по особо важным.
Он интересуется моим самочувствием, хорошим ли бы был полёт. И, пока он не начал любопытствовать по поводу моего мнения о погоде, я спрашиваю первым:
— Что вам от меня нужно?
— Мы уже получили доклад вашего командира о случившемся в пустыне. Прошу с ним ознакомиться и подтвердить, или опровергнуть. Возможно, вы захотите его дополнить.
Следователь подсовывает мне под нос несколько листов бумаги, прошитых красной ниткой. На заглавной странице, кроме императорского герба и служебных надписей, ожидаемо стоит печать «Совершенно секретно».
Я читаю доклад старлея с улыбкой, представляя, как он его писал, с неудовольствием опуская матерные знаки препинания. Впрочем, описано всё четко, одни факты, ничего не приукрашено и не скрыто.
— Всё именно так, как тут написано, — отдаю я ему бумаги, прочитав два раза.
— Благодарю, — Никанор натянуто улыбается и протягивает мне ещё стопку. — А это доклад великого князя Бориса Саницкого, Верного Богам. Прошу ознакомиться и с ним.
По спине пробегается холодок. Вот теперь мы и переходим к сути нашей встречи. Только я не думал, что буду говорить об этом со следователем, пусть и по особо важным делам. А следователь ли он?
Я напускаю на себя максимально равнодушный вид и принимаю бумаги. Великий князь изъяснился тоже чётко и по делу. Сдав меня с всеми многострадальными потрохами. Мало того, отдельной страницей дед Олега описал рекомендации и предположения.
Я против воли начинаю мрачнеть, читая, куда меня хочет запихнуть тот, что спас мне жизнь. В разведку, короче говоря, сразу меня не возьмут. Молод, не организован и не подготовлен. Возможно успешное обучение.
Требуется специальная подготовка и надзор жриц. Рекомендуется изоляция на время подготовки. Возможно применение для особой техники допросов. Необходим ритуал привязки.
На последнем пункте я останавливаюсь, прожигая бумагу взглядом. Привязки? Меня что, на цепь хотят посадить? Да хрен вам был. Справился с Высшим и вам наваляю.
Я с ненавистью смотрю на Пантелеева, бросая бумаги на стол. Его мой взгляд ничуть не смущает. Он приглаживает края пиджака и садится на соседний стул.
Глупо, конечно, думать, что если я его сейчас придушу, то избавлюсь от проблем. Но мысль об этом мне нравится. С ней я и продолжаю на него глядеть.
— Не надо горячиться, княжич. Последнее — всего лишь рекомендации. Это не значит, что мы обязательно станем их выполнять.
— Что вам от меня нужно? — повторяю я, скрипя зубами.
— Чтобы вы подумали. Чем вы сможете быть полезны империи. И на каких условиях. Ваш род бесспорно предан императору и надёжен. И ваш долг не нарушать эту славную традицию, не так ли? Вы будете делать лишь то, что и так бы сделали. Но подготовка и методы её проведения зависят только от вас.
Ох, как бы я сейчас сжал эту шею обеими руками…
— И как долго мне позволено подумать?
— Не беспокойтесь, никакой спешки нет, — Никанор сглатывает, замечая мой взгляд. — Конечно же, вашему обучению в императорской академии это не должно повредить. Если на то будет воля богов. Пока отдыхайте и набирайтесь сил, у вас выдались не самые лёгкие несколько недель.
Я хмыкаю. Какой заботливый. Не самые лёгкие несколько недель? Хтонь, сколько я здесь? По моим ощущениям прошло слишком до хрена недель. Не самых лёгких.
— Если мы друг друга поняли, то вас отвезут домой.
— Я вас понял, насчёт обратного не уверен, — огрызаюсь я. — Что, даже не возьмете клятву молчать? — киваю на секретные документы.
— Положусь на ваше благоразумие. В ваших же интересах не распространять эту информацию вне круга тех, кто с ней ознакомлен.
Пантелеев гадливо улыбается, часто моргая. Это, похоже, первая проверка. Да и кому мне рассказывать о том, что случилось в пустыне? Прессе? Зачем только. А о второй тайне и я сам не хочу говорить.
Ну вот почему нельзя по-человечески? Мол, боец, ты нужен империи, без тебя совсем беда, спасай! Я бы подумал. А теперь я подумаю, как избежать такой чести.
— Что касается информации… — отвечаю ему не менее неприятной улыбкой. — Посвятите меня заодно, что происходит? Прорывы, Высший. Раз уж мне придётся работать со сведениями, о которых не распространяются, можно начать сразу.
Никанор задумывается, опуская глаза в пол. Сияния силы нет, он не одарённый, а то я бы подумал, что использует ментальную связь. Чуть наклоняю голову — точно, в ухе следователя микронаушник, сливающийся по цвету с кожей.
Кнут мне уже показали, давайте теперь пряником побалуйте. Я терпеливо жду его ответа.
— Ситуация в пустыне нестандартная, — наконец говорит Никанор, — Сейчас империя вместе с союзниками, разрабатывают новый план противостояния хаосу. И обсуждают новые союзы, в связи с появлением Высшего демона.
Новые союзы, а точнее очень старые, это ифриты, понятно. Кажется, только благодаря их силе и удалось остановить тварь. А уговорить их будет не просто, исходя из слов брата.
— А люди? Демону же помогали люди, — не отстаю я.
— Кочевники, — следователь морщится. — Которые, как мы думали, тоже были нашими союзниками. Пока ни одного из них не удалось взять живьём, но и над этим мы работаем. Они весьма успешно скрываются в пустыне, это их дом.
— А…
— Если пожелаете, то позже сможете получить информацию о результатах переговоров и операций, — перебивает Пантелеев, глаза его холодеют.
Ясно, это был крошечный аванс, а теперь мол, думай Игорёк о сотрудничестве.
— Прошу, я провожу вас до автомобиля, — следователь поднимается и торопливо добавляет: — Ах да, средства будут переведены в течение дня.
— Что, какие средства? — я от неожиданности даже забываю злиться.
В большом окне из-за здания дворца выглядывает заходящее солнце и подсвечивает шевелюру Пантелеева золотым ореолом.
— Ну как же, за боевые заслуги, — удивлённо объясняют мне из свечения. — Всем участникам вылазок в пустыне положены денежные награды, соответствующие рискам, положению, уровню опасности и количеству истреблённых созданий хаоса.
Количеству? Мы же там сотнями их укладывали. А Высший? Сколько стоит его голова? Хтоническим елдаком меня по лбу, почему я вообще не знал об оплате? Видимо мой рот распахивается в немом вопросе, вижу как светящаяся башка кивает:
— Да, всё верно, это очень много денег. Прошу за мной.
Солнце быстро закатывается за дома на горизонте, погружая город в сумерки.
Я иду за Пантелеевым, как зомби. Ещё и Панаевский говорил о контрибуции, целом состоянии. Отличная новость! За то, что моя шкура в постоянной опасности, оказывается неплохо платят. Думаю, больше чем неплохо.
Дом встречает меня тишиной и пустотой. Не понял, а где шарики, хлопушки и качание на руках? Куда все вечно деваются?
— Господин! — меня выбегает встречать только Слава. — Вы вернулись, слава Богам!
В её глазах искренняя радость, а улыбка делает и без того милое личико просто очаровательным.
— Вы что-нибудь желаете? — девушка хлопотливо оглядывается.
— Не надо ничего, спасибо, — тоже отвечаю ей улыбкой. — А где все?
— Так в угодьях охотничьих, на Волге, каникулы же. А великий князь по делам уехал. Велел… Просил вас никуда не выходить, — смущённо говорит управляющая.
Сразу хочется пуститься во все тяжкие, но я и сам хочу поговорить с дедом. Например, о своём банковском счёте. Старших слушаться, безусловно, нужно. Когда они адекватно объясняют зачем.
Я ещё раз заверяю Славу, что ни в чём не нуждаюсь. Кроме, пожалуй, одного, но с этим я и сам справлюсь. Комнаты, как и весь особняк, кажутся слишком большими и просторными. Но я с особым удовольствием, не торопясь, иду в спальню.
В душе я провожу, кажется, не меньше часа. Выскребаю песок из всех мыслимых и немыслимых мест. Пыль словно въелась в кожу, смываясь особенно долго. Выхожу распаренный, румяный и довольный.
В самолёте я отлично выспался, но постель всё равно меня манит. Огромная, чистая и благоухающая. И мягкая. Разбегаюсь, чтобы нырнуть в её недра. И тут в дверь настойчиво стучат.
Я застываю нелепой фигурой с руками в разные стороны. Хтонь, есть тут у каких-нибудь богов дар невидимости? Вот бы мне такую способность… Бац и нет меня. Боги молчат, а стук повторяется.