– У нее погиб брат, – ответил Влад. – Только что звонили из больницы… Поднимите ее телефон и перезвоните, если не верите!
Это прозвучало настолько убедительно, что в душе полицейского прорвался последний барьер сомнения. Он подобрал телефон, протянул его Владу и с сочувствием посоветовал:
– Выведите ее на свежий воздух, там ей будет легче…
До гостиницы, которая находилась в двух шагах от терминала, они шли целую вечность. Мари перестала плакать, ветер подсушил ее щеки.
– Мари, – через силу проговорил Влад, – я не должен был втягивать его в эту историю.
– Молчи, Влад! Ты слишком много берешь на себя…
– Это я провел его туда…
– Ну о чем ты говоришь?! Разве это дано сделать человеку?!
Он обратил внимание, и это его удивило и насторожило: Мари поняла, что он имел в виду строфантин и тот необъяснимый эффект, который препарат вызывал у него и Адриано.
Администратор отеля, привыкший к особенностям постояльцев, которые снимали номера по обыкновению на неполные сутки, не задал никаких лишних вопросов и молча протянул Владу ключи от номера.
У горничной Влад попросил валокордина для Мари, и когда она выпила лекарство, уложил ее на кровать и накрыл одеялом.
– Постарайся немного поспать.
– Я полечу с тобой, – сказала Мари.
– Нет, Мари, нет, – как можно тверже ответил Влад. – Хватит играть со смертью…
– Ты не остановишь меня, – перебила она Влада. – У меня теперь личный счет к этому камню и к «наследникам».
Он не стал спорить, вышел во вторую комнату, плотно закрыл за собой дверь и вынул из кармана ампулу.
ГЛАВА 57
Уже не было той необыкновенной легкости в теле, когда достаточно было всего одного слабого движения, чтобы воспарить подобно птице. Влад чувствовал свинцовую тяжесть в ногах, земля притягивала, как бездонная яма, ведущая в преисподнюю. Он рвал на груди хитон, ему казалось, что грубая ткань душит его, не позволяет вздохнуть полной грудью. Теряя силы, он переставал бежать, и ему казалось, что по его лицу струится не то красный, как кровь, не то черный пот. «Наверное, я болен». В голове пульсировали мысли, взмыленный табун лошадей носился в его сознании. Он смотрел по сторонам и искал воду, родник или водопад, чтобы встать под него, поднять лицо, раскрыть рот и промыть себя от нестерпимой тяжести и боли.
– Жезу!!! – крикнул Влад что было сил.
Жезу шел впереди легкой, слегка танцующей походкой, и за ним всплывали пузыри пыли. Дорога спускалась вниз, к морю, где у причала, строптиво натягивая швартовы, стоял могучий корабль. Жезу либо не слышал Влада, либо не хотел останавливаться и оборачиваться. Вдоль дороги стояли люди. С каждой минутой их становилось все больше и больше. Жезу будто не замечал их, он был расслаблен, бодро-тороплив, как человек, которому прогулка доставляет наслаждение, ибо непременно завершится большим и прекрасным событием.
Влад, отчаявшись догнать Учителя по дороге, пошел наискосок, через поле, усыпанное валунами, стараясь не выпускать из поля зрения тонкую, стройную фигуру Жезу. Но здесь идти оказалось еще труднее, и безжалостное солнце обжигало шею и руки, и камни, словно нарочно, вставали на его пути, и Влад спотыкался, разбивая в кровь ноги.
Он бы так и не догнал Жезу, если бы живой коридор, по которому шествовал учитель, вдруг не сомкнулся, образовав огромное кольцо, шевелящееся, выгибающееся то в эллипс, то принимая форму сердца, а потом снова кольца. Жезу остановился в центре. В первых рядах, ближе всего к нему, топтались старики и зрелые мужчины. Посохи стучали по земле, босые ноги утрамбовывали пыль, глаза сверкали страхом.
– Жезу… Это же наш Господь… Это Жезу… – перешептывались нестройные ряды.
Жезу медленно вращал головой, оглядывая толпу, и под его взглядом люди ломались, смешивались, отшатывались назад, словно от огня.
Он молча ждал. Лицо его было осенено мягкой улыбкой спокойствия и уверенности в себе.
– Мы не узнаем тебя! – наконец крикнул какой-то смельчак. – Скажи нам, кто ты?
Жезу повернулся на голос, но человек, посмевший задать ему вопрос, уже сжался, смешался с пылью, ушел в песок.
– Вы спрашиваете меня, кто я?
Толпа притихла, безропотно раскаиваясь в допущенной дерзости.
– Как же вы не узнаете Господа своего? – спросил Жезу, и в голосе его была печаль.
– А как же нам узнать тебя, – через силу произнес седой до снежной белизны старик, закрывший голову рваным капюшоном, – если тебя распяли и в гроб положили.
– Да, меня распяли, – кивнул Жезу и, морщась, как от боли, стал потирать ладонь. – Но разве не говорил я вам, что мне надлежало воскреснуть из мертвых на третий день?
Толпа ахнула, отпрянула, но тотчас обратной волной подалась вперед.
– Что смущаетесь?! – громче сказал Жезу. – Посмотрите на мою руку!
Он вскинул ладонь; толпу словно придавило сверху чем-то невидимым, колоссально тяжелым. Перед клеймом сгорбились и старики, и молодые мужчины, и женщины.
Жезу медленно опустил руку, а затем взмахнул ею, словно убирал перед собой тонкий, едва заметный занавес из прозрачного шелка. Толпа послушно расступилась перед ним, освобождая проход к морю.
– Не стойте! – властно крикнул Жезу. – Мне дана полная власть на земле и на небе, и потому приказываю вам: идите во все стороны и рассказывайте обо мне! Только тот, кто поверит в меня, будет спасен!
И тут живая стена обрушилась: люди упали на колени, склонили головы, и сотни глоток одновременно издали вопль:
– Господь наш!!! Спаситель наш!!! Сын Божий воскрес!!!
Жезу кивнул, одобряя такое поведение людей, и прошествовал дальше. Толпа, пронизанная всеобщим трепетом, не посмела двинуться за ним, но тотчас ринулась к его следам, оставленным на пыльной дороге. Толкая друг друга, отбрасывая слабых, давя немощных и больных, люди принялись целовать песок и, ослепленные дракой за право бесплатно получить божественное благо, не обратили внимания на Влада, который бежал за Жезу.
Жезу услышал его хриплое дыхание, нехотя обернулся, остановился, и на его лице выразилась досада. До корабля оставалась всего сотня-другая шагов, и всеми мыслями Жезу уже был в пути.
– Остановись, Жезу! – выговорил Влад, сгибаясь от усталости и вытирая с губ липкую слюну. – Остановись… Я хочу сказать тебе очень важное…
– Извини, мой друг, я не успел с тобой проститься, – сказал Жезу и, как бы раскаиваясь, развел руками.
Влад все никак не мог отдышаться. Приступ удушья мучил его. Жезу поглядывал на корабль. Ему вовсе не хотелось разговаривать с Владом. Он, как и весь иудейский народ, как и вся эта знойная и истерзанная противоречиями, верой и вечным ожиданием Мессии страна, уже в прошлом. А впереди – дорога в Рим, выметенная свежими морскими ветрами, напоенная солеными брызгами, похожая на полет…
– Ну что тебе? – едва сдерживая недовольство, спросил Жезу.
– Жезу, сейчас наступает самый важный момент… – произнес Влад. – Так случилось, что тебя приняли за Сына Божьего, в тебя поверили тысячи людей. Пройдут многие века, но твои слова, твой образ и веру в тебя будут хранить в своих душах миллиарды людей. На тебе лежит огромная ответственность, и от того, как ты будешь вести себя, чему ты будешь учить людей, какой будешь подавать пример, зависит история человечества, чистота веры и имени Сына Божьего.
– Конечно, друг мой, конечно, – согласился Жезу. – Ты думаешь, я не понимаю этого? Думаешь, мне легко управляться такой властью?
– С мыслями о тебе, Жезу, люди будут идти на смерть, с улыбкой и с радостью принимать мучения, – продолжал Влад. – Вера в тебя будет излечивать больных и помогать выжить там, где не может быть ничего живого… Никто из тех, кто живет сегодня и кому еще предстоит жить на земле, не завоюет такой популярности, какая есть у тебя…
– Все правильно, друг мой. Не боги служат людям, а люди служат богам. Мне приятно тебя слушать, но я должен идти.
– Постой! Еще несколько слов… Ты упиваешься своей властью, но не забывай о том, что сквозь твой образ и твои речи люди любят истинного Сына Божьего, чьим именем ты прикрываешься. Ты – его жалкая и непослушная тень, ты – капля грязи на его хитоне, нечеткое отражение в мутной воде…
Жезу нахмурился и кинул быстрый взгляд на серую колышущуюся, словно болото на ветру, массу. Народ продолжал драться за следы на песке. Услышать Влада никто не мог.
– Ты воспользовался доверием самых наивных, самых обездоленных, несчастных и добрых людей! – все громче говорил Влад. – Их желание встретить Мессию настолько сильное, настолько выстраданное, настолько вымученное, что, увидев и услышав тебя, сразу поверили и сами дали тебе власть над собой.
– Что ты несешь?! – зло воскликнул Жезу. – Они дали мне власть? Вот эти черви, копошащиеся в пыли, дали мне власть?
Он расхохотался.
– Ты так же глуп и наивен, как и они! – выкрикнул Жезу, прикрывая грудь краями хитона, словно ему вдруг стало холодно. – Власть и право называться Сыном Божьим дали мне не люди, а вот ЭТО! – И он резко выбросил вперед раскрытую ладонь, едва не ударив Влада по переносице. – Вот! Смотри! Любуйся! Это отметина Бога! Доказательство моего права называться его Сыном! И в этой отметине вся моя сила! И будь уверен, что я исчерпаю ее до конца, до последней капельки!
– Что ж ты свою силу в кулаке прячешь? – произнес Влад. – Разве Богу угодно, чтобы ты лгал людям, хитрил, ловчил? Чтобы отправил на крест вместо себя другого человека?
Желваки дернулись на скулах Жезу. Он осклабился.
– Тебе и об этом известно… – процедил он. – Хорошо, я признаюсь тебе. Да, я не знаю, что угодно Богу. Я не думаю об этом, потому что это его забота. А лично мне ни этот народ, ни эта земля не нужны! Мне здесь тесно и душно! И синедрион мне не нужен, как хромой осел, на котором мне разве что одну улицу из конца в конец проехать! Что мне здесь искать? Чего ждать? Чтобы продали за сребреники, а потом распяли? Да ведь я наполовину римлянин! Мой отец – римский легионер, и моя кровь клокочет от жажды покорить Великий город и подстелить его под свои ноги! Трон кесаря рассыхается без меня! Там мое место, мой Олимп, на который с истомой поглядывает старый дурак Пилат!