Глава 16.
Прущая по проходу тварь напоминала бронированного тигра, которого кто-то подсадил на стероиды. Зубастая пасть легко вместила бы письменный стол, а когти, что клацали по камням звучнее копыт, легко сошли бы за кривые кинжалы века эдак из девятнадцатого.
– Огонь! – скомандовал Ли.
Вильям с удивлением увидел, как пуля с неприятным визгом срикошетила от покрытого костяными пластинами лба. Еще несколько ударили в бок и не произвели особого эффекта. Гигантский зверь взревел и ускорил шаг, маленькие красные глазки уперлись в людей.
"И где они только берут этих тварей? – поразился Вильям, стреляя раз за разом. – Вот в прошлый раз были стаи летающих крыс, а месяц тому – змеи-пиявки. Ведь везут издалека, и денег не жалко…".
– Точнее стреляйте, видят духи! – рявкнул Ли, когда разорвавшаяся под брюхом зверя граната не заставила его даже пошатнуться.
– Есть! – хвастливо выкрикнул Арагонес, когда череп твари словно лопнул изнутри. По коридорам Вальхаллы прокатился жалобный стон и громадная туша с шумом рухнула.
– Уф, – Вильям опустил винтовку и вытер вспотевший лоб.
Хищные звери начали появляться в лабиринте полгода назад, примерно через месяц после того, как был завален вход. Как они попадали внутрь – оставалось загадкой до тех пор, пока один из легионеров собственными глазами не увидел вертолет, несущий на привязи клетку с рычащим хищником.
Хозяевам Вальхаллы показалось безвкусным зрелище схватки людей друг с другом. Они захотели гладиаторских боев, сражений человека с животным.
– Сейчас сожрут, крокодилы летучие, – пробормотал Гаррисон, глядя, как из низких облаков одна за другой пикируют твари, исполняющие на Арстриме почетную обязанность падальщиков.
– Если бы не сожрали, то тут бы воняло, как на скотобойне, – заметил Вильям.
От туши донесся клекот, неприятные утробные звуки и чавканье, от которого потерял бы аппетит прожженный обжора. Все эти звуки прервал донесшийся из ниши в стене, где остановились на ночь Вильям с приятелями, утробный кашель. Когда он стих, то наружу вылез Соболев, тощий, как привидение, с синими кругами под глазами, но живой.
– Сколько… – прохрипел он, вращая глазами. – Сколько я был без сознания?
– А с самой драки у Большого Зала, видят духи, – степенно ответил Ли. – Пять дней. Тебя чуть не в клочья тогда разорвало.
– Мда? – и Соболев принялся ощупывать себя, словно не веря, что после такого вновь сумел стать единым целым.
За последнее время Вильям два раза проходил через тотальную регенерацию и сейчас мог только посочувствовать приятелю. Возвращение к жизни было процессом долгим и очень болезненным. Первый день руки воскресшего тряслись, в глазах мутилось, и он мог только есть и пить.
– И что было интересного? – получив в руки котелок, Соболев опустошил его в считанные минуты.
– Ничего, клянусь четверкой, – Вильям пожал плечами. – Кочевали по Восточной Четверти, два раза перестреливались с Лысым Джо, вон тварь только что завалили…
Бессмысленная и бесконечная война в Вальхалле продолжалась с прежним пылом. Объединившиеся ради охоты на Макса фон Штернберка союзники с азартом палили друг в друга.
Сложился определенный кодекс ведения войны, нарушителей которого отдавали на съедение одному из хищников, то и дело попадающих в лабиринт.
Из звериного желудка воскреснуть еще никому не удалось.
– Эх, какого крокодила завалили, – Гаррисон довольно осклабился и почесал живот. – Вот бы еще девицу сюда с толстой попой и все было бы совсем хорошо… Настоящий рай!
– Нет, – твердо ответил Вильям. – Несвобода превращает любой рай в ад! Пусть сюда завезут всех секс-бомб Земли, Вальхалла от этого не перестанет быть тюрьмой! Я бы дорого дал, чтобы отсюда сбежать!
– Так-так, – Ли покачал головой. – Сбежать? Идея хороша, но вот как сделать ее не только идеей…
И бывший сержант кивнул в сторону висящей на стене камеры. Чуть дальше, на противоположной стене, виднелась еще одна. Третья блестела около фонтанчика, из которого, негромко булькая, бежала вода.
– Надо искать, клянусь четверкой! – Вильям понизил голос. – Вальхаллу строили люди, а они всегда допускают просчеты! Должно быть место, где наружную стену удастся пробить незаметно для наблюдателей!
Гаррисон мрачно засопел. Скорее всего он вспомнил первые дни, когда горячие головы пытались проложить себе дорогу к свободе с помощью полученного оружия.
К проделанной дыре тут же прилетел вертолет. Смутьянов успокоили с помощью ядовитого газа, а стену чуть позже заделал строительный комплекс. Те, кто тогда чуть не выхаркал собственные легкие, хорошо запомнили урок.
– Должно быть, – согласился Ли, – но…
– Парашют к северо-востоку! – крикнул стоящий в дозоре Арагонес.
Разговор тут же смолк, все глаза уставились в небо, где на фоне серых, как старые простыни туч виднелся белый цветок парашюта. Под ним болтался здоровенный контейнер.
– Видят духи, упадет в районе Железного Прохода, – сориентировался Ли. – А ну руки в ноги и побежали!
Импровизированный лагерь свернули в считанные минуты, вскинули рюкзаки на плечи. Тяжелые ботинки протопали по проходу, разбивая в белесую крошку скелет, оставшийся от заваленного полчаса назад хищника.
Место около продолжавшего журчать фонтанчика опустело.
Пуля вжикнула рядом с головой, Вильям запнулся и грохнулся на выставленные локти, обдирая их о крошево мелких камней. Боль заставила на мгновение оцепенеть, но он тут же покатился вбок.
Неподалеку взорвалась граната, осколки шарахнули в стороны, царапая стены, облако плазмы поднялось там, где не было никого.
– Держите, суки! – первая очередь оказалась неточной, но вторая заставила споткнуться и упасть одного из врагов.
Не тратя времени на торжество, Вильям метнулся в сторону.
Вторая граната взорвалась где-то позади. Показалось, что в спину ударило горячим и мягким кулаком. Вильям осознал, что летит, подобно гордой птице – ежу. С размаху впечатался в стену, ощутил, как хрустят кости, а рот наполняется кровью.
Упал на четвереньки и, ничего не соображая, пополз в сторону. Единственная мысль была – уйти с открытого места.
– Давай, клянусь четверкой, давай, – подбадривал сам себя, чувствуя, что конечности подгибаются.
Силы закончились и он упал, но почти сразу сумел подняться. Некоторое время стоял, опираясь на стену и жадно хватая ртом воздух. Только затем сознание прояснилось.
Эту часть Вальхаллы Вильям знал плохо, а тот закуток, где оказался, видел вообще впервые. Стены тут сходились под острым углом, а на их стыке виднелась змеящаяся, как молния, вертикальная трещина.
Мгновение Вильям тупо смотрел на нее, а затем медленно повернул голову, выискивая камеру, один из недреманных глаз базы "Георгий Жуков", наблюдающих за исполинским лабиринтом.
– Клянусь четверкой! – камер видно не было, ближайшая скрывалась где-то за изломом стены.
Вильям закрыл глаза и потряс головой, будучи не в силах поверить подобной удаче. Они искали слабое место в стенах Вальхаллы почти триста дней, без толку излазили весь лабиринт, умирали не по одному разу.
И вот – такая находка.
Открыл глаза – трещина никуда не делась, красовалась на том же месте. Камер рядом и вправду не имелось – то ли про этот закуток забыли, то ли ушлые ребята-строители просто уперли повешенное тут следящее устройство.
В любом случае это был шанс покинуть залитую кровью Вальхаллу. Вильям ощутил, как сердце сбивается с привычного ритма.
– Так, – проговорил он, облизывая губы. – Теперь бы еще вернуться к своим…
Донесшийся сверху шум, похожий на шелест скользящей по бетону метлы, заставил Вильяма поднять голову. По стене деловито спускалось напоминающее помесь краба с осьминогом существо. Из сплетения щелкающих клешней хищно смотрели белесые глаза.
– Этого еще не хватало, клянусь четверкой! – Вильям устало вздохнул и поднял винтовку.
Тварь оказалась на диво живучей. Даже получив десяток пуль, она продолжала шевелиться, тянула к человеку украшенные лиловыми присосками щупальца и издавала тихое, почти ласковое шипение.
– Пакость какая, – сказал Вильям, с хрустом расплющивая одну из конечностей.
За пределами закутка, где он оказался, продолжался бой. Трещали очереди, пули выбивали пыль из пластобетона, раздавались крики и хлопки от разрывов гранат.
Высунув голову, Вильям обнаружил, что неподалеку от его убежища распростерлась на камнях куча окровавленной плоти, недавно бывшая человеком. По сизым клубкам внутренностей пробегали судороги, лишенные кожи мускулы подергивались. Все шевелилось, давая искушенному взгляду понять, что убитый потихоньку регенерируется.
Через пару дней встанет столь же целым, как раньше.
Сделав рывок, Вильям поскользнулся на содержимом кишечника и едва не упал. Зашипел, когда резкая боль обожгла предплечье, но продолжал бежать. Даже ухитрялся стрелять на ходу.
Еще одна пуля разорвала бок, когда до баррикады из железа и камней, за которой укрылись Ли и Арагонес, остались меньше метра. Перед глазами потемнело, Вильям упал, ощутил, как его подхватывают, тащат.
Поднять веки было тяжелее, чем пошевелить мизинцем ноги.
– Видели… видели, откуда я пришел? – прохрипел Вильям, глядя в расплывающиеся лица.
– Да какая разница? – отмахнулся Арагонес. – Нам бы, во имя Святой Девы, от этих засранцев отбиться!
– Там… – говорить становилось все труднее, язык костенел, а мысли путались. – Там шанс… Нет камер и трещина… в стене! Запомните это место!
– В стене? В наружной, ты хочешь сказать? – переспросил Ли.
На то чтобы кивнуть, сил у Вильяма не осталось. Он просто закрыл глаза и отключился.
В темноте проход между двумя стенами выглядел улицей заброшенного города. Причудливо скрученные куски арматуры напоминали остовы древних автомобилей, погасшими фонарями поблескивали камеры.