– Настя…
Настя вздрогнула – на ее памяти Лиза впервые называла ее по имени.
– Настя, даже я не могу объяснить всё. Никто не может объяснить всё. Поэтому бери, что дают, и не жалуйся.
Это было сказано так неожиданно серьезно, что Настя послушно кивнула:
– Ладно. Хорошо, я беру.
Настя не без удовольствия смотрела, как люди в черном поспешно расступаются, прижимаются к стене, пропуская Лизу, а та не удостаивает их даже взгляда, шагает себе и шагает…
Они прошли в тот второй коттедж, куда Настю с доктором не пустили, поднялись на второй этаж и оказались в небольшом холле, большую часть которого занимал кожаный диван. На диване сидел пожилой мужчина с кустистыми бровями, рядом с невеселым видом стоял Покровский, у стен пытались стать незаметными охранники. Пожилой мужчина был не в настроении.
– Тебя тут не хватало, – сказал он Лизе и яростно раздавил окурок в пепельнице. – Чего пришла?
– Это Настя. – Лиза отошла в сторону, чтобы пожилой сердитый мужчина получше разглядел девушку.
– Отлично. Ее тут только не хватало. Нам всем стало теперь гораздо веселее, но я не понимаю, какое отношение…
– Пусть она попробует.
– Попробует что?
– Вы знаете, о чем я.
– Минутку… Дай-ка я соберусь с мыслями. У меня их мало, но все-таки… Это ведь та самая Настя, которая…
– Да.
– И ты хочешь…
– Я не вижу другого выхода.
– Не видишь? Тогда тебе нужно пошире раскрыть глаза, так?
– Я тоже хотел предложить… – склонился к уху пожилого мужчины Покровский, но тот отдернулся и изумленно уставился на майора, как будто с ним вдруг заговорил электрический чайник. Покровский выпрямился, и в комнате наступило тягостное молчание.
Потом пожилой мужчина сказал:
– Почему-то у меня возникло ощущение, что все идет как-то не так…
Настя подумала, что у нее точно такое же ощущение сохраняется уже на протяжении многих месяцев.
– Заткнись, – сказал пожилой мужчина. – Ради бога, заткнись. Мне бы твои проблемы…
Настя ошарашенно смотрела на него, и мужчина недовольно поморщился.
– Ну что? Что она на меня таращится? Что мы, в цирке, что ли?
– Но мне показалось, что я ничего не произносила вслух, что я…
– Вот как раз это я и хотела тебе объяснить, – поспешно оборвала ее Лиза.
4
Покровский загородил панель спиной, и было лишь слышно, как его пальцы отстукивают по клавишам код. Последний щелчок – подтверждение ввода, и дверь отъехала в сторону.
– Проходим. – Лиза подтолкнула Настю вперед, та сделала шаг и уперлась в спину Покровского, а тот застыл перед следующей дверью. Как только код был набран, первая дверь закрылась, и на несколько неприятных мгновений все трое оказались в узком пространстве между двух металлических стен. Потом раздалось шипение и отъехала в сторону вторая дверь.
Насте все это напомнило сцены из фантастических фильмов, где в изолированных лабораториях за стальными перегородками содержались всякие инопланетные твари, которые потом непременно выбирались на волю и устраивали людям кровавую баню. Покровский и Лиза, правда, держались вполне спокойно, но это еще ни о чем не говорило. Может быть, им не приходилось видеть такие фильмы.
Прежде чем открылась последняя, третья, дверь, Лиза положила руки Насте на плечи и прошептала:
– Что бы ни случилось, не пугайся.
И тогда Насте стало по-настоящему страшно. Вслед за Покровским она переступила порог небольшой круглой комнаты без окон и остановилась.
Настя огляделась и не поняла, чего же здесь можно испугаться.
– Спокойно, – снова сказала Лиза.
– Что – спокойно? Что это все значит?! Ты сказала, что я увижу что-то такое, что многое объяснит…
– Вот оно, – тихо и даже как-то торжественно сказала Лиза.
Настя вздохнула. Ей опять пудрили мозги. Ровным счетом ничего особенного не было в этой комнате. Ровным счетом ничего особенного не было в кровати, которая стояла посреди этой комнаты. И ничего особенного не было в темноволосом парне, который лежал на кровати, прикрытый до пояса пледом. Парень был ничего, симпатичный, но не настолько, чтобы закрывать его тремя дверями и окружать кучей охранников.
– Кто это? – спросила Настя.
– А ты его не знаешь?
– Впервые вижу.
– Ты ошибаешься.
– Я не ошибаюсь, я пока в своем уме. И я не понимаю, что объясняет этот парень, который лежит себе и…
– И что?
– Он… – Настя подошла чуть поближе. – Он спит?
– Можно и так сказать.
– А вот этот прибор, там, в углу…
– Что тебя интересует?
– Он ведь подключен к этому парню? Так? Но почему тогда все вот эти огоньки, все эти линии…
– Потому что прибор считает, что он мертв.
Настя посмотрела на Лизу, потом на Покровского. Никто из них не улыбался. Розыгрышем не пахло.
– Я не совсем поняла… Прибор показывает, что он мертв, а на самом деле…
– На самом деле он жив.
– Но он…
– Он не дышит. Сердцебиение отсутствует. Тем не менее он жив. Это особая стадия, ее можно назвать переходным процессом.
– Переходным? От чего к чему?
– Из одного тела в другое, – сказала Лиза. – Это я и хотела тебе объяснить.
Настя беспомощно огляделась по сторонам – ей нужно было срочно присесть, но стульев в комнате не было, и она села на пол так стремительно, что это походило на падение.
– Проблема в том, что трансформация затянулась. Вместо трех-четырех дней она продолжается уже вторую неделю, и мы не знаем, что с этим делать. Нужно как-то вытащить его из того состояния, в котором он находится. Может быть, это получится у тебя… Нужен какой-то внешний импульс, который подтвердит, что окружающая среда благоприятна для завершения перехода…
Лиза продолжала говорить, и эти не совсем понятные слова постепенно становились лишенным смысла белым шумом, накатившим на Настю со всех сторон.
Теперь она могла только смотреть, и в мягком синем свете медицинских ламп ей удалось увидеть странную вещь – у этого молодого парня, что застрял где-то между жизнью и смертью, корни волос не были темными.
Они были цвета благородного серебра.
– Настя? Эй, с тобой все в порядке? Куда ты смо… Хм.
Лиза издала странный звук, похожий на довольное восклицание картежника, которому наконец-то сдали что-то приличное.
– Тёма, – сказала она Покровскому. – Принеси-ка мне ножницы.
5
Это было не столько страшно, сколько интересно.
– Ты действительно веришь, это эта штука сработает?
– Я не верю. Я знаю. – Лиза яростно разминала розовую массу, которая с виду была похожа на густое тесто, но отличалась странным приторным запахом.
– А по-моему, это фигня.
– Ты, наверное, большой специалист в таких вещах, – съехидничала Лиза, стараясь придать розовому тесту продолговатую форму. – Ты, наверное, собаку на этом съела… Ну так приятного тебе аппетита, дорогая.
– По-моему, это очевидно…
– Когда ты нажимаешь кнопку на телевизионном пульте, каналы переключаются?
– Ну и какая…
– Переключаются или нет?
– Да.
– Так и здесь. Я делаю пульт дистанционного управления. Только не для телевизора, а для того… того, что лежит там.
Лиза насупилась – розовая масса в ее руках упорно не желала сохранять те контуры, которые ей старались придать. Она расползалась, постепенно возвращаясь в исходное бесформенное состояние.
– То есть, – вдруг заинтересовалась Настя, – можно сделать такой же пульт и для меня? И для любого человека? Просто состричь волосы, ногти, взять несколько капель крови… Да?
– Для тебя? Много чести. Обычными людьми можно управлять и так. Для этого придуманы деньги, секс и прочие штуки. Да и с сырьем вечные заморочки – лотос не на каждом углу продается. Нет уж, для тебя я бы не стала так напрягаться.
– Да, меня вы взяли в оборот по-другому, – мрачно проговорила Настя, коснувшись небольшой припухлости под кожей на шее.
– Что? – не поняла Лиза. – Какой оборот? Ах это… Ну да. Один из возможных вариантов. А тут… Чёрт! – Она раздосадованно отбросила комок розовой массы, который упорно не хотел принимать пятиконечную форму – форму человеческого тела. – Что же тут не так? – бормотала она, словно пыталась понять, где именно она отступила от рецепта в процессе приготовления сложного и редкостного блюда. – Это я сделала, это… Ну да. Только это и может быть.
– Что? – из вежливости спросила Настя.
– Ногти.
– В каком смысле?
– Это еще не его ногти. Волосы уже его, а ногти еще нет. Поэтому происходит отторжение и кукла не держит форму.
– А-а, – сказала Настя. – Понятно. Отторжение. Знаешь, если ты думаешь, что я что-то понимаю, то ты ошибаешься. А ты обещала объяснить…
– Я пытаюсь, но я же говорю – все объяснить невозможно.
– Как этот мужик с бровями смог узнать, о чем я думаю?
– А ты не разговаривай сама с собой, тогда он и не сможет залезать тебе в мозги.
– Что?
– Когда у тебя в голове всего одна мысль, понять ее довольно просто. А когда ты еще мысленно разговариваешь сама с собой, то есть придаешь своим мыслям форму слов… Это все равно что прочитать газету. А ты там именно разговаривала сама с собой.
– Люди не могут читать мысли.
– Можешь так и дальше думать, если хочешь. Тогда считай, что он подслушал твой разговор. Ведь люди могут подслушивать чужие разговоры, так?
– Но мой разговор шел у меня в голове!
– Ну и как после этого тебе можно что-то объяснять? – развела руками Лиза.
– Кто этот парень, у которого ты состригла волосы? Почему у него седые волосы у корней? Что это за переход, который затянулся?
Лиза аккуратно взяла розовую массу в ладони и поместила ее в прозрачный пластиковый пакет. Потом запечатала его и убрала в холодильник. Из этого же холодильника она достала банку «колы».
– Будешь?
– Нет. – Настя замотала головой. Соседство «колы» с чем-то похожим на человеческие внутренности подавило чувство жажды. Лизу это мало волновало – она сделала пару глотков, улыбнулась каким-то своим мыслям и сказала Насте, будто учитель настырному, но не слишком понятливому ребенку: