– Решил бы, что у нас тут плотненькая магия повсюду, – развил свою мысль Гена.
– Да, отстающее в технологическом развитии существо могло бы обычный для нас лифт воспринять как волшебный портал, – поддержал Олег.
– Ты, наверное, сама-то в «Варкрафт» ни разу не играла, да? – с жалостью спросил я.
– Фрррряу! – презрительно ругнулся Вельзевул.
– Ой, да заткнитесь вы все! – вскипела Рита.
– Поддерживаю, – неожиданно послышалось спереди, с места штурмана. – Прекращайте этот балаган. Олег, к тебе тоже относится. Вы совсем не соображаете, что́ нам угрожает, да?
В салоне воцарилась смущённая тишина.
– В любой момент из этого вашего портала может появиться такая тварь, с которой мы не справимся, – грозно продолжил полковник Дроздов, глядя на нас в зеркальце заднего вида. – И за полчаса, прежде чем исчезнуть, успеет стереть с лица земли весь город. Или весь континент. Ясно это вам?
Вот теперь стало ясно. То есть оно и раньше было ясно, просто как-то не доходило. А вообще-то – прав полковник, конечно.
– Так что завязывайте с трёпом и шевелите мозгами. Думайте, как решать. Кому нечем шевелить – просто завязывайте с трёпом. И не мешайте тем, кому есть чем. Я понятно выражаюсь?
– Рргх, – недовольно, но и негромко поддал Вельзевул.
И больше никто до следующего привала подать голос не осмелился.
Глава 12
Два оставшихся мерсетанка запарковали метрах в двадцати от берега, а ближний свет направили на воду. Наверное, теперь, если оттуда полезут какие-нибудь тридцать три богатыря, мы сразу заметим.
В полном молчании мы колесили по объездным шоссе где-то с полчаса. После чего я в очередной раз глянул на Матвея и очень вежливо попросил остановиться.
Спецслужбы, понятно, знают всё и обо всех. Но, видно, они не в курсе, что некоторых из нас укачивает в автомобиле. Причём так укачивает, что после первого и единственного раза, когда мои добрые родители решили вывезти нас на уютный погрибной-поягодный пикничок, от семейных поездок пришлось отказаться.
Ну и интеллектуальная мощь укачанного Матвея, по моим наблюдениям, заметно снижается.
Первое, что сделал этот человек, когда мы заехали на пустынный ночной берег небольшого озерца, это ушёл в камыши. Второе, что он сделал, это, выйдя из камышей, побрёл к кромке воды и уселся там по-турецки, уставившись на тёмные волны. Я понял, что сейчас как раз тот момент, когда Матвея лучше не трогать.
Дрейнер Геннадий от нечего делать побродил по песку, набрал сухого тростника, сложил шалашиком, одолжил у одного из водителей зажигалку и теперь пытался развести костерок.
Рита позанималась упражнениями для растяжки ног, напоследок попинала песок кроссовками и подошла ко мне. Я как раз спускал с плеч рюкзак, рассудив, что кот мой – не настолько потусторонний, чтобы полдня просидеть у меня за спиной и не захотеть в туалет. Намылится умотать посреди ночи – ему же хуже.
– Я тут подумала, – рыжая широко зевнула, – какие-то эти ваши Развитые не очень дружелюбные, да?
– Почему? – Я расстегнул молнию на рюкзаке, и сатана явился миру.
Вид у бедняги был, прямо скажем, помятый.
– Они же в этом своем сообщении постоянно грозятся. Мол, если что – накажем.
– «Закон суров, но это закон», – процитировал я не помню кого.
– Оке-ей, – протянула Рита. – Тогда другое. Тебе не кажется странным, что из этого их якобы благотворительного хранилища сплошь всякие монстры агрессивные прут? Нормальное такое добро эти Развитые людям сделали, да?
Я подумал, рассеянно провожая взглядом Вельзевула. Бешеный котан величаво вышагивал в свете фар, целеустремлённо направляясь – ну конечно же – к Матвею.
– Слушай, ну, наверное… Ты вот на блошиный рынок разве хорошие вещи понесёшь?
– Я не понесу, – ухмыльнулась рыжая. – У меня сестра младшая есть.
– Моя мама в благотворительные организации сдаёт, – поделился я, жестом намекая, что лучше бы нам не зябнуть в темноте, а двинуть к Гене на огонёк. – Относит им что-нибудь такое, что никому в семье не нравится, но хоть как-то хоть кому-то ещё пригодиться может. Понимаешь?
Рита хмыкнула:
– Ну, предположим. А тебя не беспокоит, что твой друг, на этих Дроздовых работая, будет добывать именно таких монстров – которые никому не нравятся? Как, по-твоему, зачем его станут использовать?
Я присел на корточки напротив Гены. Тот улыбнулся мне, точно счастливый младенец, сверкнув белками в неверных язычках пламени:
– Сосисков бы щас, братцы! Вот вообще был бы праздник!
– А что ты такой счастливый-то? – насыпалась на дрейнера Рита. – Ни разу на пикнике не был? Нас с минуты на минуту инопланетные чудовища сожрут, а он радуется.
– Ваще-то, не был, – отозвался Гена и добавил, словно это всё объясняло: – У меня батя – рокер.
– Ну и что?
– Ну как… Свои пикники у него – вот что. Он по целым неделям где-то зависает, не до меня ему. Да и то хорошо, что не дома: когда дома – тут ваще туши фонарь.
– А мама что?
– Не знаю, – Гена пожал плечами: – Мама уехала, как бы, к маме. Лет с пяти вроде не видел её.
Похоже, рыжей стало неловко. Вот мне, к примеру, стало. И ещё как-то само собой подумалось, что обычная семья и обычная жизнь – это, может, не так уж и плохо. Я даже слегка затосковал по родителям – вот до чего общение с дрейнерами человека доводит.
– Ты поэтому такой дрейнер? – ляпнул я и тут же смутился, потому что Гена явно не понял:
– Кто?
– Дрейнер, – немного неуверенно повторил я. – Ты же дрейнер?
– Не знаю, – чистосердечно пожал плечами Геннадий. – А кто это?
Рита улыбнулась, причём совершенно по-человечески. Даже опять стала немножко похожа на Элли:
– Дрейнеры – это такие унылые ребята в бесформенной чёрной одежде. Им постоянно тоскливо и ничего не хочется.
– А. Не, это не я. – С облегчением от того, что картина прояснилась, Гена помотал головой. – Чёрное стирать реже надо. А мне хочется скутер. Только при бате моём нельзя такое заводить – он, когда рок-н-роллит, неаккуратный становится. Стопудово поломает. Я починить-то могу, но не всё.
Рите опять сделалось неловко, а я снова подумал о маме и папе. Если бы я попросил у них скутер… Нет, они, конечно, в магазин не побежали бы. Но запомнили бы. И, может, придумали бы потом какое-нибудь условие: скажем, вот через пару лет закончишь среднюю школу без троек, и тогда-а-а…
Эх. Неплохие они у меня ребята на самом деле. И что эти службы им сказали?
Может, всё-таки позвонить?..
– Так как же насчёт монстров? – снова прицепилась ко мне Рита.
Я уже замечал: некоторые люди, когда им неловко, всегда атакуют. Рыжая наклонилась и уставилась мне прямо в глаза:
– Какой Роскосмос, Лекс? Полковник Дроздов. Военные они! И вам придётся им помогать. Искать в этом хранилище всякие убийственные технологии вроде того краба. Какое-нибудь оружие кошмарное. Хорошо это, по-твоему?!
Я кинул взгляд в сторону одного из мерсетанков. Дроздов с Олегом остались внутри, что-то там в полной темноте обсуждали. Водителей с агентами отогнали подальше, и те мыкались, неприкаянно болтаясь по пляжу туда-сюда. Позвать их к нашему костерку, что ли?
Потом я посмотрел на ссутулившуюся спину у кромки воды. Даже на две спины. Вельзевул уже добрался до объекта своего обожания, но, как это ни поразительно, на шее у него не повис. Сел рядом, как благовоспитанный котик.
– Н-нет… – наконец выговорил я, глядя, как Матвей протягивает руку и беспрепятственно чешет Вельзевула за челюстью, – не хорошо. Но я не думаю, что на самом деле всё так просто…
– Не так просто? – переспросила рыжая с ехидцей: – А как просто?
Я перебрал в памяти наши с Матвеем беседы о высоких технологиях, развитии цивилизации, месте человечества во Вселенной и прочем таком же жизненно важном. И попытался пересказать то, что из них понял, своими словами:
– Понимаешь, Рит, военные технологии – их всегда активнее всего развивают. Такая уж у нас цивилизация. Мы, люди… Ну, в общем-то, агрессивная раса, наверное. Хотя это не значит… – Я сбился с мысли и попробовал начать снова: – В смысле вот взять огнестрельное оружие: оно же само по себе ни хорошее ни плохое. Но это было грандиозное изобретение, понимаешь? Оно дало толчок ко множеству других изобретений – и совершенно мирных, и очень полезных.
– Не ружья убивают людей, подруга, – глубокомысленно изрёк Гена, пытаясь пропихнуть ноготь мизинца в щель между передними зубами, – а люди.
– То есть, – медленно начала Рита, – вы мне сейчас пытаетесь втереть, что тот краб на голове у библиотечной тётки – очень даже полезная технология? Он же её зомбировал! Блин, да он её убил вообще!
– На самом деле – вряд ли, – раздалось из темноты над нашими головами. – Я таких уже видел однажды, в девяносто восьмом. Они, как правило, не убивают. Просто питаются мозговым излучением или что-то вроде того.
Полковник ступил в пятно света – надо же, а я и не заметил, как он выходил из машины. И давно он нас слушает, интересно?
– Человека потом даже удавалось реанимировать. Он, представьте себе, после этого в разы лучше чувствовал запахи. Почти как собака, – поделился ободряющими сведениями полковник Дроздов, но тут же подгорчил пилюлю, добавив словно бы про себя: – Правда, слышать переставал. В смысле глох. Я присяду?
– Пожалуйста, – великодушно позволил я, словно мог бы отказать.
Покряхтывая, полковник опустился на песок между Геной и Ритой.
– Молодцы, кадеты, – негромко бросил он. – Хвалю.
– За что это? – неприязненно осведомилась Рита.
– За то, что головой думаете. По крайней мере пытаетесь. – Полковник Дроздов внимательно посмотрел на меня: – Ты, Лекс, в общем-то, правильно всё сказал. Но и девушка не слишком ошиблась. И, по правде сказать, эта… Что это вы сейчас упоминали – блошиный рынок? Да, эта барахолка Развитых Миров мне самому поперёк горла стоит.
На физиономии рыжей отчётливо проступило саркастическое: «Да ну! С чего бы?» А у полковника был такой раздосадованный вид, что я впервые подумал: а ведь его, по ходу дела, всё это порядком раздражает. Не только история с нами, а вообще вся эта история.