Через несколько секунд справа от мерцающего отверстия возникла квадратная клавиша. Сила мысли, друзья мои, вот так-то. И зрелый ум.
Я занёс ногу над зыбкой границей портала, щёлкнул клавишей и…
…и открыл глаза в кресле лаборатории. Очень вовремя, чтобы увидеть, как полковник Дроздов заносит надо мной длинный и наверняка чертовски острый самурайский меч.
– А-а-а-а!
Я дёрнулся и скатился на пол. Полковник замер в позе ронина, потерявшего хозяина буквально минутку назад. Подняв глаза, я увидел на спинке кресла, там, где только что покоилась моя голова, остаточные контуры какого-то небольшого мохнатого существа. Существо быстро истаивало и в считаные секунды исчезло вовсе.
– Зубастики, – процедил полковник сквозь зубы. – Шустрые, собаки.
Я выдохнул и стащил с головы шлем. Огляделся.
Если в лаборатории раньше и наблюдались какие-то ещё зубастики, то сейчас они испарились.
Гранд-Каньон посреди зала исчез. Несколько раздолбанных вдребезги мониторов валялись на полу вперемешку с теннисной ракеткой, багром, парой коротких уродливых пистолетов с толстым дулом, шваброй, нунчаками, ацетиленовой горелкой и вантузом. Весь этот натюрморт окружали абсолютная тишина и покой.
– Не хочу делать поспешных выводов, – заметил полковник, озираясь, как и я. – Но, похоже, задача выполнена. Молодец, Скорин.
– Служу Отечеству, – пробормотал я, поднимаясь и оборачиваясь посмотреть на кресла.
Матвей был похож на межзвёздного путешественника в глубокой гибернации. Вельзевул как-то исхитрился вскарабкаться ему на шлем и возлежал теперь на Матвеевой макушке, свесив лапы, точно гепард на ветке.
Я бросил собственный шлем на пустое кресло и снял с этого человека исчадие.
– Подержите, пожалуйста.
Сунув полковнику Вельзевула, стремительно переходящего в режим «уничтожить», я перешагнул через Матвея одной ногой и рывком освободил его от шлема.
– ОЙЙЙЙ! – Этот человек сморщился и схватился за голову. – Лекс, я же множество раз тебе говорил, что сперва надо остановить работу устройства программно, а только потом выдёргивать разъём! Ты даже не представляешь, как от этого болит голова.
– Еррорррррр! – проорал Вельзевул.
– И поделом! – рявкнул я, возвышаясь над другом, как стоматолог-маньяк над обездвиженным пациентом. – Ты совсем обалдел?! Что это ещё за «останусь там навсегда»?! Какое ещё информационное существование?!
– Какое ещё информационное существование? – эхом переспросил Дроздов и тут же охнул, потому что Вельзевул вонзил в него когти передних лап по самые подушечки и приступил к миссии «выпотрошить задними ногами».
Вовремя спохватившись, я убавил громкость:
– Твоё место здесь. Ты здесь нужен! Ты нужен мне, ясно?! И полковнику Дроздову, и мировой науке, и Родине, и вообще… Полковник, скажите!
– Говорю, – простонал Дроздов, отдирая от себя бешеного кота.
– Так, чтобы я этой ерунды от тебя больше не слышал. – Матвей хлопал глазами и молчал. – Нас ждут великие свершения! Кучу всего предстоит сделать, и без тебя мы просто не справимся. Понял? Подтверди.
– Э-э…
– Подтверди!
– Подтверждаю, – насупившись, пробормотал этот человек. – Только, пожалуйста, слезь с меня, я хотел бы размять ноги.
– То-то же… – Я перебрался через кресло обратно, протопал к полковнику и подхватил Вельзевула за шкирятник: – А ты уймись, или сдам тебя в медицинский институт, на опыты.
С суровым видом маршируя к двери мимо полковника, я поймал на себе его взгляд и уловил в нём оттенок одобрения.
– Грамотная работа с личным составом, – негромко заметил Дроздов.
Я сдержанно кивнул и распахнул дверь.
Глава 20
– Лекс!
Если бы мы были в правильной киношке, с этим восклицанием классная и симпатичная девчонка (похожая на Элли) подбежала бы и обняла меня одной рукой, а другую положила мне на грудь. И заглянула в глаза. А я улыбнулся бы ей утомлённо, но так, чтобы она поняла, что мне её там очень недоставало, и теперь мы пойдем есть замороженный йогурт.
В реальности же Рита, как сидела на полу, перешнуровывая кроссовку, так и осталась сидеть. Только ладошкой помахала. Правильно: сказано же мне было – мы очень разные.
Вместо неё ко мне вразвалочку подошёл чумазый нечёсаный Гена и ткнул кулаком в плечо:
– Ну чё, бро? Типа всё в ажуре?
Я окинул взглядом конференц-зал. То есть руины конференц-зала.
От стола и стульев остались одни щепки и гнутые железяки. Оконная решетка каким-то образом оказалась внутри, продолжая висеть на одном болте. Стены были разукрашены аж до потолка смачными кляксами лилового цвета, а на полу появилось множество крупных обожжённых пятен, словно в зале жёг костры и пел под гитару целый школьный выпуск.
Спецназовцы скучковались в центре помещения. Все шестеро выглядели вполне живыми и здоровыми, если не считать исполосованных лианами и несколько сконфуженных лиц. Вот у Олега, сидевшего спиной к стеночке, видок был гораздо бледнее, хотя в целом тоже ничего.
– У вас получилось? – слабым голосом спросил он.
– А то не видно? – буркнула Рита, завязывая тугой бант. – Конечно у них получилось. Пятнадцать минут уже без пришельцев сидим.
– Всё в порядке, – внушительно и весомо, как подобает вожаку и победителю, сообщил я и небрежно покачал обмякшим в моей руке Вельзевулом. – Как сами? Целы?
– А то не видно? – повторилась рыжая с ухмылкой, бросая взгляд на спецназовцев. – Морячки не подкачали, помогли, чем смогли. Когда очухались.
– Что тут было?
– Да ничё особенного, – Геннадий пожал плечами и грязнущей лапой поскрёб подбородок. – Ну, там, пара драконов была, потом эти, из игрушки про конец света. Том Йорк ещё был – ну, ты знаешь, из «Радиохед», клёвый чел. Да и всё вроде.
Олег, поднявшись, поковылял ко мне с видом зомби, углядевшего на горизонте носителя живых мозгов.
– Ну как там? – жадно спросил он. – Что ты видел?
Я бросил взгляд назад, на дверь лаборатории. Стоя на пороге, Матвей щурился, точно разбуженный посреди бела дня филин. Дроздову пришлось отодвинуть его с дороги.
– Знаете, Олег… Попробуйте у вашего первого добытчика спросить, – посоветовал я, глядя прямо на полковника. Кажется, тот вздрогнул. – Того, что потом перешёл на руководящую должность. Думаю, он много чего вам может порассказать… а я устал что-то.
– Дык все устали, чувак, – согласился Гена. – И спать охота. Давайте закруглять вечерину, что ли?
Я продолжал смотреть на Дроздова. Тот помолчал, подвигал челюстью и дёрнул подбородком:
– Езжайте. Вас отвезут. Доброй ночи: – Полковник повернулся к спецназовцам.
– Эй! Стоп-стоп! – Рита поднялась с пола. – «Доброй ночи»? И больше ничего?
– Вам на сегодня ещё не достаточно? – не оборачиваясь, поинтересовался Дроздов.
– Ну, ваще-то, вы б хоть сказали, что мы молодцы, или чё-нть в этом духе, – протянул Геннадий, обтирая ладонь о стену. – Типа там «благодарим за службу».
Полковник хмыкнул, но промолчал.
– И что теперь? – не отступала рыжая. – Нам сделать вид, что нам всё это приснилось, что ли? Бумажку какую-нибудь дадите подписать, чтобы не болтали, – и всё? Не запостил – значит, не было? А с этой вашей базой как теперь всё будет? А с Матвеем? Вы что, передумали его использовать или что?
Судя по выражению лица, Матвей тоже хотел бы получить ответ на этот вопрос. Вельзевул, который по-прежнему болтался у меня в кулаке, негромко мявкнул.
Полковник Дроздов медленно обернулся и по очереди осмотрел нас четверых. Я молча встретился с ним взглядом.
Рита снова раскрыла было рот, но я несильно потянул её за толстовку и качнул головой. Удивительное дело: послушалась.
– Вас отвезут, – повторил полковник и снова отвернулся.
Прошла неделя.
Мы с Матвеем по-прежнему ходили в школу и зависали у меня дома. Прикидывали, что бы такое сделать, чтобы накопить ему на комп. Точнее, я прикидывал. К моему ноуту этот человек ни разу не притронулся – по большей части сидел на диване с Вельзевулом на коленках и витал в своей параллельной вселенной.
О происшедшем мы не говорили ни разу.
Родители стали такими милыми, что это аж пугало. Никаких больше «Лёшка, хватит языком чесать», «Лёшка, хорош выёживаться». Не знаю, что им наговорили спецагенты Дроздова, но предки вели себя так, словно я взрывоопасен. Или токсичен. Или радиоактивен.
Правда, мне и самому гораздо меньше хотелось теперь выёживаться и чесать языком. Перерос, наверное.
Мне дважды звонил не-дрейнер Геннадий, и один раз я сам звонил Рите. Но ничего новенького по поводу инфобарахолки Развитых Миров сказать друг другу мы, ясное дело, не могли. Зато я узнал, что через месяц рыжая будет бежать свой первый полумарафон. А Генин батя уехал в Туапсе, причём сообщил об этом Гене эсэмэской уже оттуда (сообщил – и на том спасибо), так что Гене нечего есть, и не захочу ли я как-нибудь пригласить его на обед, на два обеда, на неделю обедов.
Уныльняа-а-а-а-а-а-а-а-ак…
Ну, то есть…
На самом деле полумарафон – это супер. И Туапсе – тоже неплохо.
Но не настолько же, чтобы затмить параллельную информационную вселенную, населённую нематериальными инопланетянами, да?
Так что если вы предположите, что каждое утро я начинал с бесплодных попыток подключиться к базе своими силами, – то будете совершенно правы.
А через неделю мой мобильник задребезжал. Неизвестный номер.
Ага.
Вот оно. Вот.
Я заранее откашлялся и постарался унять возбуждение, от которого зверски зачесалось между лопатками.
– Слушаю.
– Полковник Дроздов. – Вот тоже: как будто с его голосом надо представляться. – Предлагаю прибыть завтра в полдень, Скорин. Для вас есть работа.
Я проявил чудеса самоконтроля. Делать сальто и орать в трубку не стал. Пару разочков подпрыгнул до потолка, выбросив кулак, вот и всё. А потом строгим голосом переспросил:
– Для меня? – намекая, что и ко мне теперь можно бы на «вы».