Несмотря на раннее утро, июльское солнце уже припекало. Джим неторопливо шел по разрушенным улицам, рассеянно поглядывая по сторонам. Местных жителей не было видно, Минск словно вымер. Не видать было и немцев. Только в одном месте, нависающем над рекой, Кэббот заметил расчет хитро замаскированной противотанковой пушки, греющийся на солнышке.
Городской радиоузел размещался в двухэтажном каменном доме, сильно закопченном после пожара соседней деревянной одноэтажки. На ее развалинах копошились какие-то полуодетые парни. Одни орудовали лопатами, разгребая кучи золы и битых кирпичей, другие оттаскивали в сторону и складывали рядами обгоревшие стропила и бревна, третьи осторожно выбирали из кучи мусора осколки стекол побольше. На Кэббота они не взглянули.
Подойдя поближе, Джим закусил губу. У крыльца радиоузла стоял небольшой бронеавтомобиль. Такие машины были знакомы Кэбботу — в учебке им показывали все типы военной техники, состоящей на вооружении у союзников и противников Британии. Это был русский броневик БА-20, вооруженный двумя пулеметами. На его боках и задней стенке были нарисованы кресты, видимо, машина была трофейной. Экипаж, судя по всему, находился внутри. Кроме того, у дверей, ведущих в здание, прохаживался часовой с винтовкой.
«Немцы почему-то резко усилили охрану радиоузла… Может, их кто-нибудь спугнул? — подумал Джим, неспешно приближаясь к броневику. — И чего ради оставили в городе этих смертников? Ведь ясно, что русские возьмут Минск! На что надеются наци, непонятно…»
Он обогнул броневик и начал подниматься по ступенькам. Властный голос нагнал его сзади:
— Герр гауптманн!
Джим обернулся. Дверца броневика была открыта. Оттуда неторопливо показался высокий офицер с неприятным узким лицом. Он был в чине майора.
— Здравия желаю, герр майор! — Кэббот вскинул к полевому кепи здоровую руку.
— Что вам здесь угодно? — не ответив на приветствие, холодно продолжал офицер.
— Выполняю задание командования.
— Какого? — иронично спросил немец. — Командование покинуло город!
— Но вы же находитесь здесь, — логично ответил Джим. — Значит, тоже выполняете чей-то приказ…
— Не рассуждать! — злобно перебил майор. — Ваши документы!
«Ого, — не без тревоги подумал Кэббот. — А немец-то, оказывается, крепкий орешек. И двое солдат выбрались из броневика, третий сидит за башенным пулеметом. Плюс часовой сзади…»
Майор изучал документы Джима пристально и внимательно. Проверки Кэббот не боялся. Английская разведка фабриковала самые качественные поддельные бумаги в мире. «А если он потребует спецпропуск и обратит внимание на фотографию? — лихорадочно думал лейтенант. — Тогда придется действовать быстро…»
Но пропуск майор не потребовал.
— Значит, вы утверждаете, что являетесь гауптманном вермахта? — с непроницаемым лицом осведомился он наконец.
— Так точно, — ответил Джим, которому ситуация начала надоедать.
— А вам известно, что офицерам вермахта запрещено иметь татуировки на видимых частях тела? — Майор поднял на Кэббота холодные светлые глаза и кивнул на птицу Лайвер, украшавшую его кисть.
В следующий момент Джим вырвал из кобуры «Вальтер» и, разрядив его в офицера, бросился к броневику, чтобы оказаться в мертвой зоне пулеметного обстрела.
Товарищи по группе пытались было отговорить Джима Кэббота от участия в операции, но он и слышать ничего не хотел. Какого черта, он командир — и будет отсиживаться на явке, в то время как парни пойдут в бой?.. Ему удалось убедить подчиненных в том, что его ранение пойдет даже не пользу. Кому придется в голову то, что раненый немецкий офицер на самом деле — опытнейший боец британского спецназа?..
К счастью, найти комплект германской формы не составило труда. Честер и Ран отлучились из квартиры, а через полчаса принесли мундир немецкого гауптманна. Самого гауптманна разведчики сняли, как они выразились, на подходе к вокзалу. Форма была помятой, потертой, пыльной, но это и хорошо — новенький мундир как раз вызвал бы подозрения у охраны. А так сразу видно — фронтовик. К тому же у гауптманна оказался спецпропуск для прохода на особо важные объекты Минска.
— Фотокарточка не соответствует, — заметил Торнтон. — Как будешь выкручиваться?
— Алекс, если бы я задавал себе такие вопросы, то не пошел бы в коммандос, — отшутился Джим. — Выкручусь как-нибудь.
Прощались без сантиментов. Коммандос всегда скупы на эмоции, зато не скупятся на шутку. Их и наслушался Джим перед отходом на задание.
— Когда будешь выходить в эфир, не забудь передать привет моей маме, — напутствовал командира Ник Честер. — Она в Саутпорте ждет не дождется…
— И дай объявление о том, что продается поношенный немецкий мундир, — добавил Кен Оукли, — размер — мой.
— И песню какую-нибудь нормальную поставь, например, «Чаттануга-Чу-чу» Гленна Миллера, — встрял Фил Ран.
— Да ну их, этих янки! Еще услышат и вообразят, что Минск теперь принадлежит им! Лучше уж вруби «Боже, храни короля», — заметил Уилл Додд.
— Черт, я забыл дома пластинку! — деланно огорчился Джим, хлопая себя по карманам.
Но вот все напутствия были высказаны, и Кэббот покинул явку. Остальные разведчики отправились на свои точки с промежутками в пять-семь минут. Латушка не ночевал дома, видимо, он инструктировал подчиненных ему бойцов.
Несмотря на раннее утро, июльское солнце уже припекало. Джим неторопливо шел по разрушенным улицам, рассеянно поглядывая по сторонам. Местных жителей не было видно, Минск словно вымер. Не видать было и немцев. Только в одном месте, нависающем над рекой, Кэббот заметил расчет хитро замаскированной противотанковой пушки, греющийся на солнышке.
Городской радиоузел размещался в двухэтажном каменном доме, сильно закопченном после пожара соседней деревянной одноэтажки. На ее развалинах копошились какие-то полуодетые парни. Одни орудовали лопатами, разгребая кучи золы и битых кирпичей, другие оттаскивали в сторону и складывали рядами обгоревшие стропила и бревна, третьи осторожно выбирали из кучи мусора осколки стекол побольше. На Кэббота они не взглянули.
Подойдя поближе, Джим закусил губу. У крыльца радиоузла стоял небольшой бронеавтомобиль. Такие машины были знакомы Кэбботу — в учебке им показывали все типы военной техники, состоящей на вооружении у союзников и противников Британии. Это был русский броневик БА-20, вооруженный двумя пулеметами. На его боках и задней стенке были нарисованы кресты, видимо, машина была трофейной. Экипаж, судя по всему, находился внутри. Кроме того, у дверей, ведущих в здание, прохаживался часовой с винтовкой.
«Немцы почему-то резко усилили охрану радиоузла… Может, их кто-нибудь спугнул? — подумал Джим, неспешно приближаясь к броневику. — И чего ради оставили в городе этих смертников? Ведь ясно, что русские возьмут Минск! На что надеются наци, непонятно…»
Он обогнул броневик и начал подниматься по ступенькам. Властный голос нагнал его сзади:
— Герр гауптманн!
Джим обернулся. Дверца броневика была открыта. Оттуда неторопливо показался высокий офицер с неприятным узким лицом. Он был в чине майора.
— Здравия желаю, герр майор! — Кэббот вскинул к полевому кепи здоровую руку.
— Что вам здесь угодно? — не ответив на приветствие, холодно продолжал офицер.
— Выполняю задание командования.
— Какого? — иронично спросил немец. — Командование покинуло город!
— Но вы же находитесь здесь, — логично ответил Джим. — Значит, тоже выполняете чей-то приказ…
— Не рассуждать! — злобно перебил майор. — Ваши документы!
«Ого, — не без тревоги подумал Кэббот. — А немец-то, оказывается, крепкий орешек. И двое солдат выбрались из броневика, третий сидит за башенным пулеметом. Плюс часовой сзади…»
Майор изучал документы Джима пристально и внимательно. Проверки Кэббот не боялся. Английская разведка фабриковала самые качественные поддельные бумаги в мире. «А если он потребует спецпропуск и обратит внимание на фотографию? — лихорадочно думал лейтенант. — Тогда придется действовать быстро…»
Но пропуск майор не потребовал.
— Значит, вы утверждаете, что являетесь гауптманном вермахта? — с непроницаемым лицом осведомился он наконец.
— Так точно, — ответил Джим, которому ситуация начала надоедать.
— А вам известно, что офицерам вермахта запрещено иметь татуировки на видимых частях тела? — Майор поднял на Кэббота холодные светлые глаза и кивнул на птицу Лайвер, украшавшую его кисть.
В следующий момент Джим вырвал из кобуры «Вальтер» и, разрядив его в офицера, бросился к броневику, чтобы оказаться в мертвой зоне пулеметного обстрела.
Рядом с Домом Красной Армии двое немцев-саперов торопливо седлали мотоцикл с коляской. Кен Оукли волевым жестом остановил машину и строго спросил, указывая подбородком на здание:
— Все закончили?
— Здравия желаю, герр обер-лейтенант! — вытянулись солдаты. — Пионир Ликке, оберпионир Бахмайер!
— Меня не интересуют ваши фамилии, — рявкнул Оукли, — меня интересует, все вы закончили или нет?!
— Так точно, герр обер-лейтенант, — торопливо ответил старший сапер. — Там внутри еще остались трое человек. Через десять минут с аэродрома привезут еще пять бомб. Стены очень крепкие, могут выдержать…
— Хорошо, — кивнул Кен, — я сам с ними разберусь. Свободны.
Через десять минут на площади перед зданием появилась русская полуторка, выпущенная по лицензии «Форда». Из кабины выпрыгнул тощий лейтенант люфтваффе и бросился к кузову.
— Лейтенант! — укротил его порыв Оукли. — Срочно разворачивайте машину и везите бомбы назад! Аэродром должен быть уничтожен!
— Но, герр обер-лейтенант… — нерешительно начал возражать летчик.
— Здание и так уже нашпиговано взрывчаткой до крыши! А вам лишние бомбы не помешают!
— Но полковник Вурлицер…
— Полковник Вурлицер покончил с собой двадцать минут назад! — гаркнул Оукли, выходя из себя. — Вы что, хотите пойти под суд за невыполнение приказа?! — Он рванул из кобуры пистолет.