– Ваши родители вынуждены были расшаркиваться с англоязычным обществом, – говорила она прокуренным, сиплым голосом, поглаживая Хесуса по руке, – но мы положили этому конец, теперь это ваш город и ваша страна, мы с Питером даже отказались от потомства, дабы положить конец этой гнусной эксплуатации. Я полагаю, молодой человек, и никто меня не сможет в этом разубедить, что английский для латиноамериканцев является тем же, чем Ку-клукс-клан был для чёрных американцев. А вы знаете, что последние научные исследования установили, что слухи конца прошлого века, циркулировавшие внутри чёрной общины, приписывавшие жареной курице из “KFC” – была когда-то такая сеть, вы не помните, и слава Создателю. – Так вот, приписывавшие их курятине отвратительные свойства – якобы она была насыщена химическими веществами, стерилизовавшими афроамериканцев, оказались полной правдой! Их менеджмент, набранный из деревенщины, что балдеет от голубой травы[65], всегда был для меня сомнителен в идеологическом плане, поговаривают, что их даже будут судить!
У Хесуса уже начала болеть голова, но он не знал, как правильно закончить беседу и вырваться из лап этой прилипчивой ведьмы и её амёбообразного муженька, не сказавшего ни одного слова.
– Ах вот ты где! – Его спас профессор Райдер. – А я тебя обыскался, пойдём, надо тебя кое с кем познакомить, – он безцеремонно забрал руку Хесуса из старушечьих пальцев, одновременно обменявшись яростными взглядами с ведьмой и приобняв его за плечи двумя руками, увёл из её общества. – Ну и компанию ты себе нашёл, и на минуту тебя одного оставить нельзя, – прошипел профессор Хесусу на ухо.
– Познакомься, Хесус, – профессор Райдер подвёл его к тесному кружку, увлечённому какой-то беседой, и достаточно бесцеремонно развернул лицом к себе одного из собеседников, чья морковного цвета физиономия сперва приняла крайне возмущённое выражение, а после резко расплылась в деланно-радужной гримасе дружеского узнавания, – это мой близкий друг Илайджа П. Марёфф-младший, представитель фонда Катона, между прочим автор очень глубокой книги – «Полиция – масштабное сокращение или полное упразднение?», вам непременно нужно пообщаться, у мистера Марёффа чрезвычайно острый ум.
Тот кивнул, улыбнулся и протянул руку. Наощупь его ладонь напомнила Хесусу мокрицу, весь внешний вид глубокого автора вызвал у него резкое отторжение, особенно зачёсанные назад и тщательно закреплённые блестящим гелем волосы и заплывшие жиром остекленевшие глаза. В квартале от подобных типов соседи оберегали маленьких детишек – мало ли что такому в голову придёт.
Бросив Хесусу несколько ничего не значащих, но уместных фраз, больше напоминавших милостыню, он посчитал свой долг любезности выполненным и вернулся к прерванной беседе. Слегка развернув своё бочкообразное тело так, что Хесус оказался как бы включённым в круг гостей, Илайджа П. Марёфф продолжил свою незаконченную фразу:
– В прошлом, комендант Салливан, как вы несомненно знаете, работа полиции в гетто больше напоминала действия оккупационных сил, потому мы вывели ваши подразделения из бедных районов, доверив обеспечение безопасности там самим местным жителям, они блестяще самоорганизовались, и ситуация значительно улучшилась в короткие сроки.
Его мужеподобная собеседница в синем парадном мундире Департамента полиции Бостона кивнула, сохраняя на лице каменную мину.
– Так вот, что такое городская полиция сегодня? – Илайджа П. Марёфф сцепил пухлые пальцы у себя на животе. – Это рудимент репрессивного инструмента, поддерживавший в недалёком прошлом социальное, экономическое и политическое неравенство в обществе в интересах крупного капитала, то есть белых буржуазных эксплуататоров, к тому же рудимент безнадёжно заражённый институциональной ксенофобией, что, впрочем, абсолютно неизбежно в подобных условиях.
Его мысль подхватил и продолжил профессор Райдер, выбрав из богатого арсенала матёрого лицедея максимально назидательный тон:
– Вот поэтому нами на уровне штата и готовится полицейская реформа. Это будет важнейшим прорывным событием в новейшей американской истории. Упразднение полиции в Массачусетсе и создание на её базе подлинно народной милиции! Это ещё на один шаг приблизит нас к обществу поистине равных возможностей, не так ли, комендант Салливан? – Последнюю фразу он произнёс с ещё большим нажимом, заметив тень удивления с каплей недовольства, проступившие на восковом, до этого, лице начальницы полиции.
– Чудовищная дисфункция всей правоохранительной системы в прошлом, безусловно, нуждается в деятельном осмыслении, – она говорила, как хорошо отлаженный андроид, который запрограммирован выдавать взвешенные, тщательно продуманные реплики в определённых, заранее заданных стандартных ситуациях, – но усилия, предпринимаемые нами на протяжении вот уже четверти века привели к значительным положительным изменениям, потому мне кажется, мистер Райдер, что чересчур поспешные и радикальные действия, к тому же несогласованные и нескоординированные заранее с Департаментом полиции, могут привести к печальным последствиям и, в конечном счёте, будут во вред всему нашему обществу.
У Герберта Райдера заиграли желваки.
– Народ сам решит, как будет лучше, – холодно указал он, – простой человек – мера всему, не забывайте об этом, именно он в массе своей единственный источник власти, а ваше плохо скрытое намерение манипулировать волей народа, комендант Салливан, есть плохо замаскированный элитаризм, что лишь подтверждает, – здесь он сделал особое ударение, – необходимость скорейшего проведения реформы в жизнь.
Не давая возможности возразить, профессор повернулся и, зацепив Хесуса взглядом на крюк, направился к другому краю фуршетного стола, пояснив тому полушёпотом:
– Надо помочь “Ecofood”. Вон смотри, – указал подбородком куда-то вперёд, – «канадские» товарищи зажали беднягу в угол и давят немилосердно.
Он виртуозно скользил среди гостей и остановился около двух корейцев в одинаковых светло-коричневых френчах какого-то очень уж винтажного покроя и наглухо увешанных искрящимися горчичными звёздочками.
– Товарищ Мун, товарищ Вонг, приветствую вас на американской земле!
Коротко ответив на приветствие профессора, похожие на близнецов с оловянными глазами, корейцы вернулись к своей жертве – блёклому, растрёпанному клерку лет сорока со значком “Ecofood” на лацкане пиджака.
– …бессмертью идеи Чучхе и Сонгун успешно адаптированы к новым североамериканским условиям. Доктрина глобального общего пути научно доказала свою универсальность и на этом континенте. И во имя подлинного народного равноправия частный капитал должен быть обобществлён в интересах всех трудящихся, это единственно верный путь развития.
Эстафету ловко, практически не оставив паузы для возможного возражения, напористо, подхватил второй азиат:
– Мистер Бренсон известен нам, как человек передовых взглядов, и он должен понять эту непреложную истину. Только прогрессивная наука, подчинённая интересам народа, способна обеспечить процветание всему человечеству.
Представитель “Ecofood” в ответ лепетал что-то маловразумительное и невпопад закончил свою фразу тем, что выразил от лица мистера Бренсона соболезнования в связи с недавним демонтажем в Пхеньяне мавзолея Кимов.
Товарищ Мун резко оборвал его и отчеканил практически без акцента:
– Антинародный режим в Корее будет уничтожен, гробница дорогих товарищей Кимов будет восстановлена, это историческая неизбежность, очевидная для любого здравомыслящего человека, а временщики и буржуазная хунта жестоко поплатятся за посягательство на святое для каждого истинного корейского патриота место.
От такого свирепого натиска “Ecofood” – клерк растерялся и совсем уже не к месту ляпнул:
– Дошли слухи о проблемах с продовольствием в штате Мэн, и наша компания могла бы…
Его агрессивно прервал товарищ Вонг:
– Это вражеская пропаганда и происки наймитов капитала! Жители самоуправляемой области Мэн счастливы интегрироваться с дружной семьей трудящихся Канадской Народной Республики. И также искренне недоумевают, как долго вроде бы прогрессивная компания “Ecofood” продолжит придерживаться устаревших и антинаучных форм хозяйствования, которые лишь тормозят её развитие. Подумайте об этом!
Кореец с непроницаемым лицом круто развернулся на каблуках и отошел в сторону. Второй последовал за ним. Вместе с ним утекла и окутывающая их аура высокомерной надменности. Когда они покинули зону слышимости, Герберт Райдер не удержался и спросил:
– А может, и правда стоит вас национализировать? – ядовитая ухмылка играла на его губах.
– Мистер Райдер! – Измученный топ-клерк глянул на него с болью в глазах. Его восклицание было столь укоризненным, что профессор не смог сдержать смех.
– Шутка! Расслабьтесь. Шаниква просила передать, что ни в коем случае не уступит «канадцам», так что держитесь. – Он похлопал собеседника по плечу. – Ваша компания – сердце экономики страны, мы никак не можем и его отдать под контроль этих фанатиков, достаточно того, что они хозяйничают в Новой Англии, как у себя дома, потому Бренсон может расслабиться, его детищу никто не угрожает. Можете ему так и передать. Этим биороботам мы его на растерзание не отдадим.
Остаток вечера в памяти Хесуса отпечатался слабо. Вереница лиц, кубометры слов, пресные безвкусные закуски. Профессор Райдер в этой обстановке был абсолютно органичен, даже шепнул заскучавшему Хесусу что-то вроде:
– Ты что такой кислый? Не можешь уловить настроение вечера? Вот я ощущаю себя здесь, как рыба в воде. А ты работай над собой, не ленись! – Он ткнул пальцем в узел галстука чиканос. – Бери пример с меня, привыкай, студент! – И взъерошил его волосы.
Увернувшись от профессорской клешни, Хесус буркнул себе под нос:
– Наверное, это просто не мой аквариум…
Уже глубокой ночью, лёжа в своей постели и слушая мерное посапывание младшего брата на верхней полке, Хесус пытался услышать, что же скажет ему внутренний голос? В детстве он верил, что с ним разговаривают Дева Мария и ангелы, но в университете штатный психоаналитик сказал ему, что это предрассудки тёмных, забитых крестьян, культивировавшиеся реакционной церковью, и дал почитать объёмный труд по психологии, где всё-всё очень доступно объяснялось. Оттуда Хесус узнал про двухкамерное соз