Не успела она сделать и нескольких шагов, как вдруг (она не поверила своим глазам!) увидела Тату, перебегавшую через улицу.
— Тата?! — Галина Ивановна кинулась к дочери.
— Мама! Знаешь что! — Тата задыхалась от бега. — Могэс превратил Лилю в куклу! Надо ее спасти!.. Бежим вместе!
— Бредит! — ахнула мама.
Она сунула под мышку картонку с куклой и корзину с цветной капустой, зацепила ниточки от воздушных шариков за пуговицу на жакетке и свободной рукой схватила дочку.
— Пусти! — крикнула Тата. Ну, пусти же!
На них оглядывались прохожие.
— Пойдем домой, Таточка… — чуть не плакала Галина Ивановна. — У тебя температура… Пойдем… И потащила за руку упирающуюся дочку домой.
Какая-то женщина на улице, показав на Тату, сказала своей худенькой девочке:
— Видишь, что бывает, когда по утрам отказываются от рыбьего жира!
А два мальчика, которые шли, поддавая ногами консервную банку, остановились.
— Какая глупая девчонка! сказал один. — Она, наверно, хочет смотреть кино «Большой вальс», а ей еще нет шестнадцати лет!
Вот так всегда: люди почему-то без конца ошибаются.
6
Да что люди! Даже кот ошибался — он смотрел из форточки первого этажа и думал, что эту девочку тащат за то, что она без спроса сунула нос в сметану.
А еще выше — из окна третьего этажа — на Тату смотрела маленькая голова в белом колпаке. Это был повар Петр Петрович. Только он один не ошибался, он знал точно, кто эта девочка и куда ее ведут.
Повар стоял на подоконнике кухни, держась кукольной рукой за край кастрюли, в которой дрожало желе, и с интересом смотрел вниз, во двор. Неожиданно рядом послышался насмешливый голос:
— Высовывайся, высовывайся! Как хлопнешься с третьего этажа, останутся от тебя рожки да ножки, пуговицы-черепки!
Кто бы это? Петр Петрович оглянулся и увидел на плите на чайнике краснощекую бабу в широкой юбке с цветочками.
— Ты кто?
— Управдомша с этого двора. А что?
— Ничего, — сказал повар.
Он открыл рот спросить еще что-то, но в дверях уже поворачивался ключ. Съехав по бельевой веревке с подоконника, повар бросился было в комнату, да споткнулся о веник и растянулся на пороге. Управдомша хихикнула и умолкла.
Мама с Татой быстро прошли по передней мимо куклы, валявшейся на пороге, и скрылись в комнате. Убедившись, что их нет, повар встал, отошел на цыпочках в глубину кухни, поглядел наверх на краснощекую бабу и мрачно сказал:
— Давай, спускайся!
— А зачем? — сказала управдомша. — Я на чайнике. Мне тут тепло, хорошо.
— Да как же ты попала на чайник?
— Так же, как ты, — флегматично сказала управдомша. — Стояла я как-то раз на нашем дворе и грызла орехи. Честно говоря, я работала не ахти как, вроде тебя. Гляжу на наш двор и думаю: лужи, мусор, кирпичи. Думать-то думала, а делать не делала, лень проклятая! Стою; вдруг девчонка с верхнего этажа: «Алла Павловна! — говорит. — Меня прислала бабушка. Она больная. Вода не доходит до нашего этажа!.. И течет потолок!» А я возьми и скажи: «Берите воду с потолка!» И, вот ведь не повезло — в этот самый миг черт принес Могэса. Он услышал мои слова. Ну и… Вот я и оказалась на чайнике!
— Почему же ты не чинила крышу? — осведомился повар.
Управдомша прищурилась:
— А ты всегда делал все хорошо?
— А тебе какое дело! — сказал повар.
— Ага, — торжествующе сказала управдомша. — Боишься правды!
Повар хотел ей ответить как следует, но, услышав шаги, брякнулся на пол. Ответить ему так и не пришлось, потому что управдомшу унесли: вбежала Татина мама, схватила чайник с Аллой Павловной и умчалась.
7
Эх, мамы, мамы! Вы, которые души не чаете в своих детях! Вы, которые кутаете их, как кочан капусты, чтобы им легче было простудиться! Вы, кормящие их из ложечки, чтобы у них пропал аппетит! Вы, которым в конце концов удается добиться, чтобы ваши дети не умели в десять лет зашнуровать себе ботинки! К чему вы готовите их — к жизни или к сказке?
И вы, Галина Ивановна, хороши! Не поверили настоящим врачам. Вспомните, какой у вас был разговор на улице — только что, когда вы шли в аптеку! Вы встретили соседку по лестнице.
«Как Таточка?» — спросила соседка. Вы ответили: «Спасибо вам за доктора Кракса! Он обещал, что утром она будет здорова!» «Еще бы! — сказала соседка. — Десять рублей за визит, милая моя, гарантия! Вот был еще один доктор… Так тот брал двадцать рублей! Ну, тот!» — И она махнула рукой: какой был тот доктор. «А где он сейчас?» — спросили вы. «Уехал за границу, давно-давно», — сказала соседка. «Жалко!» — Это сказали вы, Галина Ивановна!
И вы еще куда ни шло! А вот — Лилина мама… Но та уехала на два дня в командировку, и мы не будем о ней говорить. И хорошо, что уехала! А то бы сейчас искала дочку, всюду бегала и мешала нам. Ей даже в голову не могло бы прийти, что ее девочка Лиля лежит на кровати у Таты в кукольной коробке: вот куда приводит детей неправильное воспитание!
Когда Галина Ивановна принесла. Лилю, сняла крышку с коробки и поставила в ногах у дочки, Тата даже не заметила новую куклу, — так ей было плохо. Зря она выбежала на улицу! Совсем застудила горло! Она лежала теперь с закрытыми глазами и шептала: «Пить…»
Да и Лиля тоже чувствовала себя неважно: подумайте, когда ее несли, большую часть дороги она провела вверх ногами и, кроме того, стукалась о картонные стенки коробки то затылком, то туфельками с помпонами.
Стоя в коробке, Лиля сквозь новенькие шелковые ресницы видела, как Галина Ивановна напоила Тату из носика чайника и ушла, посмотрев еще раз на дочку с порога.
Потом Лиля услышала, как Татина мама закрыла наружную дверь на все замки. Когда шаги на лестнице затихли, Лиля приподнялась, облокотилась кукольными руками о края коробки, повертела головой и сказала:
— Тата!
Больная не ответила.
— Это я! Лиля! — захныкала кукла. — Погляди на меня!
— Не хнычь! — сказала с чайника управдомша.
Лиля терпеть не могла, когда ей делали замечания. Поэтому она даже не поглядела, кто говорит.
— Хочу — хнычу, не хочу — не хнычу! — сказала она и топнула своей шарнирной ножкой о картонное дно коробки.
Потом все-таки посмотрела и увидела управдомшу.
— Ты на чем сидишь? На чайнике?! Ха-ха-ха!..
— Не хохочи! — сказала Алла Павловна.
— Хочу — хохочу, не хочу — не хохочу! — сказала Лиля и показала игрушечный язык.
— Чего распищались? — раздался голос повара. Он перелез через порог и увидел Лилю. Фью! Тебя ищут там, а ты тут!..
Взобравшись по уголку одеяла на постель, повар продолжал:
— Мы тебя, Лиля, искали, искали…
Управдомша хмыкнула с чайника:
— Ты ее очень искал!
Но обратив внимания, повар весело говорил:
— Надо разбудить Тату, вот обрадуется! Хотя какое мне дело…
— Та-та! — заорала Лиля.
Все трое — Лиля, управдомша и повар — склонились над девочкой.
— А мы не заразимся? — опасливо спросила Лиля, и все сделали кукольный шаг назад.
— Дураки, — сказала управдомша. — Как мы можем заболеть? У нас же внутри ничего нет!
Куклы потерли маленькие ручки и приободрились. Повар сказал:
— Хорошо жить, когда внутри ничего нет!
И все опять придвинулись. Алла Павловна приложила свою тряпичную руку к Татиному лбу.
— Температура, как на чайнике!
8
У Могэса сегодня выдался трудный день. Уже два раза он отнес к себе в мастерскую полный чемодан кукол и снова вышел на поиски кукольных душ.
Ну разве можно было пройти мимо поливочной машины: представьте, только что прошел дождь, улица была мокрая, а шофер вовсю поливал мостовую, чтобы только вылить воду и выполнить план литро-километров. Пришлось шофера — в чемоданчик! Между прочим, пустая поливочная машина до сих пор стоит возле «Гастронома», и на нее никто не обращает внимания.
Потряхивая чемоданчиком, Могэс возвращался, обходя куски ломаного асфальта, сваленные на обочине мостовой. Было это возле Патриарших Прудов. Могэс вспомнил, что на этом месте уже три раза ломали асфальт, варили его с ужасным дымом и заливали опять, и все потому, что четыре учреждения — водопровод, канализация, электрокабель и телефонная станция — даже не пробовали договориться сделать ремонт сразу всем вместе. «Надо разобраться, кого в куклу», — озабоченно подумал Могэс.
У какого-то дома он наткнулся на доктора Кракса, который выходил из подъезда, пряча в бумажник очередную десятирублевку. Увидев Могэса, Кракс насмешливо улыбнулся и остановил его.
— Слушайте, — сказал он, иронически щурясь. — Я давно хотел спросить… Это про вас болтают, что вы превращаете людей в кукол и обратно?
— Да, я волшебник, скромно ответил Могэс.
— Я так и думал, — сказал Кракс. — Это такая распространенная профессия… Ну, превратите меня в куклу — ха-ха — я разрешаю.
Могэс грустно поглядел на Кракса.
— Я все-таки не понимаю… У нас столько хороших детских врачей. Лечат бесплатно. С дипломами. А вас выгнали из поликлиники за то, что вы давали от головной боли борный вазелин, и за то, что брали деньги. Почему же у вас столько пациентов?
Кракс смерил Могэса ироническим взглядом.
— За десятку, так и быть, открою вам эту тайну!
— Пожалуйста! — Могэс вручил ему деньги.
— Ну вот, поэтому ко мне и ходят. — Кракс подмигнул, спрятал десять рублей и влез в «Москвич». — На мои век хватит мам, которые дрожат за своих малюток!.. — высунулся и добавил: — Если бы я брал по рублю за визит, ко мне бы не обращались! — Он сделал Могэсу ручкой и уехал.
Мы понимаем, что у девяти читателей из десяти на этом месте появится недоверчивая улыбка: почему Могэс тут же — сейчас же — немедленно не превратил Кракса в куклу? А-а, милые мои! Вы еще не знаете главного. Могэс Не только превращал людей в кукол, но и… Впрочем, не будем забегать вперед. Скажем пока только, что Кракс уехал целым и невредимым. Подъезжая к своему дому, Кракс с неудовольствием заметил Галину Ивановну, которая нервно ходила, ожидая его. Наехав двумя колесами на край тротуара, «Москвич» остановился, и Кракс вылез спиной.