– У них кое-что другое на уме. – Единорог тихонечко заржал (в прямом и переносном смысле). – А когда сообразят, какого сваляли дурака, мы будем слишком далеко. Кто из вас лучше всех бегает?
– Розарык – на длинные дистанции, – сонно отозвался ничего не понимающий Джон-Том. – А на короткие, наверное, я.
– Чудесно. Ты и выдр забирайтесь ко мне на спину, и поехали.
Снаружи раздался нежный, но слегка раздраженный голос:
– С кем это ты говоришь? Почему не хочешь выйти и поболтать со мной?
– О черт! Это еще кто? – Мадж подскочил к окну. – Е-мое! Девка!
– Что? – К нему подбежал Джон-Том и с изумлением увидел человеческую фигуру посреди полянки. – Чем она там занимается?
– Меня соблазняет. – Дром снова хохотнул. – А Хаткаром и его шавками тут даже не пахнет. Держу пари, они отошли подальше, залегли в засаде и ждут, когда меня выманят неодолимые чары юной и невинной человеческой самки.
– Не совсем уверен, что понимаю.
– Это из древней легенды. Очень старое волшебство.
– Хреновое волшебство, – заключил Джон-Том.
– Что ты, оно настоящее и действует превосходно. Только не на меня. Теряем время. – Он подставил Джон-Тому бок и низко опустил голову. – Сумеешь забраться? Если надо, держись за гриву.
Джон-Том без труда залез и помог Маджу усесться позади себя на крепкую, широкую спину единорога.
– Потеснитесь маленько, – попросил Дром. – Нельзя же оставлять девчонку Хаткару.
Он рысью выбежал наружу. Розарык выскочила следом и окинула заросли ничего не упускающим взглядом.
Шелковинка вытаращила на них глаза. Про спутников единорога Хаткар и старый волк не обмолвились ни единым словом. Огромная кошка, выбежавшая за четвероногим, смогла бы слопать ее в один присест.
Единорог остановился и улыбнулся, запрокинув голову с козлиной бородкой.
– Не бойся, малявка. Все будет в порядке. Как тебя угораздило в это впутаться?
Шелковинка ответила не сразу.
– Они заплатили папаше и мамаше. Дали два золотых, чтобы я пошла с твоими друзьями и помогла сделать сюрприз.
– Сюрприз? Понятно, – проворчал Дром, кивая.
– Думали, ты пойдешь за мной. – Она повернулась и показала. – Вон туда, к затопленной лощине. И там бы тебя ждал сюрприз.
– Да уж, еще тот сюрпризец, – тихонько прорычал Мадж.
– Наши планы меняются, – сообщил девушке Дром. – Садись ко мне на спину, перед этим красивым господином. Свое дело ты сделала – выманила меня из логова. Только теперь мы предпримем небольшой обходной маневр. Как видишь, твоя часть договора хоть и не до конца, но выполнена, и родители имеют право оставить деньги у себя.
– Ну, не знаю. – Девушка смущенно ковырнула землю носком башмака. – Я же не привела тебя к озеру…
– Так разве тут твоя вина? – Дром приблизил к ней голову. – Скажи, неужто тебе пришлась по душе эта публика?
– Нет, – твердо ответила Шелковинка. – Совсем не пришлась. Но что я могла поделать?
– Да ты и впрямь сама невинность! Не горюй, малявка. Ты сделала все, что могла.
– А как же сласти? – капризно спросила она.
Джон-Том протянул руку. Девушка неохотно подняла свою и в тот же миг была подхвачена и усажена на единорога. Близость ее тела смутила Джон-Тома, напомнив о Глупости.
Дром повернулся и пустился вскачь, с трудом обуздывая бешеный галоп, чтобы не оторваться от Розарык. Джон-Том нисколько не сомневался, что при необходимости Дром вынес бы трех упитанных взрослых мужчин, а юноша, девушка и выдр для него – пустяк.
Через несколько километров жеребец перешел на шаг. Розарык тяжело дышала.
– Хотел бы я видеть рожи этих ублюдков, када они нас хватятся, – произнес Мадж.
– Ее они тоже хватятся. – Джон-Том улыбнулся, глядя на соседку. – Где твоя деревня, а, малявка?
– Я не малявка!
– Прости меня, юная дама. Где ты живешь?
Девушка поглядела в заросли и показала на север.
– Там. – Ее чувство ориентации было превосходным. Дром кивнул и сменил курс. Спустившись по пологому склону, он оглянулся на Джон-Тома.
– Ну что ж, от назойливого внимания Хаткаровой шайки ты отделался. Пойдешь дальше, в Кранкуларн?
– Мы должны, – ответил Джон-Том. – И будем счастливы, если ты пожелаешь идти с нами.
– Ага, чувак, – присоединился к нему Мадж. – Мы охотно примем твою помощь.
– Я наслышан о Кранкуларне, но никогда там не был. С удовольствием составлю вам компанию.
– Решено. – Джон-Том был доволен. Единорог – отличный попутчик, уже не говоря о том, что ехать куда веселее, чем идти.
К утру они добрались до околицы Шелковинкиной деревни. Ее окружали обработанные поля. Джон-Том помог девушке спешиться.
– Как ни крути, я сделала не все, – с тревогой в голосе прошептала она.
– Ты сделала все, от тебя зависящее. А в том, что кое-кто остался с носом, твоей вины нет.
Поселение было обнесено прочным деревянным палисадом и могло, по всей видимости, выдержать штурм любой шайки обозленных разбойников. Джон-Том не думал, что Хаткар захочет отыграться на девушке или ее родителях.
– Ты мне все еще кажешься красавчиком, – сказала Шелковинка Дрому. – Можно тебя поцеловать на прощание? Считай это пожеланием удачи.
Дром с явным неудовольствием пожевал губами.
– Я бы без этого прекрасно обошелся, но раз уж тебе приспичило… – Он опустил голову и получил звонкий поцелуй под правый глаз.
– Иго-го, – пробормотал жеребец, когда девушка отстранилась. – Ну, а теперь ступай, человек, и считай, что сегодня тебе повезло.
– Прощай, единорог. Прощайте, чужеземцы. – Девушка махала рукой, пока они не исчезли в лесу.
Больше никакие орды подлых и мстительных разбойников не пытались заступить им путь на запад. Путники надеялись, что Хаткар не раньше полудня догадается о крушении своих планов и вернется к развалинам.
– Кажется, я понимаю, в чем тут дело, – прошептал Джон-Том. – Шелковинка – девственница.
– Да с чего ты взял, приятель? – усомнился Мадж. – Я и сам ее видел, но как можно судить по одной только внешности?
– Иначе бы ей не дали это поручение. – Юноша опустил взгляд на своего скакуна. – Ведь она девственница, да, Дром?
Розарык с любопытством посмотрела на единорога.
– Да, судя по облику и запаху.
– Где-то я читал, что юные девственницы для единорогов неотразимы.
– Да, это очень давнее и вполне обоснованное поверье. Хаткар построил на нем свой расчет и преуспел бы, если б не один пустяк, о котором разбойники не подозревали.
– О чем это ты, чувак? – поинтересовался Мадж.
Дром оглянулся на выдра.
– Я голубой.
– А? Э… Слышь, кореш, может, мы лучше пешочком?
– Чепуха. Мы еще не так далеко от Хаткара и его головорезов, чтобы испытывать судьбу.
– Ну, это как посмотреть. Да и ни к чему тебе, босс, надрываться, таская нас на горбу. Нам бы не хотелось причинять тебе неудобства.
– Выдр, сдается мне, это ты испытываешь неудобства.
– Кто, я? Да что ты! Я просто…
– Чем ты недоволен, а, Мадж? – вмешался Джон-Том. – Мне казалось, ты рад случаю дать отдых своим драгоценным лапкам.
Жеребец хмыкнул.
– Расслабься, выдр, ты не в моем вкусе. – И добавил мечтательно: – Вот если б ты был першероном, или клейдесдалем, или на худой конец англичанином…
– Если тебе так хочется бояться, вспоминай про Хаткара, – предложил Маджу Джон-Том.
Совет пошел впрок, однако выдр то и дело оробело косился на жеребца. Впрочем, его смущение вскоре развеялось при звуках далекого грома. А может, то был яростный рев.
Родителям Шелковинки заплатили за ее услуги авансом. Джон-Том как в воду глядел: Хаткар не отважился идти на штурм сильно укрепленного селения ради своих денег. И не на ком было ему сорвать злость, пока он не узнал, что девчонка действительно сделала все, от нее зависящее, и заслужила не наказание, а награду. Она так и не получила вожделенных сластей, зато на зависть подружкам могла безбоязненно ждать зимы, кутаясь в новенький волчий тулуп.
Ближе к вечеру путники разбили лагерь. От жаркого, спасенного Маджем с риском для собственной жизни, почти ничего не осталось, но Розарык вскоре принесла еды на всех. Дром довольствовался лепестковыми педальками с ближайшей лужайки. Каждый голубовато-розовый цветок, когда его жевали, издавал свою особенную музыкальную ноту.
Мадж ужинал рядом с Джон-Томом.
– Приятель, тебя это не беспокоит?
– Нет… А что меня должно беспокоить?
Мадж кивнул в сторону единорога.
– Он.
Джон-Том уплетал вкуснейший, сочнейший, ароматнейший бифштекс.
– Он уже спас нам жизнь и, может, еще не раз спасет. А его сексуальные предпочтения, сказать по правде, нисколько меня не волнуют. На Голливудском бульваре таких, как он, пруд пруди.
– Ладно, может, ты и прав. А знаешь, я его с самого начала раскусил, еще когда он этак ненавязчиво подкатился к нам из леса.
Дром услышал эти слова и изрек с достоинством, вскинув голову:
– Выдр, я не подкатился. Я снизошел. – Он перевел взгляд на Джон-Тома. – Значит, прежние твои помощники могут тебя обскакать и унести из Кранкуларна все лекарства?
– Надеюсь, этого не случится, хотя чем черт не шутит. Они украли мою карту.
– Подумаешь, потеря. Не горюй. – Жеребец захрустел пучком фиолетовых ормодов с лепестками, отливающими аметистовой эмалью. Перетираемые зубами единорога цветы гудели. – Я знаю дорогу.
– Нам говорили, будто Кранкуларн передвигается.
– Только в чьем-то воображении. Это слухи, а распускает их тот, кто пересекал город, но даже не подозревал об этом или ходил вокруг него, как слепой. Вот и сочинил, будто Кранкуларн перемещается. Вовсе он не перемещается, просто разыскать его бывает нелегко – надо очень захотеть. Можешь мне поверить, я об этом от знающих парней слышал. И берусь вас туда довести.
– Чертовски нехилая идея, – признал Мадж. Он злился на себя: «Чем тебе так досадил этот единорог, и почему ты его боишься? Дром – парняга славный, что, разве не так? И ты ничем не смахиваешь на английского скакуна. Или ты ни разу не слыхал пословицы „Дареному единорогу в зубы не смотрят“? Хватит дергаться, чувак, расслабься… Смотри, четвероногий тащил тебя и Джон-Тома всю дорогу от Хаткаровых угодий и даже ни разу не закапризничал. Да ежели скакать на нем поочередно, можно запросто обогнать старого мудака и его шлюшку-пособницу».