Больше всего на свете следопытке хотелось убраться отсюда подальше, вернуться к своим соплеменникам и взяться за новое, более важное дело, однако, не убедившись, что сделала для Ронина все возможное, отправиться домой со спокойной душой Вериса никак не могла. Вот только пути к продолжению путешествия она для волшебника не находила, а между тем его целью (в чем она больше не сомневалась) была вовсе не просто разведка. На задания мелкие, незначительные, с такой непреклонностью не стремятся, а значит, у Ронина на уме нечто иное.
Ах, знать бы, какова его цель…
Между тем время стремительно шло к ужину. Не видя вокруг ничего обнадеживающего, следопытка направилась от берега прочь, держась по пути самых прямых улиц и переулков, хотя пахло там порой просто-таки сногсшибательно. С соседями – особенно с теми, что покрупнее, вроде Хилсбрада и Южнобережья, Хасик соединяли не только морские, но и наземные пути сообщения. Правда, до любого из них придется добираться больше недели, но, может статься, других шансов не появится.
– О-о, моя прекрасная эльфийская леди!
Поначалу Вериса, решив, что так заговорил с ней один из людей, устремила взгляд не туда, но тут же вспомнила, кто совсем недавно обращался к ней в таких выражениях. Повернувшись направо, следопытка опустила взгляд ниже… и, разумеется, увидела рядом с собою Фалстада во всем его половинных размеров великолепии. Глаза дикого дворфа ярко блестели, зубы сверкали, обнаженные в широкой хитрой улыбке. На плечо его был закинут мешок, из-за другого плеча торчал огромный боевой молот. Тяжесть любого из этих грузов наверняка согнула бы эльфа либо человека вдвое, но Фалстад тащил то и другое с обычной для своего племени непринужденностью.
– Приветствую тебя, мастер Фалстад.
– Прошу тебя! Для друзей я – просто Фалстад! Да и мастер я разве что творить себе замечательную судьбу!
– Ну, а я для друзей – просто Вериса.
Да, самомнения дворфу было не занимать, однако имелось в его манере держаться нечто такое… Одним словом, отталкивающего впечатления Фалстад не производил, но и симпатий из тех, на какие, возможно, надеялся, не внушал. Интереса к Верисе он почти не скрывал и даже нет-нет да позволял себе опускать взгляд несколько ниже ее лица. Поэтому следопытка решила покончить со всякой двусмысленностью положения немедленно.
– Но друзьями мне остаются лишь до тех пор, пока проявляют ко мне то же уважение, которое я проявляю к ним.
Блеснув темными бусинами глаз, дворф поспешил поднять взгляд, но в остальном продолжал держаться как ни в чем не бывало.
– Как движутся дела с отправкой волшебника в плавание, моя эльфийская леди? По-моему, скверно, сквернее некуда!
– Да, это уж точно. Похоже, все уцелевшие корабли при первой возможности ушли в море, туда, где поспокойнее, и порт Хасика бездействует.
– Жаль, жаль! Надо бы поговорить об этом подробнее за доброй бутылкой чего покрепче, как полагаешь?
При виде такой располагающей настойчивости Вериса едва сдержала улыбку.
– Возможно, как-нибудь в другой раз. У меня еще дела не завершены, и у тебя своих дел, похоже, хватает, – ответила она, кивнув на мешок дворфа.
– Эта-то малость? – хмыкнул Фалстад, непринужденно качнув тяжеленным мешком. – Тут только немного припасов – как раз продержаться, пока не покинем человеческих мест. Мне б только отдать его Молоку, и тогда отправимся мы с тобой…
С языка следопытки готов был сорваться вежливый, но куда более прямолинейный отказ, но тут неподалеку раздался злобный клекот грифона. За ним последовали голоса – громкий спор, немедленно настороживший и Верису, и Фалстада. Ни слова не говоря, дворф отвернулся от нее, бросил мешок на землю и изготовил к бою буремолот. Для своего сложения двигался он невероятно проворно: Вериса без промедления последовала за ним, но Фалстад уже миновал добрых пол-улицы и куда-то исчез.
Вериса, обнажив оружие, бросилась следом. Голоса звучали все громче, все резче, и у эльфийки возникло тревожное ощущение, что один из них принадлежит Ронину.
Улица быстро вывела ее на один из пустырей, возникших во время налета на город. Здесь дожидались командира несколько наездников на грифонах, и здесь волшебник, по-видимому, решил в силу неких непостижимых причин, к ним привязаться. Да, волшебников частенько называют безумцами, но если Ронин предположил, что сможет так, запросто, без всякого для себя вреда, спорить с дикими дворфами, то он наверняка один из самых безумных представителей своей касты.
В самом деле: кто-то из дворфов уже сгреб его за пряжку пояса и поднял человека над землей более чем на фут.
– Я сказал: отвяжись от нас, нечистый! А если у тебя уши отказали, так их и оторвать недолго!
– Молок! – заорал Фалстад. – Чем этот чародей ухитрился так тебя разозлить?
По-прежнему держа Ронина на весу, второй дворф, что вполне мог бы показаться братом-близнецом Фалстада, если бы не шрам поперек носа да куда менее жизнерадостное выражение лица, повернулся к предводителю.
– Этот тип сперва заявился следом за Тупаном и остальными в наш лагерь, а потом, даже после того, как Тупан велел ему убираться и улетел, пришел сюда, где мы назначили общий сбор! Я ему трижды говорил: проваливай, но этот человек по-хорошему понимать нипочем не желает! Вот разве что, если поднять повыше, так на ветерке в голове у него слегка прояснится?
– Уж эти мне чародеи, – пробормотал предводитель наездников. – Безмерно, безмерно тебе сочувствую, моя эльфийская леди!
– Вели своему товарищу опустить его, или я буду вынуждена показать ему превосходство доброго эльфийского меча над его молотом.
Фалстад обернулся, заморгал, уставился на следопытку, точно увидел ее впервые в жизни, покосился на изящный, блестящий клинок и снова взглянул в ее решительно прищуренные глаза.
– Неужто ты вправду так и поступишь? Вправду станешь защищать это создание от тех, кто был добрыми друзьями твоего народа еще во времена, когда никаких людей на свете не существовало?
– Ей нет нужды меня защищать, – подал голос Ронин.
Казалось, болтающийся в воздухе маг, скорее, раздражен, чем напуган сложившимся положением. Возможно, он просто не понимал, с какой легкостью Молок может сломать его хребет пополам.
– До сих пор, – продолжал волшебник, – я держал себя в руках, но…
Все, что он сказал бы дальше, могло лишь поспособствовать развитию ссоры. Не мешкая, Вериса оборвала Ронина взмахом руки и встала между Фалстадом и Молоком.
– Это достойно всякого осуждения! Орда еще не до конца уничтожена, а мы уже готовы вцепиться друг другу в горло. Разве так подобает поступать союзникам? Фалстад, вели своему воину отпустить мага, а там посмотрим, нельзя ли решить дело миром, без злости.
– Он же всего-навсего чародей, – пробормотал предводитель наездников на грифонах, однако кивнул, подав Молоку знак отпустить Ронина.
Второй дворф, пусть с некоторой неохотой, но повиновался. Ронин сдержанно оправил одежды и пригладил рыжие волосы. Оставалось только молиться, чтоб он сохранял такое же спокойствие и дальше.
– Что здесь произошло? – спросила его Вериса.
– Я пришел к ним с простым предложением, ничего более. Ну, а если они предпочли откликнуться на него, проявив все варварство своей…
– Он хотел, чтоб мы отвезли его в Каз Модан на грифоне! – взорвался Молок.
– Так вот зачем ты пришел к наездникам?
Если не бесшабашность, то мужество Ронина уж точно внушало невольное восхищение. Перелет через море на спине одного из этих зверей, и даже не правя им, но сидя сзади, уцепившись за дворфа, держащего в руках узду? Воистину, задание Ронина много серьезнее того, о чем он рассказал – ведь волшебник всерьез пытался подбить на подобное Молока и остальных! Неудивительно, что его сочли сумасшедшим…
– Я полагал, им хватит на это умения и храбрости, но, очевидно, ошибся.
Тут Фалстад не на шутку обиделся.
– Если в твоих словах, человек, есть хоть намек, будто мы – трусы, я сделаю с тобой то же самое, от чего удержал Молока! На свете нет народа храбрее, нет воинов сильнее, чем дворфы Заоблачного пика! Дело не в страхе перед орками и драконами из Грим Батола: нам просто не хочется терпеть рядом таких, как ты, сверх необходимости!
Вериса ожидала от подопечного вспышки ярости, но Ронин лишь поджал губы, как будто такого ответа от Фалстада и ждал. Вспомнив о кое-каких собственных мыслях и замечаниях касательно магов, эльфийка вдруг осознала, что с подобным к себе отношением Ронин сталкивается большую часть жизни.
– Я выполняю задание ради всего Лордерона, – отвечал маг. – И это все, что до́лжно бы иметь значение… но здесь, вижу, полагают иначе.
С этим он повернулся к дворфам спиной и двинулся прочь. По-прежнему крепко сжимая в ладонях меч, Вериса вмиг приняла отчаянное решение, порожденное подозрениями насчет истинной сути так называемой «разведки», порученной Ронину.
– Подожди, маг!
Несомненно, несколько удивленный резкостью ее оклика, Ронин остановился, однако следопытка заговорила не с ним, а вновь обратилась к главному из наездников.
– Фалстад, выходит, на то, что вы переправите нас как можно ближе к Грим Батолу, можно не рассчитывать? Если так, для нас с Ронином это – верное поражение!
На лице дворфа отразилась тревога.
– А я думал, волшебник отправляется туда один.
Надеясь, что пристально наблюдающий за нею Ронин поймет все как нужно, Вериса бросила на Фалстада многозначительный взгляд.
– И каковы его шансы в первом же бою против крепкого орочьего топора? Одного-двух орков он заклинаниями еще прикончит, но если к нему подберутся вплотную, без умелой руки с мечом ему не обойтись.
Стоило Фалстаду взглянуть на меч в ее руке, тревога с его лица исчезла, как не бывало.
– Это верно, рука неплоха, хоть с мечом, хоть без! – согласился дворф.
Окинув взглядом Ронина, а после – своих бойцов, он задумчиво подергал себя за длинную бороду и вновь повернулся к Верисе.