– Пора лететь! – заорал Фалстад. – Солнце уже поднялось, и даже старики встали на ноги да взялись за дневные дела! Ну что там? Готовы мы, наконец?
– Я готов, – с привычной невозмутимостью ответил Дункан.
– И я готов, – поспешил откликнуться охваченный нетерпением чародей, не желая, чтобы кто-либо счел его причиной задержки.
Его бы воля – он с одним из наездников отправился бы в полет еще накануне вечером, но Фалстад заявил, что зверям после дневных трудов необходимо отдохнуть до утра… а слово Фалстада для дворфов было законом.
– Тогда по седлам!
Жизнерадостно улыбнувшись, дворф подал Верисе руку.
– Моя эльфийская леди?
Улыбнувшись в ответ, Вериса взобралась на его грифона. Сохранение внешнего безразличия стоило Ронину немалых трудов. Он предпочел бы, чтобы она летела не с Фалстадом, а с кем-нибудь из других дворфов, однако, высказав это пожелание вслух, чародей выглядел бы конченым дураком. Вдобавок, какая ему разница, с кем она полетит?
– Пошевеливайся, волшебник! – буркнул Молок. – По мне, чем скорее все это кончится, тем лучше!
Облачившийся в латы полегче, Дункан устроился позади еще одного из наездников. Возможно, паладина дворфы не жаловали, но как собрата-воина уважали. Доблесть святого ордена в битве была им прекрасно известна, оттого-то лорду Сентуру, очевидно, и оказалось не так уж трудно убедить дворфов в необходимости взять с собой и его.
– Держись крепче! – велел Ронину Молок. – Иначе где-нибудь по дороге превратишься в приманку для рыб!
С этим дворф пришпорил грифона… и крылатый зверь взвился в воздух. Волшебник держался изо всех сил: противоестественное ощущение, будто сердце вдруг прыгнуло куда-то к самому горлу, уверенности в безопасности путешествия отнюдь не внушало. На грифонах Ронин не летал еще никогда, и теперь, в то время как каждый взмах огромных крыльев возносил их все выше и выше, сразу решил: останется жив – никогда больше на грифона не сядет. С каждым взмахом крыльев полульва-полуптицы желудок волшебника то поднимался, то снова проваливался вниз. Имейся у него хоть какой-нибудь еще вариант, Ронин охотно выбрал бы иной путь.
Однако нельзя было не признать: летели грифоны невероятно быстро. В считаные минуты из виду скрылся не только Хасик, но даже линия берега. С такой скоростью наверняка не могли соперничать даже драконы, хотя эти чудища отставали бы от грифонов совсем ненамного. Тут Ронину вспомнилась тройка зверей, сновавших вокруг головы красного исполина. Опасный трюк, даже для грифонов опасный, а из прочих живых существ доступный разве что считаным единицам…
Внизу бушевало, ярилось море. Волны вздымались угрожающе высоко, а после словно бы рушились в бездну. Ветер хлестал в лицо, и тучи брызг вынудили Ронина глубже натянуть капюшон плаща, чтоб хоть частично уберечься от сырости. А вот Молока суровость стихий словно бы ничуть не страшила – наоборот, дворф ею просто-таки упивался.
– Как… как по-твоему, долго нам еще до Каз Модана лететь?
Дворф только пожал плечами.
– Не час и не два, человек! Точнее сказать не могу!
Держа мрачные мысли при себе, волшебник еще сильнее сгорбился, втянул голову в плечи и постарался не думать о полете вовсе – насколько это, конечно, было возможно. Невероятное множество воды внизу встревожило Ронина куда сильнее, чем он себе представлял. Хоть какое-то разнообразие в бесконечную череду волн меж Хасиком и берегом Каз Модана внесло лишь разоренное островное королевство Тол Барад, но Фалстад заранее предупредил, что приземляться там отряд не станет. На острове, захваченном орками в самом начале войны, уцелели лишь самые неприхотливые травы да горстка насекомых – другая, более сложная форма жизни кровавой победы Орды не снесла. Казалось, остров окутан ореолом смерти, да таким явственным, что спорить с решением дворфа даже волшебнику в голову не пришло.
Так мчались они вперед и вперед. Порою, набравшись храбрости, Ронин поглядывал на спутников. Дункан, разумеется, противостоял стихиям с обычной твердостью, словно бы ведать не ведая о влаге, насквозь промочившей его одежду и бороду. А вот Верисе, вынужденной путешествовать столь безумным образом, явно было не по себе. Подобно магу, голову она опустила пониже, длинные серебристые волосы спрятала под капюшон дорожного плаща и все жалась поближе к Фалстаду, на взгляд Ронина, откровенно радовавшемуся ее неудобствам.
Наконец желудок приспособился к качке, и Ронин почувствовал себя более ли менее сносно. Взглянув на солнце, он рассудил, что в воздухе они провели уже часов пять, а то и больше. Учитывая, с какой скоростью грифоны несутся по небу, половина пути наверняка уже позади. Тут Ронин, наконец, нарушил молчание и спросил Молока, так ли это.
– Полпути? – Дворф громко захохотал. – Еще часа два, и мы, думаю, увидим вдали скалы западного Каз Модана! Полпути?! Ха!
Причиной улыбки на губах Ронина послужило не столько внезапное добродушие спутника, сколько эта добрая весть. Выходит, три четверти пути он уже пережил! Еще чуть больше двух часов, и под ногами вновь наконец-то окажется твердая земля… и путь ему – в кои-то веки! – не преградила какая-нибудь неодолимая напасть.
– А знаешь ли ты место, где можно приземлиться, когда мы туда долетим?
– Не бойся, волшебник! Места там целая куча! Скоро мы от тебя избавимся! Главное, чтоб дождь нас не настиг, прежде чем туда доберемся!
Задрав голову, Ронин пригляделся к тучам, скопившимся на небе за последние полчаса. Может, и дождевые… но, если даже так, до начала дождя перелет, скорее всего, завершится. Остается только подумать, как лучше добраться до Грим Батола, когда остальные отправятся назад, в Лордерон.
Ронин хорошо понимал, сколь дерзновенным показался бы его замысел остальным, узнай они правду, и снова подумал о не дававших ему покоя духах, о призраках прошлого. Вот его настоящие спутники в этом безумном деле, те самые фурии, что гонят его вперед… и не оставят в покое, пока он не одержит победы или не погибнет.
Или не погибнет… В который уж раз со дня смерти прежних товарищей чародей задавался вопросом, не станет ли его гибель лучшим финалом для всего этого. Может, тогда Ронин действительно оправдается перед самим собой, а уж перед воображаемыми призраками – тем более?
Может, и так. Но прежде он должен добраться до Грим Батола.
– Гляди, волшебник!
Вздрогнув, Ронин очнулся от дремы (надо же, сам не заметил, как задремал) и уставился через плечо Молока в ту сторону, куда указывал дворф. Поначалу, сквозь дымку над океаном, он ничего примечательного разглядеть не сумел, но вот в глазах прояснилось, и маг увидел на горизонте два темных пятнышка. Два неподвижных темных пятнышка.
– Что там? Земля?
– Точно так, волшебник! Вот тебе и Каз Модан!
Так близко?! Сообразив, что ухитрился проспать последнюю часть перелета, Ронин преисполнился жизни и нетерпения. Каз Модан! Неважно, насколько опасен дальнейший путь – по крайней мере, сюда он добрался. Ну, а летят грифоны так быстро, что в самом скором времени все они…
Тут его внимание привлекли два новых пятнышка в небе, и эти пятнышки двигались, увеличивались в размерах, неслись навстречу отряду.
– А там что? Кто это к нам летит?
Молок, сощурившись, склонился вперед.
– Клянусь острыми пиками Нортерона! Драконы! Пара!
«Драконы…»
– Красные?
– Какая разница, какого цвета небо, волшебник? Дракон есть дракон, и, клянусь своей бородой, они полным ходом идут на нас!
Взглянув на других всадников, Ронин увидел, что Фалстад и остальные тоже заметили драконов. Дворфы немедленно начали растягивать строй, уходя с линии атаки, превращая единую крупную цель во множество мелких. Фалстад, как заметил волшебник, оттянулся назад – вероятно, из-за сидящей на его грифоне Верисы. Грифон, несший на себе Дункана Сентура, напротив, устремился вперед, едва не опередив всех прочих.
Драконы тоже действовали с умом. Тот, что покрупнее, набрал высоту, свернул вбок, отделяясь от спутника, и Ронин сразу же понял: чудовища намереваются взять грифонов в клещи, ударить по более мелким противникам и их всадникам с флангов.
Между тем зловещие темные силуэты на спинах драконов превратились в пару самых здоровых, самых звероподобных орков из всех, с какими только доводилось сталкиваться всякое повидавшему магу. Главным, похоже, был тот, что правил драконом побольше. Стоило ему махнуть топором в сторону второго орка – и второй зверь еще круче свернул в противоположную сторону.
– Умелые наездники! – пожалуй, слишком, чрезмерно азартно проорал Молок. – Особенно тот, правый! Славная будет битва!
И в этой битве Ронин вполне мог расстаться с жизнью… но вполне мог и продолжить порученное ему дело.
– Нам нельзя с ними драться! Мне нужно попасть на берег!
Молок досадливо закряхтел.
– Мое место – в бою, волшебник!
– Но мое задание – прежде всего!
На миг Ронину показалось, будто дворф вот-вот сбросит его с грифона. Однако Молок с великой неохотой кивнул и крикнул в ответ:
– Ладно, волшебник, сделаю, что смогу! Появится шанс – попробую дотянуть до суши! Ссажу тебя там, и на том нашим с тобой делам конец!
– Идет!
Больше оба не проронили ни слова: в этот момент противоборствующие силы сошлись, столкнулись одна с другой.
Намного превосходящие противника в скорости и проворстве, грифоны заметались вокруг драконов, чем быстро привели того, что поменьше, в ярость. Вот только обремененные лишней тяжестью звери, несшие на себе Ронина и остальных, с обычной ловкостью маневрировать не могли. Огромная лапа с бритвенно-острыми когтями едва не смела со спины грифона Фалстада с Верисой, а кончик крыла чудом не зацепил Дункана и дворфа, летевшего с ним. Однако паладин со спутником продолжали держаться поблизости от врага, как будто стремясь завязать с одним из драконов некий причудливый рукопашный бой.
Не без труда выхватив из-за спины буремолот, Молок взмахнул им и заорал так, точно его волосы вдруг занялись огнем. Оставалось только надеяться, что в пылу битвы дворф не забудет о своем обещании.