Крас… Не так ли зовут волшебника, сумевшего отвести от себя чары, древние, словно сам Смертокрыл?
«Пожалуй, о тебе придется разузнать поподробнее, – подумал дракон, рассеянно кивая в ответ на нескончаемую болтовню Теренаса. – Пожалуй, тобой придется заняться всерьез…»
Глава четырнадцатая
Крас спал – спал крепче, чем когда-либо прежде, даже в те времена, когда только-только выбрался из скорлупы. Спал сном, являвшим собой нечто среднее между дремой и чем-то другим, тем вечным покоем, от коего не пробудиться и самому могущественному из завоевателей. Спал, сознавая, что с каждым минувшим часом соскальзывает, погружается в это сладкое забвение все глубже и глубже…
Дракон в облике мага спал и видел сны.
Первые видения оказались неясными, смутными, простыми образами из глубин подсознания. Однако вскоре на смену им явились куда более четкие, куда более недвусмысленные картины. Крылатые силуэты, драконьи и не только драконьи, разлетающиеся в стороны, словно бы в панике… Огромная зловещая фигура в черном, насмехающаяся над ним издали… Дитя, бегущее извилистой тропкой вдоль залитого солнцем склона холма, и вдруг превращающееся в иссохший, исполненный злобы ходячий труп…
Встревоженный смыслом всех этих видений даже в глубокой дреме, волшебник беспокойно заерзал, заворочался и в тот же миг провалился еще глубже, в царство сплошной непроглядной тьмы, разом и подавляющей, и навевающей покой.
Вот здесь-то, в этих краях, отчаявшийся дракон в облике мага и услышал голос – мягкий, но в то же время властный:
Ты ведь пожертвуешь ради нее чем угодно, не так ли, Кориалстраз?
Губы Краса, лежащего на мягкой скамье посреди своего потайного убежища, зашевелились.
– Я готов умереть, если моя смерть поможет освободить ее…
Бедный, бедный верный Кориалстраз…
Во тьме замерцал силуэт, образ, подрагивающий в такт каждому вздоху спящего. Паря в пустоте сновидения, Крас потянулся к этому силуэту, но видение исчезло за миг до того, как маг сумел до него дотянуться.
Сомнений быть не могло: то была Алекстраза.
Ты все быстрей и быстрей погружаешься в последний покой, храбрец. Не хочешь ли попросить о чем, прежде чем канешь в него навсегда?
И вновь его губы дрогнули, зашевелились:
– Только чтоб ты помогла ей…
И ничего для себя? А как насчет твоей угасающей жизни? Тех, кому хватает мужества испить смертную чашу, должно вознаграждать полным кубком ее лучшего урожая…
Казалось, тьма тянет в себя, затрудняет дыхание, сковывает мысли. Соблазн попросту сдаться, навеки уснуть под уютным покровом небытия становился сильней и сильней.
Однако Крас заставил себя ответить:
– Помоги ей. Больше я не прошу ни о чем.
Внезапно его повлекло наверх, к свету и ярким краскам, туда, где он вновь обрел возможность дышать и мыслить.
Здесь на него лавиной хлынули образы – но не из собственных снов, из чужих. Перед глазами замелькали мечты и нужды людей, дворфов, эльфов и даже орков да гоблинов. Терзаемый их кошмарами, он в то же время переживал их самые сладостные грезы. Образы те были неисчислимы, но, стоило очередному исчезнуть, он подчистую стирался из памяти, забывался, и даже собственные сновидения вспоминались лишь с превеликим трудом.
Но вот посреди всех этих расплывчатых картин возникло новое видение, и если все вокруг текло, колыхалось, точно туман, это видение более ли менее сохраняло отчетливость очертаний, росло, грозя вот-вот сокрушить крохотного волшебника.
Наполовину призрачная, наполовину реальная, драконица грациозно, словно пробуждаясь от сна, потянулась, расправила крылья. Исполинское тело ее отливало бледно-зеленым – зеленью леса в сумерках, на самом пороге ночи. Приготовившись встретиться с нею взглядом, Крас поднял голову, но обнаружил, что веки драконицы смежены, точно во сне. Однако сомнений быть не могло: Повелительница Снов его чувствует, видит, да еще как!
Ну нет, подобной жертвы я от тебя, Кориалстраз, не потребую. Твои сновидения неизменно столь интересны…
Уголки губ драконицы слегка поднялись кверху.
Столь интересны, столь интригующи…
Как ни пытался Крас твердо встать на ноги, нащупать хоть какую-нибудь опору, земля вокруг оставалась мягкой, податливой, едва ли не жидкой. Пришлось ему по-прежнему парить в воздухе, чувствуя себя крайне глупо.
– Благодарю тебя, Изера…
Неизменно учтив, неизменно обходителен – даже с моими супругами, не раз отвергавшими от моего имени твои просьбы.
– Они не понимают всей серьезности положения, – ответил Крас.
Ты хочешь сказать, я не понимаю всей серьезности положения.
Изера слегка подалась назад, шея и крылья ее подернулись рябью, будто отражение в озерной глади, вдруг потревоженной поднявшимся ветром. Век она так ни разу и не приподняла, однако огромная морда драконицы все это время была повернута прямо к гостю, незваным явившемуся в ее владения.
Не такое уж это простое дело – освободить твою возлюбленную Алекстразу, и даже мне неизвестно, стоит ли оно того. Быть может, пусть лучше мир следует своим путем, как пожелает? Если Дарующей Жизнь надлежит обрести свободу, разве это не произойдет само собой?
Ее равнодушие – равнодушие всех трех Аспектов, к которым Крас обращался – распалило в сердце мага-дракона жгучую ярость.
– Выходит, Смертокрылу действительно надлежит стать завершением пути, коим следует мир? Ведь так оно и случится, если все вы будете только сидеть, ничего не делая, да грезить!
Крылья драконицы сомкнулись за ее спиной.
Не смей поминать это имя!
Но Крас униматься не собирался.
– Отчего же, о Владычица Грез? Он преследует тебя в кошмарных снах?
Веки Изеры по-прежнему оставались сомкнутыми, однако в глазах ее наверняка вспыхнул некий зловещий огонь.
Он – тот, в чьи грезы я больше не войду никогда. Он – тот, кто во снах своих, пожалуй, еще ужаснее, чем наяву.
Доведенный до крайности, маг даже не стал делать вид, будто понял последнюю фразу. Волновало его только то, что ни одной из трех величайших сил не хватает энергии, не хватает воли к сопротивлению. Да, из-за Души Демона, они уже не те, что прежде, но все же мощью обладают невероятной! Однако все трое, похоже, уверены: Эпоха Дракона прошла, и, даже если б им вправду оказалось по силам изменить будущее, не стоит оно того, чтоб ради него пробуждаться от добровольного оцепенения.
– Изера, я знаю: и ты, и твои сородичи до сих пор вращаются в кругах юных рас. Я знаю: ты все еще властна над снами людей, эльфов и…
К сути, Кориалстраз! Даже мои владения не безграничны!
– Но ведь ты не отказалась от внешнего мира окончательно и бесповоротно, не так ли? Ведь ты, не в пример Малигосу с Ноздорму, не прячешься ни в глубинах безумия, ни за стеной реликвий минувших эпох! В конце концов, разве сновидения, грезы, мечты не устремлены в будущее?
В той же степени, что и в прошлое, и будь добр об этом не забывать!
Перед глазами Краса проплыл полупрозрачный образ человеческой женщины с малышом на руках. Мальчишечьи грезы о битвах с чудовищами, порожденными детским воображением, вспыхнули и тут же исчезли, как не бывало. Следом за ними вокруг замелькали, появляясь и расплываясь, будто туман, всевозможные сновидения. Сколько мрачных, столько и более светлой природы, но так оно было всегда. Равновесие…
Однако равновесие в душе Краса нарушало продолжавшееся заточение его королевы и твердое намерение Смертокрыла очистить мир от юных рас. Если ни с той ни с другой бедой не покончить, не видать больше миру ни снов, ни мечты, ни надежды.
– Изера, с твоей ли помощью, или без тебя, я от своего не отступлюсь. Не могу отступиться!
Что ж, изволь. Я тебе не препятствую…
Образ спящей драконицы снова подернулся рябью. Крас отвернулся от нее, не обращая внимания на непостижимые видения, в беспорядке клубящиеся вокруг.
– Тогда либо верни меня в мой тайный приют, либо брось в бездну! Уж лучше смерть, чем жить в ожидании страшной гибели мира… видя, во что превращается моя королева!
Он ожидал, что Изера снова отправит его в объятия небытия, дабы он больше не докучал разговорами об Алекстразе ни ей, ни прочим Аспектам. Но нет, маг в обличье дракона всего лишь почувствовал, как кто-то мягко, едва ли не с робостью, коснулся его плеча.
Обернувшись, Крас обнаружил перед собой стройную бледнокожую женщину, прекрасную, но бесплотную. Одета она была в свободное платье тонкого, как паутинка, бледно-зеленого шелка, нижнюю половину лица ее прикрывала вуаль. Во многом она напоминала его королеву… однако ничуть на нее не походила.
Глаза женщины были закрыты.
Бедный, отчаявшийся Кориалстраз… ты вправду готов ради нее на все.
Ее губы не шевелились, но голос был Красу знаком – да, это голос Изеры. На бледном лице под вуалью отразилась задумчивая печаль.
Зачем повторять дважды то, что обоим прекрасно известно? Не понимая, к чему это, Крас отвернулся от Повелительницы Снов в поисках хоть какого-нибудь пути, ведущего прочь из этого призрачного царства.
Не спеши уходить, Кориалстраз.
– Почему же? – резко спросил он, оглянувшись назад…
…и снова увидел перед собою Изеру. Однако теперь глаза ее были распахнуты во всю ширь, и Крас замер, не в силах вынести их взгляда. То были глаза всех, кого он когда-либо знал и любил. Синие, зеленые, красные, черные, золотистые – всех возможных цветов, эти глаза знали о нем все, всю подноготную.
То были даже его глаза.
Я подумаю над тем, что ты сказал.
Крас просто ушам собственным не поверил.
– Так ты согласна…
Изера вскинула руку, оборвав его фразу.
Пока что я согласна подумать над тем, что ты сказал. Ни больше, ни меньше.
– А… а если ты решишь, что согласна со мной?
Тогда я постараюсь убедить Малигоса и Ноздорму присоединиться к тебе… но и в этом случае за них ничего обещать не могу.