— За такие деньги я сам сбегаю вместо тебя позвонить, — сказал старик, усмехнувшись. Слепнев заметил, как алчно блеснули у старика глаза. Сумма была солидной, даже для Харчикова.
— Не надо, — сказал Слепнев, — Семен отвезет меня. Если получится, как я задумал, получишь свои деньги. Если сорвется, не жить нам с тобой на этом свете. На нас охоту устроят, будто на крыс. И не успокоятся, пока не передавят.
— Ничего, — прошептал Харчиков, — за такие деньги я и крысой готов стать.
Слепнев вышел из квартиры во втором часу ночи, разбудил задремавшего в машине Семена.
— Поехали! — Слепнев устроился на заднем сиденье.
— Куда? — спросил Семен, протирая глаза.
— На площадь, — полковник жестом указал направление. — Тоже мне наблюдатель нашелся, — сказал он насмешливо.
Через несколько минут они уже были на пустынной площади. Слепнев вышел и направился к телефонной будке.
— Кто говорит? — спросил недовольный сонный голос.
— Это я, пенсионер, твой друг, — ответил Слепнев.
— Кто это? — снова спросил генерал Скороденко с нотками страха в голосе.
— Говорю же, твой друг. Деньги перевел?
— Какие деньги?
— Память у тебя, что ли, по старости отшибло? — зло бросил Слепнев. — Мы о чем с тобой договаривались, забыл?
— Ты живой? — Скороденко ушам своим не верил. — Откуда говоришь?
— С того света, — ответил полковник, — ты почему удивляешься? Может, это ты устроил на нас охоту?
— Нет, конечно. Но мне сообщили, что сегодня тебя… в общем, я думал, ты больше не позвонишь.
— Напрасно ты так думал. Как видишь, позвонил. И еще раз позвоню завтра утром, чтобы про деньги узнать. Если до утра не переведешь, будешь сам себя подтирать. А переведешь, все сделаем как нужно.
— Подожди, — быстро сказал генерал, — как тебя найти?
— Я тебя сам найду, пенсионер. И учти, сделаешь что-то не так, я сильно обижусь. Ты меня понял, пенсионер?
— Подожди… — снова сказал генерал, но Слепнев уже поспешил к машине.
— Гони домой, — приказал он Семену, взглянув на часы.
«Почему этот мудак сдрейфил? — подумал Слепнев. — Видимо, решил меня подставить, а потом сам все провернуть. Это все „мусорские штучки“. Если это правда, устрою ему праздник за его счет. Настоящий праздник».
Он вспомнил Майю. Ведь это она спасла ему сегодня жизнь. А как посмотрела, когда он стрелял! Она поняла, что ей не выжить. И он это понял. Они вообще понимали друг друга без слов. Он постарался отогнать подальше это страшное воспоминание. Нельзя поддаваться эмоциям и раскисать. Иначе хана. Гнев — оружие бессилия, прочел он где-то и навсегда запомнил это выражение. Он не позволит гневу взять верх над рассудком. Загонит эмоции в самые дальние уголки души и до поры до времени не позволит себе вспоминать о Майе. А когда вспомнит, завоет от горя или утопит свою ненависть и боль в алкоголе, который так легко превращал его в зверя.
«Прошло восемнадцать лет», — вспомнил он слова Арнольда Григорьевича. Сыновья Зои могли быть его сыновьями… Слепнев стиснул зубы. У каждого своя судьба, и он еще обманет эту судьбу, сумеет вырваться из порочного круга преступлений и лжи. У него должно получиться. И если для достижения цели придется убивать и лгать еще больше, он пойдет на это не колеблясь, как сегодня утром, когда, не раздумывая, выстрелил в единственного близкого ему человека. Снова вспомнив о Майе, он тихо застонал. Испуганный этим звуком, Семен обернулся:
— Остановить машину?
— Нет, ни в коем случае. Поехали быстрее.
День третий. Москва2 часа 10 минут
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Скороденко поднял трубку, но услышал лишь частые гудки. Прошаркал на кухню и достал таблетку валидола. Положил таблетку под язык, стараясь успокоиться. Просто так в столь поздний час никто звонить не будет. Значит, что-то случилось. Генерал выплюнул таблетку и направился к телефону.
— Родион, — глухо сказал он, — это я.
— Слушаю вас, — ответил сонный Родион Александрович, все еще не понимая, что происходит.
— Ты еще не проснулся? — разозлился генерал. — Не узнал меня?
— Конечно, узнал, — тут Родион окончательно пришел в себя, — я же вам ответил.
— Приезжай ко мне, — приказал Скороденко.
— Когда? — Родиону Александровичу не хотелось вылезать из теплой постели, а тем более куда-то ехать.
— Прямо сейчас, — сказал Скороденко. — Ты мне позарез нужен, — настойчиво повторил он, — понял?
— Приеду, — упавшим голосом ответил Родион.
— Что? — не расслышал генерал.
— Сейчас приеду, — громко повторил Родион.
Скороденко положил трубку и снова пошел на кухню. В спальне загорелся светильник. Это жена включила свет, разбуженная его раздраженным голосом. Он слышал, как она надевала шлепанцы, вышла в коридор и направилась на кухню. Он быстро положил под язык новую таблетку валидола. Сильно болело сердце.
«Как это они там все прошляпили, — со злостью думал генерал, — почему не смогли нормально все оформить? И этот сукин сын ушел живым».
— Ты почему кричишь? — вышла на кухню супруга. — Что с тобой творится?
— Иди спать, — дернулся Скороденко, — поздно уже.
— Илья, что происходит? Ты все время не в себе. Нервы никуда не годятся!
— Ерунда. Со мной все в порядке, говорю тебе, иди спать, — он повысил голос.
Она знала, что в такие моменты с ним лучше не спорить. Поэтому, не сказав больше ни слова, вернулась в спальню. И тотчас погас светильник, жена почла за благо лечь в постель и уснуть, чтобы не действовать ему на нервы.
Родион Александрович приехал через полчаса. Пока он поднялся, умылся, оделся, вышел из дома. К тому же довольно долго искал попутку. Он появился, когда часы показывали без двадцати три. Деликатный по натуре в отличие от генерала, он не стал звонить в дверь, опасаясь разбудить супругу Скороденко, а осторожно стучал до тех пор, пока генерал не открыл ему.
— Пойдем на кухню, — мрачно сказал Скороденко.
Родион молча последовал за генералом, поняв, что случилось нечто непредвиденное.
— Мне звонил Слепнев, — тихо сообщил Скороденко.
— Разве его не взяли? — удивился Родион.
— И даже не убили, — зло ответил генерал, — вся наша операция была ни к черту. Видимо, мы сделали ставку на кретинов.
— Ребята выполнили все как надо, — возразил Родион Александрович, — мы послали к ним Стилягу. Он нашел нужного человека, завел с ним разговор при том несчастном алкаше. В общем, все, как вы велели.
— Что потом случилось с «нужным человеком»? — спросил генерал.
Родион Александрович оглянулся на дверь и, не сказав ни слова, выразительно закрыл глаза. Но Скороденко все понял.
— Хорошо, — кивнул он, — хоть что-то вы должны уметь делать.
— Лунатик должен был передать сообщение инспектору уголовного розыска. Мы проверили, он передал. Стиляга даже дал ему двести баксов, якобы за товар, который не стоил и пятидесяти. Мы были уверены, что они устроят у машины засаду и возьмут помощника Слепнева, когда тот появится в гараже. Но они каким-то образом вычислили адрес бывшей жены того самого помощника. И устроили налет на квартиру. По рассказам сотрудников МУРа, там все погибли. В том числе и члены группы захвата. Никто, кроме Слепнева, это сделать не мог. Но мне сказали, что в квартире погибли все, кто там находился, поэтому я не сомневался, что полковника нет в живых.
— Нужно было самому все проверить, — яростным шепотом сказал Скороденко, — теперь этот мерзавец на свободе и наверняка понял, что мы его подставили.
— Надо его найти?
— Конечно. Он завтра утром будет мне звонить. Но все не так просто. Он очень осторожен, говорит мало, и только из уличных автоматов.
— За день найти «ликвидатора» в многомиллионном городе! — сказал Родион Александрович. — Я видел, как он работает. Это настоящий профессионал. Его же учили искусству выживания. По-моему, лучше сделать по-другому.
Генерал уставился на него, ничего не спрашивая, ожидая, что он скажет дальше.
— Надо перевести деньги в указанный им банк, — продолжил Родион Александрович, — мы ведь все равно переводим деньги на предъявителя с поручением разблокировать их после пятницы. Значит, мы ничем не рискуем. Если он сделает то, что от него требуется, то обязательно пойдет за деньгами, тогда мы его и прикончим. А не сделает, денег не получит, и тогда мы его тем более уберем. В общем, надо рискнуть и перевести деньги.
— А если он ничего не сделает и все равно заберет деньги?
— Не заберет. В поручении должно быть указано точное время. После часу дня. Наш знакомый в десять должен начать свое выступление в Думе…
— Понятно, — на всякий случай Скороденко прервал Родиона. Даже здесь, у себя на квартире, он боялся говорить о главном. О чем угодно, только не об этом. Он понимал, как важно сохранить в тайне направленность их действий. — Считаешь, надо перевести деньги. — Генерал задумался. Ему трудно было понять логику штабиста. Наконец он сказал: — Вечно у вас какие-то иезуитские планы. Но все равно нужно, чтобы Стиляга следил за этим чокнутым полковником.
— Сделаем, — кивнул Родион Александрович, — и вот еще что. Он обязательно попытается сделать все сам. Значит, в любом случае у нас будет время. А Стиляга пусть находится рядом с этим… с нашим объектом в тот момент, когда появится полковник.
Генерал снова задумался. Никак не мог постичь подобную логику. Не в его правилах было размышлять. Но, похоже, Родион прав.
— Сделаем, как вы предлагаете, — согласился Скороденко, чувствуя, как постепенно рассасывается таблетка валидола, — нужно его успокоить, это правильное решение. И пусть Стиляга будет наготове. Второго шанса не представится. Ты меня понял?
День третий. Москва7 часов 25 минут
Уже наступило утро, когда во Внукове приземлился самолет премьер-министра с делегацией из Великобритании. Это произошло в половине пятого. Под утро приземлился и самолет из Франкфурта с Дронго на борту. Дронго прошел по длинному коридору пустого аэропорта, спустился по лестнице. Самолеты «Люфтганзы» приземлялись в Шереметьеве, и в этот ранний час здесь никого не было. Он прошел пограничный контроль. Получил свой чемодан, прошел мимо сонных таможенников, равнодушно смотревших, как он выходит из их зоны.