— Это был не спор, — возразила она, — и ты это прекрасно понимаешь. Он настаивал на моем отстранении от работы в группе.
— Что за глупость! Но какие он выдвигал причины?
— А он тебе не сказал?
— Конечно, нет. Или ты считаешь, что Корниенко вообще может мне что-либо рассказать? Они с Рудневым, кажется, меня недолюбливают.
— Я видела Слепнева, встречала его. Но сам Слепнев об этом не знает. У него в Севилье была встреча с женщиной. Мы его подстраховывали. По правилам конспирации он должен был сразу улететь из Севильи. Только в случае особой необходимости мог задержаться на несколько дней. А он решил остаться из-за женщины, с которой встречался в Испании. Она была не местная, иначе мы бы сразу пресекли эту связь. Она прилетела туда с ансамблем. Кажется, Моисеева. Точно не помню. Они случайно познакомились. И он решил задержаться на несколько дней. Руководивший нашей группой Меджидов сказал, чтобы мы оставили его в покое. Он считал, что сломал жизнь Слепневу, когда задолго до Севильи сделал все, чтобы довести до разрыва отношения Слепнева с девушкой, которую тот любил.
— Я слышал, что ваше ведомство занималось такими гнусными делами, — заметил Дронго.
— Тогда было совсем другое время. Любого кандидата в «ликвидаторы» проверяли как минимум несколько лет. Обнаружив у него сомнительные связи, либо отклоняли, если человек проходил по остальным параметрам, либо прекращали эти связи. В общем, личная жизнь Слепнева была под постоянным контролем внутренней контрразведки. Поэтому в Севилье мы его не стали трогать, и он задержался на три дня. Вот, собственно, и все.
— Вы проверили женщину, убитую вчера во время штурма квартиры? — спросил Дронго. — Ты говорила, что погибли оба его помощника.
— Да, мужчина и женщина. Причем женщину застрелил, очевидно, сам Слепнев. Она была тяжело ранена, и он выстрелил ей в сердце. Это установили наши эксперты.
— Он был с этой женщиной близок?
— Возможно. — Им навстречу попались еще два сотрудника службы безопасности с карточками на груди. У Дронго и Сусловой были такие же. Кивнув друг другу, они разошлись в разные стороны.
— Представляешь, в каком он сейчас состоянии, — задумчиво произнес Дронго, — если сам вынужден был выстрелить в своего помощника. Может быть, он любил эту женщину? Если так, он не простит нам ее смерти. И тех, кто его подставил, тоже не простит.
— Мы это понимаем.
— Вы послали людей в ГАИ проверить, куда делись неопознанные номера машин?
— Конечно. Оттуда уже звонили. Номера были списаны и уничтожены. Есть даже акты, датированные прошлым годом.
— Значит, у преступников свои люди в ГАИ. Таких совпадений не бывает. Если бы речь шла об одной машине, я бы еще поверил. Но когда на двух машинах стоят якобы списанные номера — это уже система. Значит, кто-то сумел получить доступ к спискам ГАИ и изготовить нужные номера.
— Мы проверяем, но пока нет результатов. Давай спустимся вниз. Через несколько минут открытие конференции.
— Как у вас дела, Пятый? — раздался голос Руднева. Елена вздрогнула от неожиданности.
— Все в порядке, Первый, — ответила она, — что у вас?
— Скоро спускаемся на открытие. Мне передали, что собралось очень много людей.
Она подошла к перилам лестницы. Центр представлял собой своего рода атриум, в котором балконы выходили вовнутрь. С любого этажа можно было увидеть, что происходит на первом. Внизу действительно было много народу. И много сотрудников службы безопасности Центра и ФСБ. Гораздо больше, чем предусмотрено на подобных мероприятиях.
— Людей действительно много, — сказала Суслова Рудневу, — и все в ожидании.
— Сейчас выходим, — сообщил Руднев, — через две минуты открывается конференция. Следите за этажами. На каждом есть наши сотрудники.
— Мы видим их, Первый, — сообщила Суслова, — через минуту будем внизу. Пойдем к лифту, — сказала она Дронго.
— Пятый, я — Первый, — неожиданно раздался голос Руднева, — проверьте четвертый этаж. Там никто не отвечает. Вы меня слышите? Проверьте четвертый этаж.
— Быстрее на четвертый. — Она вошла в лифт первой и сразу нажала нужную кнопку.
Лев Зайдман в это время уже подошел к микрофону. Полетаев обменялся приветствиями с австрийским министром экономики. Секретарша Зайдмана протянула банкиру текст его выступления. Он зажал в кулаке листок, посмотрел на переводчика и заговорил:
— Дамы и господа! Мы приветствуем всех собравшихся на нашу конференцию…
На четвертом этаже лифт остановился.
— Оружие при тебе? — спросила Елена у Дронго.
— Конечно.
— Будь осторожен. Пойдем все проверим.
— Первый, я — Пятый, — передала она, — пока все в порядке. Кто должен быть на четвертом?
— Шестой. Он передал, что вместе с ним там находятся сотрудники службы безопасности Центра, и больше не отвечал.
— Первый, вас поняла. Сейчас проверим.
На четвертом этаже никого не было. Достав пистолет, она положила его в висевшую на плече сумку и рывком открыла дверь в подсобное помещение. Здесь все было тихо и спокойно. В коридоре ярко светились люминесцентные лампы, кабинеты и комнаты были закрыты.
— Первый, пока ничего подозрительного, — доложила она, двигаясь дальше.
— Наша экономика сейчас находится на стадии реорганизации, и предполагаемые структурные изменения помогут нам еще более динамично двигаться вперед, — сказал Зайдман, довольный тем, что не пользуется шпаргалкой. Переводчик шагнул к микрофону, собираясь перевести последнюю фразу.
Вдруг Суслова увидела, что навстречу им идут два парня. Невольно коснулась сумочки, кивнула Дронго и замедлила шаг. Когда парни приблизились, Елена увидела на лацканах их пиджаков карточки с красной полосой.
— Добрый день, — поздоровалась Елена, поравнявшись с ними, — я из ФСБ. Вы не видели здесь нашего сотрудника?
— Нет, — сказал один из парней, коротко стриженный брюнет, даже не ответив на приветствие, лишь покосившись на их карточки, — мы никого не видели.
— Может, он в другом крыле коридора, — заметил второй, рыжий, с вьющимися волосами, — посмотрите в другом крыле. Надо обойти весь коридор. Видимо, он решил пройти в другую сторону.
— Вы не заметили ничего подозрительного? — спросила она.
— Нет, — ответил второй, — а вы?
— Пока нет, — улыбнулась Суслова, — до свидания.
— Первый, я — Пятый, — доложила она, — пока все в порядке. На четвертом этаже сотрудники службы безопасности Центра. Шестого не нашли.
— Он по-прежнему не отвечает. Пройдите по этажу, — попросил Руднев.
— С удовольствием предоставляю слово нашему общему другу, человеку, который знает о нашей работе не понаслышке, министру финансов страны Артему Сергеевичу Полетаеву, — прочувствованно объявил Зайдман и, дождавшись, пока переводчик переведет, кивнул Полетаеву.
— Ты представляешь меня прямо как президента, — пошутил Полетаев, проходя к микрофону.
— Может, ты им и станешь, — улыбнулся Зайдман, отойдя на шаг.
— Дамы и господа! — начал Полетаев, обведя взглядом собравшихся. — Мне особенно приятно, что открытие подобной конференции проходит именно в те дни, когда…
Суслова шла дальше, проверяя ручки дверей. По согласованию со службой безопасности все посетители и сотрудники должны были находиться внизу во время открытия конференции.
— Посмотри, — вдруг сказал Дронго, — на полу след.
— Какой след? Это складки на ковролите.
— Нет, не складки, — он наклонился, внимательно рассматривая ковролит.
— Кто-то сильно ударил ногой именно в это место. Даже не ударил, старался зацепиться ногой, когда падал или когда его тащили в эту комнату.
— С чего ты взял? — спросила она, тоже наклонившись.
— Посмотри, стерта целая полоса. Потом кто-то хотел привести ковролит в порядок, но, видимо, не успел. Присмотрись повнимательней. Отойди чуть в сторону, так заметнее.
Она постучала в дверь. Послышался шум, крики, выстрелы. И громкие аплодисменты. Елена взглянула на Дронго.
— Это телевизор, — улыбнулся он.
Суслова постучала еще раз, сильнее. Кто-то подошел к двери. Лена открыла сумочку, готовая выхватить оружие. Тут дверь медленно открылась. На пороге стояла молодая женщина в голубом халате, со шваброй в руках.
— Извините, — сказала Суслова, взглянув на карточку, прикрепленную к халату женщины. Синяя полоса свидетельствовала о том, что это служащая Центра. Но Лена все-таки спросила: — Почему вы находитесь на этаже? Мы же просили всех сотрудников спуститься вниз.
— Да, — улыбнулась женщина, — но мне велели убрать здесь до прихода сантехника. Видите, кран течет.
Дронго смотрел на женщину. Она показалась ему знакомой, где он мог ее видеть?
— Можно войти? — спросила Суслова.
— Конечно, — улыбнулась женщина, пропуская их внутрь.
Обычный номер, какие бывают в отелях такого класса. Хотя в девяностых номера превратились в офисы приезжающих сюда банкиров и бизнесменов, они сохранили свой прежний вид — и убранство, и вся обстановка были как в отеле среднего класса. В комнате был идеальный порядок. Работал телевизор. Суслова вошла в ванную, здесь действительно все залило водой. Она попробовала повернуть кран, он плохо поддавался.
— Наверно, сорвана резьба, — сказала Елена, — все ясно. Уберите и спускайтесь вниз. В комнатах нельзя оставаться.
Дронго между тем не сводил глаз с женщины. Где-то он уже видел эти глубоко посаженные глаза.
— Все в порядке, пошли, — обратилась к нему Суслова.
Уборщица улыбнулась и поправила волосы.
— Я быстро управлюсь, — сказала она, когда Лена и Дронго вышли в коридор. Она уже хотела закрыть дверь, но в эту самую секунду Дронго вспомнил, где видел эти глаза. Тогда на женщине было совсем другое платье и другой парик. Но глаза он запомнил. Дронго быстро поставил ногу, не давая ей закрыть дверь.
— Извините, — он улыбался, — извините меня, не скажете ли, что случилось с ковролитом напротив дверей этого номера. Посмотрите, там некоторый беспорядок. — Женщина тоже улыбнулась и вышла взглянуть на ковролит.