— Если хотите, — разрешил Зверев, откинувшись на спинку дивана.
Казарян нажал на клавишу и началось:
«— Начинайте с фактов.
— Есть подозрение, что у нас утечка.
— Не может быть совпадением, стечением обстоятельств?
— Исключено.
— Доказательства утечки имеются?
— Да какие доказательства? И так все ясно! Все пропало.
— Не надо нервничать!..»
Слушали запись до конца. Казарян жалостливо разглядывал Зверева. Тот поначалу был внимателен и насторожен, но к концу записи хмыкнул иронически и заулыбался даже. Зашипело, и Казарян нажал на клавиш. Задать вопрос первым он не успел: Зверев перехватил инициативу:
— Где и когда это записано?
— Во время вашего контакта на Курском.
— Вот здесь? — Зверев за уголок взял фотку с Курского и показал Казаряну.
— Абсолютно точно, — подтвердил Казарян.
— А видеосъемку вы параллельно не вели?
— Нет. Не было у нас такой возможности. Очень вы шустры были, — вступил в разговор Сырцов. — А, собственно, зачем вам видеозапись?
— Было бы весьма любопытно озвучить ее магнитофонным диалогом. На предмет совпадения видимых артикуляций.
— Для этого у нас Вадик имеется, — загадочно заявил Сырцов и попросил Коляшу. — Николай Григорьевич, не в службу, а в дружбу, свистни Рыжего.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался рыжий Вадик, взглядом ища свободные розетки для двух принесенных им супермагнитофонов. Нашел, стал пристраивать, по ходу дела информируя: — Я технически после десятой прокрутки догадываться начал, а Александр Иванович вмиг просек в чем дело…
— Ну, мент, ну, голова! — восхитился Зверев, перебивая. — Монтаж пленок, Вадим, да? Я же сразу узнал свои фразы, сказанные совсем в другом месте. И он узнал?
— Александр Иванович начал с главного: с никчемности разговора во время столь законспирированной встречи. А потом и фразу вспомнил — «не надо нервничать». Ну, после уже и я вцепился, по каналам развел и все склейки обнаружил. Но сделали они, конечно, классно. Когда я писал их на вокзале, и сомнений не было, что живой разговор пишу.
— Теперь что будем делать? — устало спросил Зверев у всех. Напряжение спало, и он растекся по дивану.
— Дел у нас много, Витольд Германович, — ответил Сырцов. — Очень много. Если разрешите, то мы для начала у вас побеседуем с вашим двойником. В пределах терпимой хозяином нормы.
— А где он? — встрепенулся Зверев.
— На чердаке, упакованный лежит. Так разрешите?
— С превеликим удовольствием.
Перед тем, как втолкнуть в столовую, с лже-Зверева сняли наручники и вынули кляп. Так что перед очами своего прототипа он появился во всей красе: в каскетке, надвинутой на глаза, в куртке с высоко поднятым воротником.
— Похож на меня? — обиженно спросил Зверев у Казаряна.
— Очень, — безжалостно подтвердил тот, а Сырцов в порядке приказа вкрадчиво и вежливо попросил у лже-Зверева:
— Будьте добры, пройдитесь, подволакивая ногу, как Витольд Германович.
— А я ногу подволакиваю? — удивился Зверев.
— Подволакиваете, подволакиваете, — подтвердил Сырцов и потребовал уже с погромыхиванием в голосе: — Действуй, действуй, паренек!
— Да пошел ты… — грубо и неуверенно ответил паренек.
Коляша ребром ладони жестко ударил его по почкам. От сотрясения организма с клиента слетела каскетка, и Зверев увидел серые непонятные глаза, мягкий нос, лоб с залысинами.
— Капитан Красов! — узнал он.
— Ренегат Зверев! — хрипло откликнулся Красов.
— Орешек! — поделился первым впечатлением Коляша с Сырцовым и Казаряном.
— Он в конторе — знаменитость, — поведал о Красове Зверев. — Весьма похоже всех изображал. От Андропова до Калугина.
— Надо же! — восхитился Казарян. — Значит, в данном случае по призванию трудился. Но, вероятно, не из чистого искусства? Смысл и цель вашего задания изложить можете, капитан?
— Майор, — для начала поправил Красов и ответил: — конечно, могу, но не хочу.
— Скажите, пожалуйста, следующую фразу: «Да, если она целесообразна в данном случае», — слезно попросил майора рыжий Вадим.
— Не скажу, — насмешливо откликнулся Красов. — Это нецелесообразно в данном случае.
Вадим врубил свой многоканальный сразу же с фразы о целесообразности и, послушав ее, ликующе возгласил:
— Этот он! Это он текст наговаривал!
— Не все ли равно, кто этот текст наговаривал… — начал было Сырцов, но Вадим изумился невежеству коллеги.
— Интересно же! — А потом обиделся: — Я больше не нужен? Я могу быть свободен?
— Ты свободен, как все сейчас в России, — заверил его Казарян и добавил для ясности: — Но нужен. Разговор наш писать.
— Я готов, — официально заявил Вадим.
— Первый и главный вопрос я уже задал. Вы, майор, ответили на него неудовлетворительно…
— Вы, наверное, в институте кинематографии преподаете? — перебил его Красов. — Удовлетворительно, неудовлетворительно. Все оценки ставите, да?
— А ты испугался! — безмерно обрадовался Коляша. — С ходу разговорился, с ходу проговорился. Считай, браток, мы из тебя веревки вить будем.
— Это в каком смысле? — поинтересовался разнервничавшийся майор. Вместо Коляши ему ответил Сырцов.
— Сначала в переносном, а, если этот метод не даст настоящего результата, то и в прямом, до тех пор, пока результат, удовлетворяющий нас, не будет достигнут. Я понятно объяснил?
— Бить будете?
— Терзать, — уточнил Коляша.
— Я жду ответа на свой вопрос, — устало напомнил Казарян.
— Мне было приказано в определенных ситуациях сымитировать полковника в отставке Зверева. Что я и делал.
— Вы еще и текст дезы на пленку наговаривали. Но об этом мы и без вас знаем. Я о другом: смысл и цель.
— Мне приказывали, я исполнял…
— Кто приказывал?
— Начальство.
Казарян был терпеливый, а Коляша — нет. Большим, как огурец, и твердым, как камень, указательным пальцем он безжалостно ткнул майора Красова в солнечное сплетение. У майора до обнаружения закругленности белков расширились глаза, распахнутый рот был в бездействии: воздух не проходил ни туда, ни оттуда, на лбу выступили крупные капли пота.
— Тогда начнем с другого конца, — не дожидаясь, когда Красов придет в себя, продолжил допрос Казарян. — Зачем вы прибыли сюда, к дому Зверева в сопровождении трех боевиков?
Задал вопрос и стал ждать, когда чумовой клиент осознает его. Клиент слегка разогнулся, похрипел-похрипел и визжащим шепотом доложил:
— Мы должны были на время изолировать его.
— Арестовать? В Лефортово упрятать? Ордер на арест у вас имеется? — давил Казарян. — Не томите нас, покажите, покажите…
— Ордера у нас нет, — признался Красов.
— Так каким же образом вы собирались изолировать Зверева? — Нет, не забыл старой своей следовательской профессии Роман Казарян, сразу ловил слабинку.
— Спрятать.
— Где?
— На явочной квартире.
— А потом отпустить? Чтобы полковник Зверев устроил всероссийский скандал?
— Я не знаю.
— Кто же знает?
— Начальство.
Коляша кованым носком фигурного сапожка врезал Красову по голени. Сильно, но так, чтобы не сломать. Майор мягко прилег на бок. Казарян ласково попросил лежащего:
— Теперь про начальство подробнее. Звание, должность, фамилию, имя, отчество… Я для начала помогу: Дмитрий Афанасьевич, так?
Майор Красов, уже сидя на полу, охотно продолжил:
— Дмитрий Афанасьевич Чупров. Генерал-майор, командир оперативной группы особого назначения, не числящейся ни за одним управлением. У генерала Чупрова нет прямого начальства.
— Ай, ай, ай, — огорчился Казарян. — Значит, опять тупик. Ну, а если мы самого Дмитрия Афанасьевича спросим?
— Спросите, если сможете, — мрачно разрешил Красов.
— А грубить — не надо, — посоветовал Коляша и профилактически тем же сапогом пнул майора в ребра. Майор вжал голову в плечи и беззвучно заплакал.
— Господи, неужто так легко ломаются наши чекисты? — горестно изумился Зверев.
— Ваши чекисты и ломаются, и продаются, и покупаются, — успокоил его Коляша. — Хотите, я его за сто двадцать три рубля куплю?
Любопытную дискуссию не позволил продолжить дверной звонок.
— Кто бы это? — удивился Зверев.
— Ленька Махов, — сообщил Сырцов и пошел открывать.
Шикарный Махов явился не один: он привел с собой гражданина в наручниках. И — не здравствуй, не прощай:
— Я тут поблизости у приятеля в отделении разобрался с этими тремя по всем пунктам. Тяжелый случай: каждый вооружен пистолетом и автоматом иностранного образца, в багажнике автомобиля шанцевый инструмент, снайперский винчестер, и ни у кого — даже подобия документов. Бандформирование. Двоих я отправил в изолятор строгого режима, а одного прихватил с собой. — Махов резко развернулся и заглянул в глаза Коляше: — Не узнаешь солагерника, Англичанин?
— Бирюк! — ахнул Коляша и в недоумении посмотрел на Махова. — Ему же по последнему мокрому делу вышку дали!
— И я думал, что распрощался с ним навсегда, — признался Махов. — А он живой, и в ручках у него автомат и пистолет.
— Скажи-ка мне, душегуб, давно ли ты в спецгруппе? — тихо спросил Зверев.
— Я не в группе, я по найму, — свободно ответил Бирюк.
— А кто тебя нанимал?
— Да вот он, — Бирюк кивнул на майора. — Севка Красов.
— А из-под стражи освобождал?
— Он же, он же!
Зверев поднялся с дивана и подошел к сидящему на полу Красову. Тот предусмотрительно прикрыл голову руками. Зверев рывком за грудки поднял его на ноги и, посмотрев недолго в серые непонятные глаза, ударил его по лицу. Ладонью. Дал пощечину. И отпустил. Красов стоял, слегка пошатываясь, а Зверев вернулся на диван.
— Не обосрался еще со страху? — деловито поинтересовался брезгливый Коляша и, по виду Красова поняв, что тот еще не обосрался, предложил Казаряну: — Продолжайте, Роман Суренович, он в присутствии Бирюка вмиг разговорится.
— Так каким образом вы собирались изолировать полковника Зверева? — Казарян бил в одну точку. За Красова бодро ответил Бирюк: