И быстрым неровным шагом он направился к этому дому. Виктор, как телок на веревочке, следовал за ним. Обошли дом, и со стороны переулка свободно через пустой дверной проем проникли в него. Отыскали помещение с незабитым окном. Смирнов выглянул. Пустырь был как на ладони. Удовлетворенно посопев, он приказал Виктору во второй раз:
— Ищи, Витя.
Сейчас он знал, что искать. Согнувшись в три погибели, он пошел вдоль стен, внимательно глядя себе под ноги. Господи, сколько же человек оставляет после себя дерьма! Битая посуда, бумажки, тряпичная рвань, бессмысленное ржавое железо и собственно дерьмо в первозданном смысле. Чтобы не вляпаться, Виктор, где надо, шуровал подобранной тут же хворостиной.
— Есть, — сказал он с тихой гордостью. Эта гильза была длинней, толще, одним словом, большего калибра. Смирнов и ее, завернув в бумажку, спрятал в карман. Спрятав, продолжил монолог, начатый у трактора:
— Так-то, Витя. На чем я остановился? Да, еще один товарищ. Этот товарищ спокойненько пробрался сюда, на заранее облюбованное местечко, и стал внимательно наблюдать за вашим драматическим поединком сквозь оптический прицел ночного видения, присобаченный к хорошо смазанному карабину. Терпеливо дождавшись твоего выстрела, товарищ почти одновременно с тобой нажал на спусковой крючок. Вот он-то и не промахнулся. Потому что на таком расстоянии и с таким агрегатом в принципе нельзя промахнуться. Один раз выстрелив, он сделал два дела: убрал ненадежного сообщника, который мог расколоться в пограничной ситуации, и превратил тебя в жидкое удобрение, коим ты в настоящее время имеешь честь быть. Все, Витенька. Ты никого не убивал.
Виктор уже давно надеялся, что это так. Но, услышав железное смирновское «не убивал», почувствовал, как ослабли колени. Жаркая волна от солнечного сплетения пошла к лицу. Дошла, заставив дергаться губы и прикрыть глаза. Явилось освобождение и захотелось бежать неизвестно куда. Но он, не двигаясь, сказал:
— Спасибо, Александр Иваныч.
Последний раз пересекли веселенький этот пустырь и стали подниматься к Сретенке.
— Как вы додумались до всего этого? — не выдержав, спросил Виктор.
— Ну, во-первых, я хоть и бывший, но все же полковник милиции, и сорок лет сыска чего-нибудь да стоят. А во-вторых, в твоем рассказе о милой встрече с таинственным охранным комитетом заинтересовала одна деталька. Подробно сообщая тебе о том, сколько липовых улик навесили на тебя в связи со смертью Алексея, эти недоноски о реальном, казалось бы, убийстве упомянули вскользь, между прочим. Ну, а на пустыре все сразу стало яснее ясного: на расстоянии тридцати метров конюх с «Узи» не мог промахнуться, а ты с пистолетом не мог попасть.
Вышли на разрушающуюся Сретенку. По битому асфальту метался неряшливый народ.
— Теперь домой, и по маленькой! — бойко решил Виктор. — В честь успеха.
— Успеха! — передразнил его Смирнов. — Какого успеха?
Виктор хотел ответить про то, как ему теперь хорошо, но вовремя понял, что вряд ли это можно считать успехом. Сказал только:
— Вы такое для меня сделали…
— Иди вперед, — приказал Смирнов. — И у Колхозной у лотков поотирайся. А я посмотрю, не прицепились ли. Уж больно долго мы на пустыре толклись.
Виктор с пробудившимся вдруг интересом к жизни энергично существовал в коловращении Колхозной: заглядывался на плакаты с голыми бабами в кооперативных палатках, приценивался к морковке и огурцам, которыми торговали подмосковные старушки, с любопытством тянулся, чтобы увидеть через головы заманчивый печатный товар, к многочисленным книжным лоткам.
«А на кладбище все спокойненько… Никого и ничего. Ну, и слава Богу».
— Теперь можно и отдохнуть! — решил раздевшийся до трусов Виктор и рухнул на тахту. Впервые разоблачился — снял куртку — и Смирнов, без стеснения обнажив солидную «дуру» под мышкой. Старый, видавший виды парабеллум.
— Полчаса. — Уточнил он, сколько времени можно отдыхать, и раскинулся в кресле, положив дефектную свою ногу на стул. — В три отправляемся.
— Куда? — огорчился Виктор.
— Закудыкал! — разозлился суеверный Смирнов. — Пока везуха, пока хвоста нет, надо провернуть одно срочное дельце. Надеюсь, у тебя собственная тачка имеется?
— Имеется, но я же поддатый, Александр Иванович…
— Я за руль сяду.
— Но ведь и вы с утра тоже приняли. — Никуда не хотелось ехать Виктору.
— Выветрилось давно, — отвел дурацкие аргументы Смирнов и заговорил совсем о другом. — Ты знаешь, кто у этих ховринских главный?
— Валерий, наверное, — с большим сомнением предположил Виктор.
— Твой Валерий по советской табели о рангах — что-нибудь вроде зам. начальника главка. А мне министр нужен. Да, помощничек из тебя, брат…
— Что я, что я? — обиделся Виктор.
— Спи, — заткнул его фонтан Смирнов. — Даю сорок минут.
— А вы?
— А я в кресле посижу. Помаракую кое о чем самую малость. Мыслишка одна наклевывается.
…За время сна личико Виктора сильно смялось. Заглянув в его мутные, по-собачьи грустные глаза, Смирнов, не говоря ни слова, ушел на кухню и вскорости вернулся с наполовину наполненным стаканом и положенным к нему яблочком.
— Последняя, — предупредил он Виктора. — Потом только на ночь, как снотворное…
Виктор посмотрел на него благодарно и поспешно принял.
Через двадцать минут были на Рижском рынке. Пошарив глазами по вывескам, Смирнов быстренько нашел искомое: невдалеке красовалась фанерная афишка, на которой латинскими буквами было написано «Bell», что по-английски означало колокол, а по-русски — первый слог фамилии хозяина заведения Вениамина Беленького. Веня Беленький, когда-то король московского джинсового самопала, три года тому назад отрекся от подпольного трона и явился на легальный свет в качестве председателя крупнейшего пошивочного кооператива. Кооператив процветал, о чем свидетельствовал собственный фирменный магазин из пластика и металлических реечек.
Смирнов и Виктор проникли в магазин. У прилавков, разглядывая товар, стояли молодые люди обоего пола, а за прилавками под развешанными джинсовыми юбками и портками сидели продавщицы. К одной из них они и приблизились.
— Я могу повидать Вениамина? — вежливо спросил Смирнов и подхалимски улыбнулся.
— Вам повезло, — умирающе сообщила продавщица, и, скользнув по ним сонным сексапильным взглядом, удалилась через темный проем за хлипкую перегородку, виляя маленьким ядреным задом.
Вскорости вышел элегантный Веня. Увидел Смирнова и, не поздоровавшись, сказал:
— Я знаю, Александр Иванович.
— Поговорить надо, — объяснил цель своего визита Смирнов. — Знакомьтесь, это Виктор Кузьминский, сценарист. Он тоже дружил с Алексеем.
Виктор и Веня пожали друг другу руки. Покончив со знакомством, Веня согласился:
— Раз надо, значит, надо. Давайте поговорим.
На воле Смирнов попросил Виктора:
— Мы с Веней погуляем чуток, а ты меня в машине подожди. Ладно?
Вдвоем вышли на Крестовский мост. Опершись о балюстраду, смотрели на пыльные крыши проходивших внизу электричек ленинградской линии. Молчали.
— За что Леху-то, Леху-то за что?!! — первым не выдержал Веня.
— Вот это я и хочу узнать. За что. И кто. — Сообщил Смирнов и плюнул, стараясь попасть на крышу в очередной раз пробежавшей внизу электрички. Проследили за полетом плевка и с огорчением убедились в промахе. Веня сказал:
— Чем я могу помочь?
— Для начала скажи мне: кто главный у ховринских?
— Проще простого. Николай Сергеев. Кличка «Англичанин».
— Про этого я знаю. Он — номинальный. А кто фактический?
— Об этом не говорят, — решительно заявил Веня.
— Ну, а все-таки?
— Александр Иванович, не просите, не могу. Не мои дела, не мои секреты. Не могу.
Смирнов схватил его за грудки, затряс:
— Он же тебя другом считал, сучонок!
Веня вырвался, поправил двубортный, легкой блестящей материи пиджак и с большим чувством, чувством оскорбленного достоинства заметил:
— Вы себе спокойненько к своему морю уедете, а мне здесь жить.
— Ну, и живи себе на здоровье, козел, — разрешил Смирнов, плюнул еще раз — под ноги бизнесмену, — повернулся к нему спиной и зашагал к автомобильной стоянке… Веня недолго постоял истуканом, потом кинулся следом. Догнал.
— А вы можете дать полную гарантию, что нас не ведут?
— Стопроцентную, — не оборачиваясь, уверенно сказал Смирнов.
…Он открыл дверцу и влез за руль. Виктор в своем автомобиле сидел пассажиром. Смирнов пристегнулся, поелозил задом, обернулся к Виктору, подмигнул:
— Приведи себя в порядок, алкоголик. В высшее общество едем.
«Семерка» форсировала Москву-реку и на Большой Ордынке остановилась у фундаментально отреставрированного двухэтажного дома, втиснувшись на свободное место между «мерседесом» и «крайслером».
Собравшись, Смирнов и Виктор со сдержанным достоинством вошли в обширную, по последнему слову оргтехники обставленную приемную совместного предприятия. Внимательно выслушав Смирнова, хорошо воспитанная и всесторонне обученная длинноногая секретарша в мини-юбке вежливо обрисовала ситуацию:
— Через полчаса Александр Петрович принимает французов…
— Нам полчаса за глаза хватит, — уверил ее Смирнов.
— Что ж, я попытаюсь. — Секретарша встала. — Как доложить?
— Смирнов и Кузьминский. Координаторы межотраслевого информационного центра.
Секретарша ушла за обитую кожей дверь.
— А чего мы координируем? — поинтересовался Виктор.
— Пока не знаю, — признался Смирнов. — Ты, главное, в сторону дыши, когда войдем.
— Прошу, — объявившись, пригласила секретарша.
В нестандартно обжитом кабинете из-за стола поднялся красивый сорокалетний мужчина, пожал вошедшим руки и одновременно с жестом, приглашавшим усаживаться в удобных креслах, с ходу взял быка за рога:
— Так что же привело вас ко мне, Александр Иванович?
— Ах, молодец, ах, молодец, тезка! — восхитился, вольно усаживаясь, Смирнов. — Насколько мне не изменяет память, мы с вами напрямую и не сталкивались никогда.