В малолюдном скверике у Москва-реки Смирнов присел на травку. Было без двадцати семь. Почти четыре часа до желанной встречи. Имело смысл доспать недоспанное. Смирнов вздохнул, и, кряхтя, растянулся под кустиками.
Грустная была картинка: спал на пыльной августовской траве неприкаянный пенсионер. Рычали машины, бесконечным потоком шедшие по набережной, а пенсионер спал, спал и проснулся ровно в девять. Сел в траве, энергично подвигал затекшими руками-ногами, поднялся с помощью палки и бойко зашагал по делам. Береженого Бог бережет: на всякий случай еще раз проверился в переулках за музеем Пушкина и, сев в троллейбус у тюремной стены Министерства обороны, прибыл к Петровским воротам двадцать пять минут десятого.
На Страстной нашел скамейку, освещенную солнцем, и уселся на нее, задрав вверх лицо с закрытыми глазами. Солнце умирающего лета нежно грело. Опять пришла дрема, но поспать не удалось, так как рядом произнесли:
— Здравствуйте, Александр Иванович.
Смирнов открыл глаза, оторвал затылок от спинки скамьи и увидел перед собой привлекательного гражданина самых лучших лет. Лет тридцати пяти. Гражданин добро улыбался, и Смирнов улыбнулся в ответ.
— Здравствуй, Леонид. Поздравляю.
— С чем же это? — Леонид присел рядом. — Вроде бы не с чем.
— А повышение? А очередное звание? — Смирнов игриво подмигнул.
— Когда это было!
— Для меня — недавно, потому что узнал об этом только вчера. Ну, и как дела, бугор?
— Маята, как вы любите говорить. — Леонид виновато посмотрел на Смирнова и признался, извиняясь: — У меня времени в обрез, Александр Иванович, честное слово! Если у вас дело спешное, давайте о деле. А если нет, то лучше сегодня вечерком встретиться, чтобы поговорить по-настоящему. Только не обижайтесь, пожалуйста.
— Не стучи хвостом зря, не имею такой привычки — обижаться. — Смирнов вынул из кармана пакет, вытащил из него пачку фотографий, раскинул ее веером. — Тебе эти фейсы ни о чем не говорят?
Цепкий профессиональный взгляд Леонида оценил картинки сразу. Он не стал брать их в руки, он их изучал со стороны. Изучив, спросил осторожно:
— А о чем они должны говорить?
— Убийство Алексея Борзова за твоим отделом? — вопросом на вопрос ответил Смирнов.
— За моим.
— Стоящая версия у тебя уже имеется?
— Имеется много версий, Александр Иванович.
— Когда много, значит, нет ничего серьезного. — Смирнов жестом мастеровитого каталы мгновенно соединил фотокарточки в плотную колоду и протянул ее Леониду. — Возьми. Есть у меня такое ощущение, что их можно пристроить к этому делу.
— Кое-кого из колоды я знаю. Они плохо пристраиваются.
— А кто хорошо пристраивается?
— Вы хотите, чтобы я совершил должностное преступление, рассказав вам о ходе расследования?
— Плохо со мной говоришь, Леонид. Говоришь, как последняя райкомовская скотина. Быстро же ты в струю попал, золотой мой советский начальничек!
— Зачем вы так, Александр Иванович? — горько поинтересовался Леонид.
— А ты зачем со мной так? И целку из себя не строй, не бывает девственниц в борделе.
— Я сейчас уйду, — пригрозил Леонид.
— Ты знаешь, что Алексей был моим другом?
— Не следовало бы вам иметь такого друга.
— Мои друзья — это мои друзья. Мои. И тут я ничьим советам не следую. Кстати, до сегодняшнего дня я и тебя считал своим другом. Извини. — Смирнов встал, посмотрел сверху вниз на Леонида. — Ты не забыл, что у тебя времени в обрез?
— Не забыл. — Леонид продолжал сидеть, постукивая пачкой фотографий себя по колену. — Что вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы ты занимался делом, а не поиском удобного убийцы-одиночки. Ты же сообразительный, ты же кое-что знаешь и о многом догадываешься. Тебе Кузьминского еще не подсунули? Сценариста, дружка Борзова?
— Пока нет. А что, может быть и такая версия?
— Может. И с замечательными косвенными. То, что тебе надо, подполковник Махов.
— Все-то вы про меня знаете, Александр Иванович. Еще что мне надо?
— Боюсь, что звания полковника.
— Не хотите, чтобы я с вами в звании сравнялся?
— Не хочу, чтобы ты для этого генеральские задницы лизал.
— Вы очень хотите обидеть меня. Зачем?
— Чтобы ты завелся как следует и перестал их бояться.
— Мне по роду своих занятий заводиться не положено. — Подполковник Махов встал со скамьи и откровенно неприязненно глянул Смирнову в глаза. Одного роста они были.
— А бояться их тебе, следовательно, по роду занятий положено?
— Их — это вот этих? — Махов так же ловко, как Смирнов, раздвинул колоду в веер и, вновь ее собрав, небрежно сунул в боковой карман своего пиджака.
— Этих ты не боишься. Ты просто их не трогаешь, чтобы не зацепить тех, кого боишься. А я могу тронуть и невзначай зацепить. На свою, только на свою ответственность. — Смирнов, примиряясь, положил руку на плечо Махова. — На фотках этих профессиональные убийцы имеются?
— Насчет профессиональных, не знаю, нет сведений. А потенциальных — двое.
— Покажи.
Махов, вздохнув, опять извлек колоду на белый свет, небрежно выдернул из нее два снимка:
— Вот они, красавцы.
— Красавцы, — согласился Смирнов, мельком глянув на красавцев. — Никаким боком по Лехиному делу не высвечивались?
— Не высвечивали их еще.
— А если я попробую? В порядке самодеятельности. Ты не против?
— Вы же на свою ответственность, на свой страх и риск. Попробуйте.
Смирнов заржал, как стоялый конь, похлопал Махова по бицепсу. Резюмировал:
— Хорошо, когда волки сыты и овцы целы, а, Леня?
— Волк — это вы, а овца — это я? — спросил сметливый Махов.
— Можно и так. А хочешь — и наоборот. — Ушел от прямого ответа Смирнов, и, вдруг вспомнив, спросил: — А как там мой бывший подчиненный, генерал Ларионов поживает?
— Полгода, как в отставке. Цветы на даче выращивает.
— И на рынке продает? — Смирнов захотел получить дополнительные сведения.
— Нет, только для красоты. Он красоту у нас любит.
— Самое красивое у вас — это генеральский мундир, а он его снял. Почему?
— Молодые конкуренты поджали.
— Ладно, будем считать, что так, — неохотно согласился Смирнов и потрогал себя за нос.
— Я пойду? — попросился Махов. — Уже, действительно, опаздываю.
— Я провожу, — сказал Смирнов и взял его под руку.
— Да не надо, не надо! — быстро сказал Махов. — Я спешу, а вам-то чего торопиться с больной ногой? Удачи вам. И поосторожнее там.
— Это ты все осторожничаешь. Остерегаешься, что со мной тебя сослуживцы засекут и с чем-нибудь в будущем свяжут. А я пру, как на комод. Все в открытую, все в наглую, отмечаясь, где надо и где не надо. Вот и разговором с тобой отметился.
— Ну, это как сказать. Свидетелей нашего свидания нет, следовательно, и разговора может не быть.
— Иди, — разрешил Смирнов, легко толкнул его в спину и, подождав несколько — отпустил метров на десять, — громко сказал вслед: — Большим начальником будешь, Леня!
Александр Петрович курил трубку. Обдумывал, значит, ситуацию. И варианты просчитывал. Смирнов бессознательно постукивал палкой по накрытому ковром полу. Звук получался тихий, но противный. Александру Петровичу что-то мешало. Он непроизвольно морщился, думая, что от дыма. И вдруг догадался, что от стука.
— Александр Иванович, не стучите, Бога ради. Голова раскалывается.
— Пардон, — с готовностью извинился Смирнов и перестал стучать. — Ну, и как?
— «Олдсмобиль» вам подойдет? — осведомился Александр Петрович.
— А что это такое?
— Вездеход американский. По любым дорогам ходит.
— А скоростенка какая будет?
— Скоростенка подходящая. От любой отечественной уйдет как от стоячей.
— Спасибо, — поблагодарил Смирнов и, слегка стесняясь своей настырности, напомнил: — Отбываю я сегодня в ночь. Документы бы выправить…
— Паспорт у вас при себе? — спросил Александр Петрович. Смирнов поспешно закивал.
Тогда Александр Петрович сказал в селектор:
— Юридический отдел. Необходимо срочно оформить доверенность на «олдсмобиль».
И минуты не прошло, как появился молодой клерк и ожидающе остановился у двери.
— Александр Иванович, ваш паспорт. — Александр Петрович взял паспорт у Смирнова и протянул клерку: — Сколько нам ждать?
— Все будет готово через полтора часа, — глянув на свою «сейку», заверил клерк и удалился.
— Высокий класс! — восхитился Смирнов.
— За хорошие бабки, — объяснил присутствие высокого класса Александр Петрович.
— Кстати, о деньгах. — Смирнов было поднял палку, чтобы для убедительности собственных слов ударить ею об пол, но, вспомнив, сдержался. — Еще раз хочу вам напомнить, что полную сохранность этого автомобиля я гарантировать не могу. Так что у вас могут быть серьезные убытки.
— Самые серьезные убытки у меня сейчас — ясак этим мерзавцам, — признался Александр Петрович. — И если у меня в данной ситуации есть хоть один шанс из десяти избавиться от этой дани, я готов рисковать.
— Мной, — добавил Смирнов. Александр Петрович рассмеялся и не согласился:
— Нет уж, давайте договоримся. Собой вы рискуете сами.
— Но и ты давай рискни, Саша. Завтра наш с тобой день. Только бы они явились! — Смирнов все-таки стукнул палкой по полу.
— Явятся. Они ведь себя за профессионалов держат. Следовательно, посещения наших контор в назначенный ими день обязательны.
— Так сколько этих посещений завтра?
— Пять.
— Со всеми договорился?
— В принципе да.
— Подтверди, что операция будет проведена завтра, готовься. Что от Джона?
— Его шеф в отъезде. Главный теперь за инкассацию Удоев.
— Удачно. Ну, Саша, мне пора. И твой, и мой успех — в синхронности. Я уйду, а ты звони подполковнику Леониду Махову. Запомнил?
— Запомнил, запомнил. — Александр Петрович улыбнулся. — А не зря ли общаетесь со мною напрямую?
— Сегодня просто экстренный случай. Хвоста за мной нет.
— Дай-то Бог! — Александр Петрович снова взялся за трубку. — Куда машину ставить?