Галина ЯкунинаГолос
Не перебивайте стариков.
Как легко нам в суете и спешке
Отмахнуться, не тая насмешки,
От негромких, выстраданных слов.
Не перебивайте стариков.
А уйдут в себя — не торопите:
Тяжко им, распятым, как Спаситель,
На кресте — распутье двух веков.
Не перебивайте стариков.
Нам, родства не помнящим,
Прозреть бы:
В их глазах,
в свеченье слов последних —
Боль ушедших в землю родников.
Голос
Я — голос,
Я — тихий голос
Земли бездольной моей,
Её материнства горесть,
Недетская грусть детей.
Я — боль стариков забытых,
Печаль деревень — пустынь,
Погостов, водою смытых,
Сожжённых дотла святынь.
Я — горечь надежд недолгих
И свет непогасших глаз —
Всех, преданных ей и долгу,
Всех — преданных… и не раз.
Мне, дальней весны предвестью
Среди беспросветных вьюг,
Быть плачем её и песней,
И верой, что выше мук.
В её ветра штормовые
Мой голос навечно влит:
Не я говорю о России —
Она во мне говорит…
Держава
В. Распутину
Мне говорят, что на краю Россия.
А на краю России на меня
Со стен часовни в слабом свете дня
Глядят Матрёны,
Ксении,
Марии.
Великие праматери мои,
Босые лады русских богомазов…
На всём пути Державы столько Спасов
Взошло на вашей молодой крови!
Наследуя лишь подвиг отреченья,
Вы, молча долг над горем вознеся,
Держались — и держали небеса
Свинцовые над каждым поколеньем.
А новый век держался за подол,
И вслед за мужем шла повестка сыну,
И плакала, припав к плечу осины,
Весна-вдова над пеплом бывших сёл.
Страна-полынь… тебя зовут рабою
Лишь те, кто сам утратил честь и стать,
В войне трудней всего — не воевать,
А для победы отступать — без боя.
И все слова, что Руси дух ослаб
И близится закат её печальный,
Страшат, пока не встретятся с молчаньем
До немоты усталых русских баб.
В таком молчанье кедры вековые
На самой круче, на семи ветрах,
Качают луч рассветный на ветвях
И держат,
держат на краю
Россию…
Неопалимая купина
Посвящается Льву Горину
Во всех воплощеньях земных
И скитаньях,
В отчаянном поиске
Смысла и света
Россия — извечное нам
Испытанье
Мечтой неотступной,
Тоской безответной.
В России душа
Не подвержена тленью,
Хожденья по мукам ея
Не исчислить.
Рождаемся русскими —
Во искупленье
Незрелости духа,
Несмелости мысли.
Среди упоительных
Далей и высей
В неволе незримо
И зримо нас держат.
И страшен наш бунт —
Оттого, что бессмыслен:
Мы вновь возвратимся
На круги на те же.
И вновь нас подвергнут
Обряду крещенья
Огнём, где, казалось,
Дотла мы сгорели.
И небо замрёт,
Побледнев от волненья:
Какими мы выйдем
Из этой купели?
Как трудно вставать…
Не моля о прощенье,
Приемля свой крест
С обречённой отвагой,
Россия сама для небес —
Откровенье:
От рая до ада —
Полслова,
полшага.
Исход наш, предел —
Никому не известен.
Любовь, либо ненависть —
По вдохновенью.
Но в удали плясок,
И в радуге песен —
Наш вызов судьбе,
Наша вера в спасенье.
…А кони летят во всю мочь
Бездорожьем
Сквозь холод и мглу,
Сквозь столетья лихие.
И светится тихо
Лик Матери Божьей
В огне купины,
Что зовётся Россией.
Ночь с ангелом
Лунные блики
Скользят по устам и перстам.
Ангел-хранитель мой,
Как ты, бедняга, устал.
Светишься еле
И брови сдвигаешь, скорбя.
Милый, прости,
Мне ведь нечем утешить тебя.
Сколько ты раз
Свои нежные крылья ломал,
Снежные перья
В зловонные лужи ронял.
Что ты бросаешься
Вечно и всюду за мной
В самое пекло,
В свирепый накат ледяной?
Завтра опять — новый день,
новый шторм,
новый бой.
Будем стоять
и молчать пред безумной толпой.
Мы-то давно
И доподлинно знаем с тобой:
Зверь в человеке
Страшней любой твари земной.
Ах, как свистит
Над душой сыромятная плеть!
Учат нас, учат:
Нельзя доверять и жалеть,
Аспидов греть
И матёрых волков приручать —
Горстью колодец отравленный
Не исчерпать.
Ангел, не плачь:
Будет солнце и в нашем дому.
Главное, друг мой,
Не лгать и не мстить никому.
Самое трудное —
Сердцем понять и простить,
Птицу-обиду
Сдержать, в белый свет не пустить.
Яд одолеть
И лицом повернуться на свет.
Ты понимаешь —
Другого пути у нас нет.
…А над землёй
Снова зимняя зреет гроза.
Спи, ангел мой.
До рассвета — всего полчаса.
ДиН стихиНиколай ТарасовСтарая проза
«Птица малая лесная…»
Зазеленела вновь округа.
Оттаял наконец восход.
И скоро певчая пичуга
В саду нежарком запоёт.
В глуши заброшенного сада
Уютных понавьёт колец,
Чтоб, сбережённый пуще клада,
В гнезде проклюнулся птенец.
Так будет, если не порушит,
Не смоет, не утащит прочь,
Не сломит ветку старой груши
Ненастье в грозовую ночь.
И если в дебрях ненароком,
Пробравшись сквозь шатёр куста,
Злой мальчик — низом или боком —
Не доберётся до гнезда.
И кот тигрового окраса
Из-под соседского крыльца,
Урочного дождавшись часа,
Не закогтит того птенца.
О Боже! Сколько этих «если…»,
Угроз и бед не перечесть…
Ты видишь, как непросто песне
Родиться, выжить и расцвесть!
Лишь волей Вышнею и чудом
Такое можно объяснить,
Что скоро к небу — вон оттуда —
Взовьётся песенная нить…
Костёр
Не горится костру
На сентябрьском ветру.
Не поётся ему и не пляшется.
Дым полизывает дровяную кору,
И от дыма никак не прокашляться.
А охота костру
Полыхать на ветру
И шуметь, и пошаливать искрами.
Знать, красно и костру
Погибать на миру,
Отплясав языками лучистыми.
Куст
Александру Селюнину
Откатился от подлеска,
Зацепился за бугор.
Замахнулся веткой дерзко
На ромашковый узор.
Неуступчивый, ершистый,
Смотрит криво, словно тать…
Разноцветья трав душистых
Замутилась благодать.
Видно, дело тут не просто,
Если ночью, без луны,
Глаз звериных дикий фосфор
Вдруг блеснул из глубины.
И названия не знаю,
И не видел, чтобы цвёл…
Он в свою попал бы стаю —
Точно б шороху навёл…
Что ни ягода — то волчья,
Что ни встреча — то к ножу…
Оттого и днём и ночью
Это место обхожу.
С ним вязаться нету толку,
И на кой он сдался ляд?!
Но затылком, как двустволку,
Долго чувствую тот взгляд.
Вот такой кустяра вырос
У излучины тропы…
Что сорвёте там — на выброс!
И особенно — грибы.
Старая проза
Старая русская проза…
Ставни расшиты резьбой.
Дверь отворят без опроса,
Хлеб свой разделят с тобой.
Путнику в ливень кромешный
Крыша она и ночлег.
Праведный ты или грешный —
Лишь бы живой человек…
Кедровый стланик
Не перелесок, не лесок —
Стоит невзрослый, как подлесок,
Как к лесу маленький довесок,
Что коренаст и невысок.
И тихо наполняет грудь
Одно желанье — не нарушить,
Гнездо лесное не разрушить,
Не потревожить. Не вспугнуть.
Так ниточка доверья вдруг
Протянется, невесть откуда,
И возникает в мире чудо —
Синицы посвист, дятла стук…
Кого мне здесь благодарить
За чувство трепетное это,
За хвойный дух на склоне лета,
За эту тоненькую нить?
На маленьком аэродроме,
Где зелень чиста и свежа,
Есть время подумать о доме,
Отделавшись от багажа.
Об отчем пороге и кровле,
О тёмных и светлых углах,
О тёплом морщинистом поле,
Где полдень полынью пропах.
О струях молочного дыма,
Речную туманящих гладь.
О всём, что с высот обозримо,
О Родине, проще сказать…
Об этом, о чём ещё кроме
Вот так размышлять, не спеша,
На маленьком аэродроме,
Отделавшись от багажа.
Тропка
Перед глазами сопка,
И за спиною сопка.
Над головою туча —
Вот островной мой юг,
Но из распадка робко
Тайная моя тропка
Тянется к перевалу,
Ломит тугой бамбук.
Солнечен, дик и светел
На перевале ветер.
Небо впадает в море,
Страшен в просторе путь!
Только на целом свете
Нет ни другой, ни третьей
И никакой дороги,
В сторону чтоб свернуть.
Лель
Подводя черту под многоснежностью,
Лужами взрывается апрель.
И такой повеяло вдруг свежестью!
Это — Лель.
Стрелы мечет Лель свои лилейные,
Соблазняет вешней новизной.
Лелем были сны твои взлелеяны
За морозной ставенкой резной.
Горлинкой, ручьём, барашком облачным
Он явился, и сквозь вербный пух
Солнечным по небу катит обручем…
Это — Лель, любви бессонный дух!
Нет, не прячься ты за занавесками!
Ветер солон и сладка капель.
И не будут наши вёсны пресными
До тех пор, пока живёт в них
Лель!
В месяц високос
Народился пёс.
Не от порченой, не от бешеной…
Сам себе подрос — чистый дикорос,
Все породы в нём перемешаны.
Лапой ловит мух.
Есть и нюх, и слух.
А глазищи у пса — умнющие.
Хоть в болото с ним — на перо и пух,
На медведя хоть — красться пущами.
Народился пёс.
Будто вихрь унёс
И отца, и мать, и хозяина.
У дверей глухих, у больших колёс —
Много снегу боками оттаяно.
Народился пёс.
А в глазах — вопрос.
Чушь собачья — его явление.
Он слоняется да вздыхает в нос —
Надоело до околения.
С умным и живым —
Пошутили с ним.
У природы своя ирония.
На большой земле — больше псом одним.
Вот и вся собачья история.