Милн. Нет.
Рут. Я так и осталась в одежде?
Милн. Вы начали раздеваться сами.
Рут. Ах вот как. В темноте или при свете? В постели? На полу? На траве? В джипе? (Пауза.) Уверена, что в джипе.
Милн (резко). Нет, не в джипе. (Пауза.) Это происходило в параллельном мире, где нет ни дня, ни ночи, ни проблем, ни ответственности. В мире, где нет силы тяжести.
Рут. Понимаю. Ну и как я вам понравилась?
Милн (в отчаянии). Рут!!!
Рут. Вы были великолепны. Кстати, давно пора было называть меня Рут.
Mилн. Рут. В самом звуке этого имени заложен укор. И ты, о Рут. Так падай, Цезарь![1]
Рут. На самом деле я совсем не такая уж распутница.
Милн. Нет, конечно же нет.
Рут. С моим первым мужем я чуть было не стала распутницей, но он был еще тот сукин сын. Очень гордился своим коронным хуком левой.
Mилн. Для этого были основания?
Рут. Никаких. Мне всегда удавалось уклониться и провести апперкот правой. Это был настоящий ад. Чтобы увести меня, Джеффри потребовалось всего лишь откашляться и постучаться в дверь.
Милн. Вы были влюблены в него?
Рут. О да! Я была влюблена в Африку. Совсем как Дебора Керр в «Копях царя Соломона», пока паук не забрался к ней в трусы. В браке с Джеффри я не распутничала. Ну, разве что один только раз, но это не считается, потому что случилось в гостиничном номере, а в гостиничных номерах действуют совершенно иные моральные законы. В любом случае я испытала ужасный приступ УУС.
Милн. Что такое УУС?
Рут. Утренние угрызения совести. Довольно бессмысленное занятие – глупо страдать от мысли о том, как дурно я поступила по отношению к Джеффри, если сам Джеффри пребывает в блаженном неведении о моем поступке. Вы согласны со мной?
Милн. Нет.
Рут. Нет. Ну что ж, начнем все сначала. Привет! Удачно съездили? (Пауза.) Не знаю, сегодня я чувствую себя несколько странно.
Рут начинает наигрывать пальцами по ручке кресла: мы слышим вдалеке звуки фортепьяно, которое играет «I've got you under my skin». После нескольких тактов голос Милна перебивает мелодию.
Милн. Странно?
Рут. Как-то не в своей тарелке. Я рассказываю вам это только потому, чтобы развлечь вас, – надеюсь, вы это понимаете? Отправиться спать, ощущая всего лишь легкую тревогу от вашего присутствия в доме. Проснуться, трепеща от связанного с этим риска. На самом деле это ужасно приятное чувство. Словно стоишь на краю трамплина, зная, что тебе не нужно будет прыгать. Приятное, но вместе с тем и глупое, потому что если ты не собираешься прыгать, то какого черта ты там делаешь? Короче говоря, я надела это платье, чтобы проститься с вами. Честное слово. Это платье для прощаний. «Что бы мне такое надеть для прощания с Джейком?» Только, ради бога, не испытывайте ни малейшей неловкости. Непосредственность – это ваш козырь в игре с людьми, которые привыкли заранее подготавливать эффектные ходы. Именно ваша непосредственность и привлекла меня, но все, что я могу предложить в ответ, выглядит как три в масть против флэш-рояла. Так можно играть против таких же игроков, как ты, но стоит напороться на простака – и тебе крышка. Так или иначе, пока я одевалась для того, чтобы в строгой и лаконичной манере попрощаться с вами, вы уже уехали. Джеффри думал, что я сплю, и не стал будить меня. Он проявляет удивительную тактичность в подобных ситуациях. Если бы мне удалось попрощаться с вами так, как я намеревалась, я бы успокоилась. Но вы уехали, и я словно сошла с ума. Я не находила себе места. Я не понимала, что творю. Я потеряла стыд. Я трогала ваши простыни, но они уже остыли. Подушка уже не пахла вами. Да скажите же вы хоть слово!
Милн. Вы тоже были великолепны. (Пауза.) Не надо упрощать. «Джеффри никогда об этом не узнает, к тому же я не его собственность, так что платить за содеянное не придется». Платить за содеянное приходится всегда.
Рут. Тогда возьмите и заплатите. Будьте сволочью. Ведите себя как подлец.
Милн. Вот так-то лучше.
Рут. Предайте своего благодетеля.
Милн. Просто замечательно.
Рут. Растлите меня.
Милн. При такой формулировке я бы мог и рискнуть.
Рут. Украдите меня.
Милн. Неплохая мысль.
Рут. Отлично. Погубите меня. Платить по счету буду я.
Милн. Это глупо.
Рут. Ничего не бойтесь.
Милн. А завтра утром…
Рут. Я уеду с вами, если попросите. А если не попросите, я останусь и буду терзать бугенвиллеи. В любом случае платить мне.
Они целуют друг друга в губы, но так, что это скорее выглядит дружеским поцелуем.
Милн. Уходите. Вы потом пожалеете.
Рут. Не пожалею. К чертям все.
Рут падает навзничь на софу.[2] Некоторое время зрители видят только ее ноги.
Милн. Да, Рут, вы – это нечто. Только вот не скажу что.
Милн поворачивается и исчезает в темноте. Вслед за этим исчезают ноги Рут, потом она (вернее, ее «двойник») снова появляется, уже с другой стороны софы, и смотрит вслед исчезнувшему Милну, расстегивает платье и скидывает его (под платьем ничего нет), затем берет платье одной рукой и, волоча его за собой, скрывается следом за Милном в темноте. Перед тем как она окончательно исчезает, на сцену из-за кулисы неспешной походкой выходит Карсон. Он закуривает сигарету и задумчиво наблюдает за удаляющейся Рут. Через некоторое время у него за спиной раздается голос Рут.
Рут. Сигаретой угостишь? (Рут лежит на софе за спиной у Карсона. Он поворачивается и протягивает сигарету. Рука Рут показывается и берет ее.) Спасибо.
Карсон протягивает зажигалку, и мы видим голову Рут, которая приподнимается, чтобы прикурить. Прикурив, Рут встает с софы.
Карсон. Могла бы и не вставать.
Рут. Не могу лежать.
Карсон. Он еще может долго не приехать.
Рут. Ничего. Сколько времени?
Карсон (глядя на часы). Уже суббота. Около часу ночи. Это ты для него так вырядилась?
Рут. Ну, он все же президент.
Слышится лай собаки. Карсон подходит к выключателю и включает верхний свет. Шум подъезжающего автомобиля. Карсон выходит из гостиной, Рут садится в кресло и гасит сигарету. Автомобиль останавливается перед домом. За сценой слышен голос Карсона.
Карсон (за сценой). О, боже!
Вагнер (тоже за сценой, но на большем удалении, чем Карсон). Привет!
Карсон (за сценой). Вы немного не вовремя, старина…
Вагнер (за сценой). Проезжал мимо, увидел, что горит свет…
Карсон (входя). Мы с Рут как раз собирались ложиться спать.
Вагнер входит следом за Карсоном.
Вагнер. Добрый вечер! Я привез с собой выпить. (Он демонстрирует початую бутылку виски «Катти Сарк».) Подарок от фирмы. Извиняюсь, что начал, не дождавшись вас. (Располагается поудобнее и ставит бутылку на стол?) Проезжал мимо, увидел свет…
Рут. Когда вы проезжали мимо, свет еще не горел.
Карсон. Дик, умоляю, как-нибудь в другой раз.
Вагнер. Жестокие люди, я-то проделал весь этот путь, чтобы угостить их.
Карсон. Вы же сказали, что просто проезжали мимо.
Вагнер. Чтобы посмотреть, спите вы или нет.
Карсон. А мы как раз укладывались спать, не правда ли, дорогая? Может быть, лучше заехать завтра – господи, то есть уже сегодня, – чтобы пропустить вечерком по стаканчику?
Рут. Кончай, Джеффри. Похоже, он обо всем знает. (К Вагнеру.) Я угадала, вы знаете?
Вагнер. Разумеется.
Карсон. Знает о чем?
Рут. Он знает, что мы ожидаем в гости Магибу.
Карсон (сердито). Рут!
Вагнер. Магиба – так вот в чем дело!
Карсон. Это частный визит. Он любит ужинать поздно.
Вагнер. Неужели?
Карсон. Короче говоря, вы знали?
Вагнер. Конечно. Полковник Шимбу тоже ожидается к ужину?
Карсон. Нет, он не приедет.
Рут (одновременно с ним). Утром. Он не приедет утром.
Карсон. Это чудовищно!
Вагнер. Я буду молчать, как мышка.
Карсон. Магиба придет в бешенство. Если он вас не арестует, считайте, что вам крупно повезло.
Вагнер. Я гость вашего дома.
Карсон. Нет, это неправда.
Рут. Да оставь ты его в покое. Пусть прячется под софой. (К Вагнеру.) Вам там понравится, там почти л так же уютно, как под кроватью. Могу поспорить, что под кроватью у вас выходит лучше, чем на ней.
Карсон. Перестань немедленно!
Вагнер. Тогда замолвите за меня словечко. Пролоббируйте меня, а я пролоббирую вас.
Карсон. Что значит «пролоббируйте»? Магиба – президент Камбаве, а не какой-нибудь там пиарщик с Даунинг-стрит. Здесь журналистов вешают за пальцы ног, если они ошибаются, перечисляя президентские ордена.
Вагнер. Славный парень, однако, ваш здешний босс.
Карсон. Он мне не босс, он – президент, и этим все сказано. Не я его выбирал. Я всего лишь скромный горный инженер.
Вагнер. На рудниках Его Превосходительства.
Карсон. Я работал на этих рудниках, когда Его Превосходительства еще и в помине не было. Я с большим правом могу называть их своими, чем он.
Рут, Насколько я понимаю, сейчас право называть их своими имеет Шимбу.
Вагнер. Верное замечание. Итак, прибудет ли Шимбу на встречу?
Карсон. Я полагаю, что, скорее всего, не прибудет. Разве что у него на каждый туз Магибы есть по два джокера.
Вагнер. Значит, здесь дела делаются точно так же, как и на Даунинг-стрит.
Карсон. Но откуда вы все узнали?
Вагнер. Про Шимбу я просто догадался. А сведения насчет Магибы я получил из надежных источников.
Карсон. Могу поспорить – это тот самый канадский горлопан.
Вагнер. Какой еще канадский горлопан?
Карсон. Вы знаете про делегацию ООН?
Вагнер. Кое-что слышал, Ваше Медное Сиятельство.
Карсон. В воскресенье в Камба-Сити прибыли наблюдатели ООН.