— Тебя искал. — Он посмотрел мне в глаза, нежно погладил пальцами по щеке. И добавил, разворачиваясь к рулю: — Потом, Люд. Давай все потом.
«Потом» оказалось в его однокомнатной и какой-то безликой квартире. Исключение составлял разве что куст калатеи на окне, пышный, с листьями в цветную полоску.
— Я этот куст за собой много лет таскаю, — сказал Николай, перехватив мой взгляд. — Добрая память об одном очень хорошем человеке. А квартира съемная.
— Оно и видно. — Я поднялась с дивана, благородно отданного в мое полное распоряжение, в то время как сам хозяин, ни на что не пытаясь претендовать, провел наш «тихий час» в глубоком кресле, подставив под вытянутые ноги стул.
— Да, своей так и не обзавелся, — вздохнул он. — Ты есть хочешь?
— А что, у тебя котлеты есть?
— Есть. Полморозилки ими забито. Пожарить?
— Разве что потом. А для начала давай-ка чайку… — Я потерла виски, разгоняя головную боль. Выспаться-то выспалась после бессонной ночи в шкафу, но чувствовала себя все равно разбитой. Несмотря на оказанное мне гостеприимство, полное (и весьма профессиональное) избавление от наручников, принятую перед сном ванну и вылитые в слезах избытки переживаний. Причем, по классике жанра, вылитые не куда-нибудь, а на крепкое мужское плечо. Да еще не один раз, а дважды: первый раз при нашей неожиданной встрече, а второй — уже здесь, у него. Да, что-то нервишки у меня совсем разболтались, от одной-то ночки в шкафу. А ведь могло быть и хуже.
Например, в холодильнике…
— Хорошо! — между тем кивнул Николай и исчез на кухне, загремев там посудой. Я прошла следом, завернувшись в его рубашку вместо халата. Может, и не слишком длинную, но все, что я могла ему показать, он все равно уже видел. Прижалась к дверному косяку, глядя на то, как он хозяйничает.
— Ну и как вы меня нашли, господин Елизаров? — Я нарочито сделала ударение на его фамилии. Настоящей фамилии.
Он оглянулся на меня через плечо, от плиты, невесело улыбнулся. Потом, возвращаясь к стряпне (все-таки к стряпне, а не просто к чаю), сказал:
— Я был вчера возле твоего дома. Даже не знаю, на что рассчитывал. Но очень хотелось тебя увидеть, хотя бы даже в окно. Только, судя по темным окнам, тебя не было дома. Тогда я решил подождать, во сколько бы ты ни пришла. Сел на лавочку, ее как раз починили, и наблюдал то за окнами, то за подъездом. Только дождался не тебя, а совершенно другого, но очень знакомого мне субъекта. Он остановился в вашем дворе и, не выходя из машины, тоже вперился в твой подъезд. Я не верю в удачные совпадения, поэтому сразу решил, что он тоже караулит именно тебя. Вечер, как говорится, переставал быть томным. Точнее, был уже не вечер, а ночь. И ты все не возвращалась. И поскольку меня это начинало нервировать, я поднялся со скамейки, решившись прогуляться до машинки. Для начала именно прогуляться, потому что, попроси я у этого типа хотя бы сигаретку, он бы меня тоже мгновенно узнал.
— И дальше что было? — Я оседлала табуретку, подавшись вперед: оказывается, Николай был неплохо знаком с самим главарем той банды, которая затеяла на меня охоту! Ведь именно их шеф караулил меня с вчера на сегодня, после моего якобы побега от молодцев!
— Дальше? Когда я приблизился к машине, до меня через ее приоткрытое окно долетел обрывок телефонного разговора: «Да пацаны ее сегодня сцапали!» И тут я понял, почему ты так поздно не вернулась домой и что, кого бы здесь ни караулили, но уже не тебя!
— А кого, по-твоему? Ты же в совпадения не веришь.
— Для меня это было уже неважно. Хотя… Может, меня и караулили? Эти ребята не знают, где я живу, потому что я нигде долго не задерживаюсь. Но они мои давние знакомые и могли мною заинтересоваться, потому что я уже не в первый раз облапошивал их, пользуясь болтливостью рядовых членов этой шайки. Знаю, к кому подкатить и как задавать вопросы, так и о твоем деле узнал. Они же могли меня увидеть, когда я к тебе приходил. Потом ты могла им проговориться, что уже не раз со мной встречалась — языки они умеют развязывать! — и у них могло возникнуть желание побеседовать заодно и со мной, подловив меня возле твоего дома. Тем более что от тебя им больше нечего было добиваться, ты же в самом деле ничего не знаешь.
— А вдруг?! — поддела я.
Он только молча покачал головой в ответ. Потом отставил сковороду от огня, подошел и присел передо мной на корточки:
— Ты очень искренний человек, Люд. Светлый. Есть разные люди — темные, яркие, бесцветные. А вот ты — светлый. Тебе чужда ложь. Я таких до тебя еще ни разу не встречал. А если бы встретил, то, как знать, может, вся моя жизнь сложилась бы совершенно иначе.
— Я раньше тоже не встречала таких обаятельных негодяев, как ты. — Я решила не лукавить, высказав свои мысли вслух. — Кстати, я напилась из-за тебя и проревела всю ночь, как глупый подросток, уверенный в том, что его сердце разбито навеки. Но мы уклонились от темы. Ты решил, что меня похитили. Что было дальше? Как ты меня нашел?
— Потому что принялся искать. Я знал несколько их явочных квартир и методично принялся наведываться в одну за другой. — Он поднялся, перетряхнул содержимое сковородки и снова поставил ее на огонь. — К сожалению, нужная по закону подлости оказалась как раз последней. А времени у меня эти поиски отняли немало, потому что я не мог вламываться в квартиры, предварительно не оглядевшись.
— В «моей» ты тоже мог нарваться на компанию сразу из троих, если бы заявился чуть раньше. Кстати, я ничего им про тебя не говорила. И вообще телефонные разговоры надо было внимательнее слушать. Хотя пришел ты очень вовремя.
— Что вовремя — это я сразу понял, едва только тебя увидел, — усмехнулся он, снова разворачиваясь ко мне. — А вот все остальное действительно выглядело необычно. Одно уже то, что они отстегнули тебя и оставили совершенно свободно разгуливать по квартире…
— Ага, оставили, как же, — проворчала я. И, отвечая на его вопрошающий взгляд, потихоньку разговорилась. Описала почти все свои приключения как в квартире, так и в шкафу. Про ресторан и ботинок не обмолвившись, естественно, ни единым словом. Рассказ в отличие от реальных событий получился довольно коротким, но впечатление произвел.
— Ну ты это… Ну ты даешь, — Николай даже слов не смог сразу подобрать. Потом сдавленно хихикнул: — Представляю себе их рожи! Хотя это было и не смешно. Если бы ты им попалась… даже подумать об этом страшно… Серьезные это ребята. Точнее, безбашенные, а это еще хуже.
— Ты знал, что и до этого на меня пытались напасть именно они?
— Конечно. Ты же их мне описывала.
— И что теперь?
— Теперь, Люд, я не дам тебя им в обиду.
— Это все слова. Николай, тебе ведь известны все, кто стоит за этим делом! Включая их главаря!
— Неизвестно только, как, впрочем, и им, куда подевались деньги…
— Но все-таки, ты не хочешь наведаться к настоящему следователю и рассказать ему то, что ты знаешь?
— Я боялся, что ты мне это предложишь. — Елизаров застыл у плиты, глядя на меня. — Потому что ответ будет «нет». Мне нелегко тебе отказывать, тем более в этой, такой важной для тебя просьбе. Но мне идти в полицию — это… это…
— Не по понятиям? — догадливо предположила я.
— Вот именно, — выдохнул он, опуская глаза. — Я могу их облапошивать, но не закладывать, Люд. Потому что это уже другое совсем.
— М-да, — я задумалась, разглядывая его как-то по-новому. Мошенник, аферист, а возможно, еще и вор — вон, как ловко проник в запертую квартиру, где я сидела! — но этот человек был все-таки с кодексом чести. Пусть с весьма своеобразным и понятным далеко не всем, но у кого-то это понятие и вовсе отсутствует, а у него оно было.
— Котлеты переверни, — напомнила я, так как он продолжал стоять статуей. — И, по-моему, хватит с них уже.
Он «отмер», завозил по сковородке лопаточкой. Но, судя по его бросаемым в мою сторону взглядам, мысли его были сейчас далеки от котлет.
— Ты что, так ничего мне и не скажешь? — спросил он наконец, когда все котлеты были перевернуты.
— А что тебе говорить? — Я пожала плечами. — Ты уже мальчик взрослый и сам должен понимать все то, что я могу тебе озвучить. Так надо ли?
— Люд… — Он присел передо мной, обхватив руками мои колени и уткнувшись в них лицом. — Все, что я так и не скажу следователю, я возмещу тебе своими делами. Ты можешь мне поверить? Дать мне еще один шанс?
Я только усмехнулась — благо, он этого не видел. Поверить? Ему?.. А ведь, черт возьми, хотелось! Что это было? Мошеннический профессионализм? Или обаяние, данное ему самой природой? Или наши прежние отношения тоже сейчас играли свою роль? Или просто наша извечная бабская глупость? Вот сейчас, например… Мне бы оттолкнуть его, как порядочной женщине. Я же, как непорядочная, продолжала сидеть, ощущая при этом, что меня волнует прикосновение его рук. Ласковое такое, едва ли не родное, после всего-то, что этим рукам уже было позволено. Так и не собравшись его прогнать, я положила руку ему на голову, перебирая пальцами его густые пряди. Роскошная у него шевелюра! Да и сам он… Вроде не красавец, но хорош! Был в нем какой-то мужской магнетизм, то ли приобретенный, то ли врожденный — это уже было неважно. Потому что, тая под его ласковыми руками и испытывая после всего пережитого удивительное умиротворение, я уже решила, что подарю себе эту ночь. Последнюю. Может быть, вообще последнюю, не только с ним, но и во всей моей оставшейся жизни, потому что неизвестно было, решусь ли я еще когда-нибудь связаться с представителями мужского племени, после того как так обожглась? В этот момент я, как никогда раньше, в этом сомневалась. Лучше уж оставаться всегда одной: пусть печальнее, но зато гораздо надежнее. По крайней мере, никто в спину не ударит. Но сегодня… сегодня я решила, что могу уйти в отрыв. Явись ко мне Николай в другое время и в другом месте, я, разумеется, выставила бы его вон, даже не раздумывая. Но сегодня, после того как он меня все-таки спас, а потом еще и в чувство приводил, терпеливо обхаживая и успок