Не успевает она достать из кармана ключ, как дверь распахивается и появляется Адам, по-прежнему одетый.
– Слава Богу, – говорит он. – Я собирался выходить. Заходи, быстро.
Он берет ее за руку, и она морщится, когда его большой палец надавливает на синяк на сгибе локтя.
– Халина, ты в порядке?
– Все хорошо.
Она улыбается в слабой попытке скрыть боль и обморочное состояние. Если Адам узнает, сколько они взяли у нее крови, он разозлится, а еще больше разозлится из-за того, что оказался бессилен это предотвратить.
– Просто устала, – добавляет она.
Адам запирает за ней дверь и прижимает к себе, и она чувствует, как под рубашкой бьется его сердце.
– Я так волновался, – шепчет он.
Последние резервы энергии, собранные Халиной, чтобы добежать до дома, иссякают, и она внезапно чувствует, будто вот-вот потеряет сознание.
– Утром я буду в порядке, – говорит она, – но мне нужно лечь.
– Да, конечно.
Адам помогает ей лечь в кровать. Он поправляет подушку и накрывает ее одеялом до плеч, затем приносит и ставит на тумбочку стакан воды и несколько долек яблока.
– Ты хорошо заботишься обо мне, – шепчет Халина. Ее глаза уже закрыты, дыхание глубокое. – О нас.
Адам убирает волосы с ее лба и целует.
– Я просто рад, что ты вернулась.
Он раздевается, выключает свет и забирается в кровать.
– Ты меня до смерти напугала.
Халина чувствует, как ее затягивает в сон.
– Адам?
Через несколько секунд она отключится.
– Да, любимая.
– Спасибо.
Май 1941 года. Бразильский диктатор Жетулиу Варгас ограничивает количество разрешений на въезд для евреев, называя их «нежелательными и неассимилируемыми». Разъяренный числом виз, которые Соуза Дантас без разрешения выдал во Франции, Варгас начинает отправлять обратно беженцев, ищущих свободы в Бразилии, принимает закон 3715 и вынуждает посла Соуза Дантаса уволиться.
Глава 20Адди
Касабланка, Французское Марокко
20 июня 1941 года
Адди осматривает порт Касабланки, колонну автобусов, припаркованных возле самой пристани, темнокожих солдат, образовавших людской коридор у подножия трапа. Капитан «Альсины» сказал своим пассажирам, что корабль отправляют на север из Дакара в Касабланку «для ремонта». Но вооруженные до зубов мужчины, приказавшие беженцам сойти с корабля, даже отдаленно не похожи на ремонтную команду.
«Значит, это Марокко», – думает Адди.
В итоге «Альсина» провела в порту Дакара почти пять жарких месяцев. К тому времени как в июне она подняла якорь, срок девяностадневных виз в Южную Америку у большинства пассажиров давно истек. «Что нам делать? Что, если Варгас не возобновит наши документы? Куда мы пойдем?» Вероятность возвращения тем же маршрутом на север, в Европу, не улучшает настроения на борту, и оно с каждым днем становится все более отчаянным. Никто не верил, что они идут в Касабланку по техническим причинам. Чтобы успокоить истерию беженцев, капитан «Альсины» пообещал связаться с уполномоченными органами, чтобы гарантировать проезд до Рио. Он сказал, что телеграфирует в бразильское посольство в Виши с просьбой продлить визы пассажиров в качестве компенсации за недели вынужденного простоя. Но никто не знает, была ли телеграмма отправлена или получена, потому что вскоре после прибытия в Касабланку капитану вместе с экипажем и пассажирами приказали оставить корабль. Тем немногим, кто мог заплатить за гостиницу, предложили остановиться в центре города, но большинство сопроводили в лагерь для интернированных ожидать решения дружественного «оси» правительства Марокко касательно разрешения на отплытие «Альсины».
Адди спускается по трапу, солдаты показывают ружьями на автобусы и кричат выливающейся на пристань толпе иностранцев:
– Allez! Allez![68]
Адди поднимается в автобус и занимает место у окна, выходящего на пристань. Он высматривает Лоубиров, которые, несомненно, среди горстки пассажиров первого класса, собравшихся в тени носа «Альсины» в ожидании транспорта в город. Он вглядывается в толпу, но сквозь заляпанное грязью стекло мало что видно. Встав на колени на сиденье, он опускает окно на несколько дюймов и выглядывает в щель. Автобус трогается, и Адди видит Элишку, по крайней мере ему так кажется, ее светловолосую макушку; похоже, она стоит на цыпочках, глядя в его сторону. Высунув руку в щель, Адди машет ей, гадая, поймет ли она, что это он. В следующее мгновение автобус резко набирает скорость, оставляя за собой облако пыли и выхлопных газов.
Через сорок пять минут караван автобусов замедляется и останавливается у клочка пустыни, огороженного колючей проволокой. Проходя внутрь, Адди бросает взгляд на деревянную табличку над входом: Kasha Tadla. Лагерь кишит мухами и окутан всепроникающей вонью экскрементов благодаря нескольким выкопанным в земле ямам, которые служат туалетами. Адди хватило двух неприятных ночей сна валетом с парой испанцев в одноместной палатке, после чего он решил, что с него хватит. Утром третьего дня он подкрадывается к охраннику у входа в лагерь и на идеальном французском просит отпустить его в город за предметами первой необходимости.
– У нас кончилась туалетная бумага и мыло. У нас опасно мало воды. Без этого люди заболеют. Они умрут.
Он открывает страницу своего блокнота, на которой написал «papier hygiénique, savon, eau embouteillée[69]».
– Я говорю на вашем языке, и я знаю, что нам нужно. Отвезите меня в город, я куплю немного продуктов. – Адди звенит мелочью в кармане и добавляет: – У меня есть несколько франков, я куплю, что поместится в мой мешок, и заплачу за все сам.
Он улыбается и пожимает плечами, как будто предложил щедрую услугу: хотите – соглашайтесь, хотите – нет. После секундной паузы охранник соглашается.
Адди высаживают в начале бульвара Зирауи и велят возвращаться с покупками через час на это же место.
– Через час! – кричит Адди, уходя, уворачиваясь от повозок с осликами и вдыхая резкие незнакомые ароматы разноцветного рынка специй, прокладывая путь по центру Касабланки.
Конечно, он не вернется через час. Его единственное стремление – отыскать Лоубиров, что, к счастью, оказывается не так сложно, как он боялся. Они в уличном кафе потягивают из высоких бокалов коктейль «Французский 75»[70]. Среди узколицых мужчин в балахонах с кружками чая они выделяются, как пара попугаев в стае голубей. Заметив Адди, Элишка вскакивает со стула. Наскоро отпраздновав воссоединение, Адди предлагает вернуться в их гостиницу, где он мог бы спрятаться. Просить их защиты кажется нахальным, но охранник, который ждет его на бульваре Зирауи, наверняка скоро отправится на поиски, поняв, что его одурачили. Мадам Лоубир нехотя соглашается при условии, что Адди будет спать на полу, пока они ждут новостей о судьбе «Альсины».
Через пять дней власти Марокко объявляют «Альсину» враждебным судном, утверждая, что обнаружили на борту контрабанду. Адди и Лоубиры не верят в эти обвинения, но независимо от того, везло на самом деле судно незаконный груз или нет, власти приняли решение. «Альсина» не покинет Касабланку. Задержанных пассажиров освобождают из Kasha Tadla и возмещают всем, включая тех, кто избежал палаточного лагеря, семьдесят пять процентов стоимости билетов. Пассажиры оказываются предоставленными сами себе. Адди и Лоубиры обсуждают возможность остаться в Касабланке, на случай если власти выдадут им марокканские визы, но потом передумывают. Касабланка уже повидала военные действия, а Марокко под властью Виши, скорее всего, не намного безопаснее Франции.
Им приходится действовать быстро. В городе шесть сотен беженцев, большинство из которых отчаянно стремятся покинуть его. Им нужен план – и быстро. После нескольких дней сбора информации из всех доступных источников: экспатриантов, чиновников, портовых рабочих, журналистов, – они узнают, что корабли в Бразилию отплывают из Испании. Если верить газетам, Испания и Португалия сохраняют нейтралитет. Адди и Лоубиры решают ехать на север, на Пиренейский полуостров. После дальнейших исследований они выясняют, что единственный порт, из которого суда отправляются в Южную Америку, – Кадис в западной Испании. Однако, чтобы добраться туда, сначала нужно оказаться в Танжере, городе на северном побережье Африки за триста сорок километров от Касабланки, а затем пересечь Гибралтар, узкий пролив, через который проходит практически весь транспортный поток из Средиземного моря в Атлантику – пролив, который год назад сильно бомбили вишистские воздушные силы Франции и который теперь находится под пристальным наблюдением и защитой Британского военно-морского флота. Если они смогут переплыть пролив до Тарифы, им придется проехать еще сотню километров на север до Кадиса. Будет нелегко. Но, судя по всему, это единственный вариант. Они быстро собирают вещи, и Адди уходит искать транспорт до Танжера.
Порт Танжера переполнен судами, совершающими рейсы через пролив в Тарифу. Адди насчитывает три британских авианосца, горстку грузовых судов и десятки рыбацких лодок. Он с Лоубирами идет по пристани, споря о том, к какому судну подойти. В дальнем конце порта стоит билетная касса, но чтобы купить билет, наверняка потребуется виза. Они решают, что лучше сами наймут капитана.
– Как насчет него? – показывает Адди на рыбака с потрескавшейся от солнца кожей и клочковатой бородой, сидящего на квадратной корме своей лодки и поедающего обед.
Ялик маленький, с плоским дном и облупившейся голубой краской – достаточно невзрачный, надеется Адди, чтобы пересечь пролив незамеченным, и достаточно исправный, чтобы безопасно доставить их в Тарифу. На узком носу вяло колыхается выцветший испанский флаг. Однако на первое предложение мадам Лоубир рыбак качает головой: