Во-вторых, как и в Послании к Галатам 1:4, этот новый Исход, победа над силами тьмы и «настоящего лукавого века» была достигнута потому, что Мессия «дал себя за грехи наши». Эти силы зла держали в рабстве всех людей, а потому и весь мир, а силу им придавали идолопоклонство и грех, потому что все люди в целом, и в частности Израиль (о чем, как понимал Павел, говорило Писание), передали этим силам ту власть, которая должна была принадлежать человеку. Поэтому смерть Мессии «за грехи» под властью Закона, под проклятие которого он попадал, была необходимым средством для осуществления такой победы. Эти два шага – новый Исход как победа Бога и смерть Мессии за грехи как средство для достижения этой победы – стоят за всей аргументацией Послания.
Мы видим, как смысл креста, представленный в резком кратком Послании, обращенном к небольшой группе людей, живших на юге центральной части нынешней Турции почти две тысячи лет назад, может пересекать барьеры времени и пространства и ставить перед церквями сегодня не менее актуальные и даже революционные задачи. Нам так легко поверить в то, что этнические различия определяют, кто принадлежит к братству Мессии. Нам слишком легко поверить, что, поскольку для нас важна вера, а не дела, благодать, а не закон, мы можем не обращать внимания на радикальные нравственные требования Евангелия. Слова Павла о кресте не оставляют нам выбора. Единство и святость и сопутствующие этим двум вещам страдания укоренены в смерти Мессии. Если мы не придаем им значения, мы как бы говорим, что Мессии не нужно было умирать. Это бы значило, что «настоящий лукавый век» все еще правит вселенной, что язычники пока еще живут под гнетом «властей». Это бы значило, что Бог еще не открыл себя во всей полноте – не явил свою любовь (о чем говорится в 2:20). Это было бы отрицанием Евангелия.
В посланиях к христианам Коринфа Павел много раз говорит о смысле креста, когда ему нужна опора, чтобы сказать то самое важное, что он хочет сказать. Мы нигде не найдем тут развернутых размышлений о том, как и каким образом крест изменил мир. В Первом послании к Коринфянам 1–2, как мы уже отмечали, Павел торжественно заявляет, что весть о распятом Мессии возмущает евреев и кажется чистым безумием неевреям – и что когда «князья века сего» «распяли Господа славы», они, несомненно, подписали свой смертный приговор. Тут, как и во многих других местах, нам хочется, чтобы Павел написал еще несколько строк, раскрыв смысл сказанного, в частности о том, почему эта смерть оказала такое действие. Не раз он обращается к образам Исхода, в частности, когда призывает коринфян избавиться от «закваски», когда говорит, что они были «куплены дорого» или что народ Мессии должен забыть о прежнем образе жизни, когда он жил в рабстве. Это означает, что его адресаты уже были в должной мере знакомы с историей Исхода и могли понимать логику Павла:
Это время Пасхи, а пасхальный агнец – я имею в виду Мессию – уже был заклан! И потому надо праздновать ее должным образом: без закваски прежней жизни и без закваски греховности и порока. Нам нужен пресный хлеб, который суть искренность и истина…
Или вы не знаете, что тело ваше есть храм Святого Духа, Который в вас, Которого вы имеете от Бога, так что вы себе не принадлежите? Ибо вы были куплены дорого. Прославьте же Бога в теле вашем (5:7–8; 6:19–20).
Он возвращается к теме Исхода в главе 10, в этот раз, чтобы вспомнить те многочисленные моменты, когда вышедший из Египта народ роптал, совершал дурные поступки и нес за это наказание. Он призывает коринфян так не делать, говоря: «И все это происходило с ними как прообраз, написано же было для вразумления нас, которых достиг конец веков» (10:11). Иными словами, мы – народ окончательного Исхода, а потому должны понимать, глядя на прошлые поколения, какие трудности нас ожидают. Кроме того, еврейская Пасха, разумеется, – это контекст для Вечери Господней, и эта трапеза, как и Песах, связана и с прошлым, и с будущим: «Ибо всякий раз, как вы едите этот хлеб и пьете чашу, вы смерть Господа возвещаете, пока Он не придет» (11:26). Иными словами, они утверждают, что уникальное событие смерти Мессии есть основа их идентичности и они должны вести себя соответственно.
Все это тут стоит на службе того, что мы называем «нравственными» императивами, хотя вернее было бы назвать «эсхатологическими» правилами. Теперь, когда настал «конец веков», то есть когда (другими словами) «настоящий лукавый век» был осужден и наступил «век грядущий», они должны учиться жить во втором, а не в первом. Я не хочу тут разбирать, какое конкретно поведение из этого следует, какие новые формы общественной и культурной жизни должны освоить и применять на практике христиане Коринфа. Я только лишь хотел подчеркнуть одну важную вещь: в Послании, посвященном самым разным темам и написанном к церкви, в которой, можно уверенно сказать, большинство верующих не было евреями, Исход у Павла постоянно на уме, так что он снова и снова использует его в своей аргументации. Павел ни разу прямо не говорит о цели смерти Мессии или о средствах, благодаря которым эта смерть позволила достичь этой цели. Но он постоянно помнит о том, что смысл креста можно понять только в контексте Исхода.
Это придает окраску и глубину последней великой дискуссии 1 Кор 15, где речь идет о воскресении. За всем тут стоит тема победы: «Но Богу – благодарение, дающему нам победу через Господа нашего Иисуса Мессию» (15:57). Павел предполагает, что Иисус уже правит миром: «Ибо надлежит Ему царствовать до тех пор, пока Он не положит всех врагов под ноги Свои» (15:25, Павел цитирует Пс 109:1). Говоря о грядущем воскресении верующих, Павел объясняет смысл воскресения Иисуса, который восстал из мертвых прежде всех прочих. Это была победа, «космический» триумф, который в конечном итоге упразднит смерть (разумеется, «воскресение» именно это и означает). Причем смерть могла быть побеждена – да и была в принципе побеждена, когда Иисус воскрес, – потому, что на кресте решилась проблема грехов.
Эта глава Послания говорит об окончательной победе, но ее начало, где кратко изложено самое первое благовестие, объясняет, как эта победа была достигнута: «Мессия умер за грехи наши по Писаниям». Вот почему он говорит (мы уже цитировали этот стих): «Если Мессия не воскрес, вы все еще в грехах ваших» (15:17). Коринфяне могли бы остаться «в грехах» не потому, что их обращение было несовершенным, и не потому, что их вера слаба или что их жизнь не показывает, как они изменились, – но в том случае, если бы Мессия не воскрес. Если же он воскрес, смерть была побеждена, а значит, решена и проблема греха. Эти две вещи идут вместе. Вот почему, «по Писаниям», весть о свободе от всяческих «властей» (весть Исхода) прямо связана с вестью о «прощении грехов» (вестью об окончании изгнания).
Второе послание к Коринфянам резко отличается от Первого не только по настроению, но и по литературному стилю. Это можно объяснить тем, что Павел был совершенно раздавлен событиями в Эфесе, о чем сам он пишет в первой главе. Он не рассказывает, что именно произошло, но, похоже, эти события ставили под угрозу его жизнь и также вывели из равновесия его ум и сердце. И на этом фоне он получил весть (или вести) от церкви Коринфа, которая и по тону, и по содержанию глубоко его огорчила. Там появилась соперничающая группа учителей, которые презрительно относились к самому Павлу и его служению, его стилю, его методам, а также к его страданиям. Если б он был настоящим апостолом – таким же, как мы, – ничего этого с ним не случилось бы! Конечно, об этом мы знаем только из ответа Павла, но мы видим из его слов и тона, что оппоненты считали его позором для церкви. Как можно уважать человека, который претерпевает такие неприятности?
Отвечая коринфянам, Павел объясняет, что его служение отражает весть Мессии и его крест. В Послании много неожиданных поворотов – быть может, Павел диктовал его урывками, путешествуя по северу Греции, – но вот в чем состоит его суть: Павел говорит, что настоящий апостол в своем служении показывает, как на него самого повлиял Мессия, тот Мессия, чья смерть перевернула все обычные ожидания и все представления о власти. Тут Павел как бы развертывает те мысли, которые выражены в Послании к Галатам 2:19–20. Он был сораспят с Мессией и теперь живет жизнью Распятого и Воскресшего, в его страданиях и славе. Легко сказать: «Ибо мы не себя проповедуем, но Иисуса Мессию как Господа, а себя как рабов ваших, ради Иисуса» (4:5). Каждый может так думать теоретически, но совсем другое дело мучительно переживать это на практике:
Но сокровище это мы носим в глиняных сосудах, чтобы превосходство силы принадлежало Богу, а не было от нас. Со всех сторон мы угнетаемы, но нам не тесно; мы в недоумении, но не в отчаянии; гонимы, но не оставлены; низвергаемы, но не гибнем; всегда, где бы мы ни были, мы носим в теле мертвость Иисуса, чтобы и жизнь Иисуса в теле нашем была явлена. Хотя мы еще живы, мы предаемся непрестанно на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисуса была явлена в смертной плоти нашей. Так что смерть действует в нас, а жизнь в вас (4:7–12).
А вот другое место, где Павел, еще искуснее пользуясь риторикой, объясняет, что жизнь апостола в страданиях и позоре – не повод для стыда, но свидетельство подлинного служения:
Мы о самих себе заверяем, как Божии служители: в терпении великом, в скорбях, в нужде, в тесноте; под ударами, в тюрьмах, в смутах; в трудах, без сна, без пищи; в чистоте, в знании, в долготерпении, в благости, в Духе Святом, в любви нелицемерной, в слове истины, в силе Божией, с оружием праведности в правой и левой руке, в чести и в бесчестии, при дурной молве и при доброй; как будто обманщики – хотя и верные; как будто неизвестные – хотя всем известные; как будто умирающие – а вот, мы живы; как будто наказываемые – а все же не убиты; как будто печальные, но всегда радующиеся; как будто нищие, но многих обогащающие; как будто ничего не имеющие – но всем обладающие (6:4–10).