– Лаура?
Он не мог поверить своим глазам. В голове возникали сотни вопросов, на которые он не находил ответов. За столько лет он так и не принял того, что Лаура исчезла. Когда спустя полгода поисков полиция сдалась, он не смирился с тем, что она испарилась без следа. Этого не могло быть. С ней, должно быть, что-то случилось, кто-то похитил ее и забрал у него. Эта фотография доказывала обратное. С Лаурой все было превосходно. С ней ничего не случилось. Она решила уйти от него и Клаудии по собственной воле. Эта правда оказалась для него слишком жестокой, неприемлемой, чудовищной.
– Почему ты ушла, Лаура? – произнес он.
В каком-то смысле Лаура всегда оставалась рядом с ними. Это не давало ему покоя. Она следила за ходом расследования ее исчезновения и за тем, как растет их дочь. Дженкинс не понимал, почему она так поступила. Пока его жизнь рушилась, Лаура просто наблюдала за этим со стороны, смотрела, как он тонет, не предпринимая ничего, чтобы остановить это, и разбивала ему сердце. Он никогда не винил Лауру в том, что она не была рядом, когда их дочь нуждалась в матери. Напротив, он любил Лауру: несмотря на ее отсутствие, она была в его памяти, в воспоминаниях о том, как они занимались любовью, или о том, как она смотрела на новорожденную Клаудию.
В каком-то смысле Лаура предпочла остаться в их жизнях, избегая их самих. Дженкинс спрашивал себя, зачем Лаура могла отправить эти фотографии дочери, хотя внутри понимал, что если она еще была жива, то таким тонким способом она хотела сказать, что еще следит за ними.
Дженкинс собрал залитые вином снимки, положил их в бумажный пакет, вышел из дома, сел в машину и отправился в психиатрическую клинику.
Глава 40
В глубине национального парка Ла-Мориси Сьюзан Аткинс бросили в яму, вырытую рядом с хижиной. От падения она очнулась, и ее снова охватила тревога. Она не понимала ни где находится, ни почему. Вокруг нее была только черная земля. Растерянная и оглушенная, она приподнялась и, поставив правую ногу, качнулась и оперлась о земляную стену. Она подняла голову и увидела над собой только звездное небо. Она не знала, который был час, не знала, какой был день. Земля уходила из-под ног. Ей казалось, что она сидит на каком-то ярмарочном аттракционе, но без света, без музыки и без смеха. Ее вырвало.
Она услышала звук приближающихся шагов. Девушка снова подняла взгляд на звезды, и в темноте ей едва ли удалось различить лицо. Увидев его, она закричала:
– Пожалуйста, помогите! Вытащите меня отсюда, умоляю!
Стивен равнодушно, не моргая, смотрел на нее. Над ним были звезды, под ним – его ад.
– Я не видела вашего лица, клянусь. Пожалуйста, отпустите меня. Я ничего не скажу.
– Прости, Сьюзан. Ты должна умереть.
Эти слова, словно нож, вонзились в нее и сбили с ног. Она ничего не понимала, но этот хриплый голос прозвучал слишком уверенно, чтобы сомневаться в том, что он соврал. Стоя на коленях на голой земле, она горько зарыдала. То, что этот человек назвал ее по имени, привело ее в еще большее отчаяние. Она не понимала, что движет им. Стивен смотрел на то, как она плачет, покоряясь своей судьбе.
– Ты должна умереть, понимаешь?
Вся залитая слезами, Сьюзан подняла голову и ясно увидела лицо Стивена. Оно было ей незнакомо, она ни разу не видела его раньше. Для нее он был обычным пожилым мужчиной пятидесяти с небольшим лет, с нечесаной бородой и безжизненным взглядом. Она не помнила, как он напал на нее в квартире, а потому все, что она о нем теперь знала, – как выглядит его ничего не выражающее, спокойное, мертвенное лицо.
– Вам незачем это делать. Я ничего не скажу, – выдавила она из себя, продолжая плакать.
– Слишком поздно отступать. Я уже близко к концу.
– Всегда можно отступить. Прошу вас, не делайте этого.
– Ты не понимаешь, Сьюзан.
– Пожалуйста, не надо.
Стивен исчез. Его шаги отдалились, и она услышала, как открылась и закрылась дверь автомобиля. Завелся мотор, гравий захрустел под колесами, и машина уехала на север. Сьюзан почувствовала, что у нее еще есть шанс. Она попыталась вылезти из ямы. Ей не удалось сделать и двух шагов, как земля под ней начала скользить. Она пробовала еще и еще, но результат оставался прежним. Один раз она почти добралась до верха, но на краю схватилась за выступающий из земли камень. Он выскочил у нее из рук, и она спиной повалилась на дно ямы. Сьюзан зарыдала. Силы ее иссякли, бороться дальше она не могла. Она решила заснуть и позволить случиться тому, что должно было случиться. Ей стало холодно. Она прижалась к стене, свернулась в комок и закрыла глаза.
Стивен ехал на заправочную станцию. До рассвета оставался еще час. Он устал после долгой дороги в Нью-Йорк и обратно, его утомило напряжение, пережитое во время похищения, но у него еще были силы на этот звонок.
Когда он подъехал, станция еще не работала. Рольставни магазина были опущены, но продавец уже был внутри и обслуживал какого-то мужчину через маленькое окошко. Стивен подошел к телефонному аппарату, поднял трубку, ввел несколько монет и набрал номер. Через несколько секунд ему ответил чей-то голос:
– Она у тебя?
– Да, – сказал Стивен.
– Как она выглядит?
– Каштановые волосы. Карие глаза.
– Как ее зовут?
– Сьюзан Аткинс, я проверил.
– Отлично. Сколько ей лет?
– Двадцать один или двадцать два.
– Да, да, так и есть.
– Куда ее привезти?
– Планы изменились.
– То есть как планы изменились?
– Ты должен взять все на себя.
– Опять?
– В каком смысле «опять»?
– Я уже сделал это два дня назад, с Клаудией Дженкинс. И снова я?
– С Клаудией Дженкинс?
– Девочка с вокзала в Вермонте. Она собиралась сесть в автобус в Бостон.
Человек на другом конце линии положил трубку. Стивен закричал в телефон. Разговор не мог закончиться вот так. Ему необходимо было понять, что значил этот вопрос о Клаудии Дженкинс. Он снова набрал номер. Каждый гудок напоминал ему, как умирала Клаудия: первый гудок – ее крики из ямы, второй – плач после долгих часов, проведенных внутри, третий – она засыпает под воздействием снотворных, которые он закинул в бутылку с водой, четвертый – то утро, когда он без тени сомнения берет в руки топор, пятый – на другом конце никого, только прерывающийся сигнал вызова…
Он еще раз набрал номер. С каждым гудком, с каждым знаком того, что ответа нет, его пульс становился чаще.
– Будь ты проклят! – закричал он, ударив телефон о стенку будки.
Продавец заметил, как он бросил трубку, и крикнул из магазина:
– Вы что, с ума сошли? Сломаете аппарат – будете платить!
Стивен взглянул на парня со смешанным чувством смятения и злобы. Тот сразу пожалел о том, что сказал.
По дороге обратно в лесную хижину Стивен думал об этом хриплом голосе, о его вопросе о Клаудии Дженкинс: «Что он хотел этим сказать? Почему снова я должен это делать?»
Подъехав к хижине, он припарковался у ямы. Сьюзан спала. Только что рассвело. Стивен смотрел на нее, не зная, что делать. Голос приказал ему взяться за дело самому, но он также заставил его засомневаться в том, что он должен был сделать то же два дня назад. Чем-то Сьюзан напомнила ему Аманду. Почти тот же оттенок кожи, тот же цвет волос. Она была вся в грязи: голубая рубашка, лицо и руки – все измазано в земле. Несколько минут Стивен смотрел, как она спит. На одну секунду ему показалось, что в яме лежит Аманда.
Он вошел в дом и пару минут спустя вышел с одеялом в руках. Он кинул его на Сьюзан, и та, не понимая, что происходит, проснулась. Она схватилась за одеяло, накрылась им и заметила какую-то перемену в лице похитителя. Его безжизненный взгляд исчез. На его месте появилась тревога. Она не знала, хорошо это или плохо. Но Сьюзан пережила несколько часов, и этот жест с одеялом показал ей, что, возможно, она проживет еще несколько.
Глава 41
В тот момент, когда сзади загорается свет, я прыгаю в проем между машинами. Меня заметили? Это тачка, о которой я не подумал. Я был так сосредоточен на работе, что не обратил внимания на шум открывающихся ворот. Я не знаю, видели меня или нет, мне остается только ждать. Я притаился между машинами, у колеса «Крайслера». Мотор стих. Я не осмеливаюсь высунуться и посмотреть. В любом случае так будет только хуже: если меня заметили, мне ничего не остается, если нет – они могут увидеть меня сейчас, и все долгие годы поисков пойдут насмарку. Самое лучшее – притаиться в темноте.
Я слышу, как открывается дверь автомобиля и чьи-то ноги становятся на гравий. Я задерживаю дыхание, чтобы меня не услышали. Если я все рассчитал верно, кто бы это ни был, он приехал один и стоит сейчас примерно в пяти метрах от меня за рядом машин.
Шаги приближаются к моему укрытию. Не могу поверить, что меня обнаружили. Как глупо! После всего, что я пережил, так близко к финалу я совершаю такую чудовищную ошибку и подставляюсь в самый неудачный момент! Я со всей силы сжимаю нож. Я прикончу его, не сомневаясь ни секунды. Возможно, остальные не слышали, как он приехал. Если я уберу его тихо, никто, может быть, не заметит его отсутствия. Он остановился ровно в метре от меня. Я вижу его спину: мужчина с каштановыми волосами и бородой, в зеленом пиджаке. Он похож на охотника. Он поворачивается к особняку, и я вижу его лицо.
Сердце замирает. Стивен?! Не может быть… На мгновение мне кажется, что он меня увидит, но нет. Его взгляд, смесь печали и ненависти, устремлен на особняк, и кажется, что его глаза видят только стены этого дома кошмаров.
Он снова отходит к машине, и я слышу, как он открывает багажник. До меня доносится его пыхтение и приглушенный от усилия стон. Я выглядываю из-за окна автомобиля. Почему ты здесь этой ночью, Стивен? Ты не должен был приезжать. Твоя миссия важнее всего этого. Твоя миссия начинается завтра.