– Здесь больше не о чем говорить. Иди в свою комнату, сейчас же, – приказала Кейт.
Карла наблюдала за ссорой, не зная, что делать. Ей было больно видеть слезы сестры, и она с беспокойством смотрела, как Аманда убегает в сторону дома.
– Мама, – произнесла девочка, – она правда не может остаться?
Кейт наклонилась к дочери, погладила ее по щеке и сказала:
– Карла, милая, в этом году твоя сестра не хотела приезжать сюда. Она решила, что рисовать где вздумается, например на стене чужого дома, гораздо интереснее, чем быть с нами. Будет лучше, если она уедет с тетей Ирис, и через пару недель, возможно, она задумается над своими поступками.
– Она нас не любит?
– Ну конечно, любит, солнышко. Аманда всегда будет нас любить, дорогая, но ты должна понять, что сейчас у нее такой период, когда ей куда ценнее другие вещи, чем время, проведенное с нами.
Карла была опечалена тем, что сестра, с которой они всегда смеялись и веселились, теперь ведет себя не так, как обычно. Но даже с этими мыслями она зашла в дом, поднялась на второй этаж и вошла в комнату сестры. Та плакала, уткнувшись лицом в подушку.
– Аманда, я тебя люблю. Я буду скучать, если ты уедешь.
Только теперь девушка подняла глаза. Она не замечала присутствия сестры, пока не услышала ее слов. Удивительно, но Карла всегда оказывалась рядом, когда с ее сестрой случалось что-то плохое. Тыльной стороной ладони Аманда вытерла слезы, поднялась и обняла сестру.
– И я буду скучать по тебе, малышка, – сказала она.
– Не уезжай, Аманда.
– Я не могу. Ты же слышала маму.
– Да, но мы ее уговорим.
– Не переживай. Наверное, так будет лучше. Я уеду из Солт-Лейк-Сити, и мы снова встретимся в городе. Возможно, так я дам маме выдохнуть. Пока что у нее не было возможности насладиться этим отпуском.
– Но ты же пропустишь ярмарку!
– Ярмарка! – воскликнула Аманда.
– Да, ярмарка, – сказала Карла.
– О нет! Я совсем забыла про Джейкоба!
Глава 48
Стивен ходил по хижине из стороны в сторону. Он был изнурен, но не мог лечь спать. Он содрогался от одной мысли, что мог совершить такое зверство над человеком. За годы адвокатской практики он научился сбрасывать с себя оковы предубеждений, чтобы зарабатывать на жизнь и обеспечивать достойное существование своей семье. После того что произошло в Солт-Лейк-Сити, его миссия защитника семейства приняла для него иной масштаб. Долгие годы он участвовал в деятельности «Семерки», но всегда чувствовал себя как бы отстраненным от происходящего, оторванным от своих собственных действий. В конце концов, не он доводил дело до конца. Он считал себя лишь посредником, который дает им то, что они просят, за возможность вернуть свою жизнь. Теперь, после того телефонного разговора, он понял, что, возможно, убил Клаудию Дженкинс зря. Он был растерян, не знал, обо что опереться, и со страхом смотрел в глубину ямы, где спала Сьюзан Аткинс.
Солнце взошло, лучи осветили серые, покрытые инеем сосны, окружавшие хижину. Стивен сел на ствол дерева, закрыл глаза, соединил кулаки и шепотом начал читать молитву. Он никогда не был католиком. Жизнь в городе отдалила его от веры, и он списывал это на недостаток времени. Несмотря на свою работу, на которой он должен был постоянно играть с законом, интерпретируя его в удобную для себя сторону, и нескончаемую ложь, к которой он был вынужден прибегать, чтобы выигрывать в суде, он был образцовым гражданином: со всеми вежлив, обожал проводить время с семьей и был хорошим соседом. Теперь, когда он оказался оторванным от реального мира, когда он разрушал жизни и сеял смерть, не проходило ни дня, чтобы он не молился. В молитвах он не просил прощения за свои поступки – он ни в коей мере не чувствовал своей вины, – он просил Бога, чтобы тот помог ему достигнуть цели.
Стивен рывком вскочил со ствола и вдруг заметил, что Сьюзан Аткинс дрожит. За прошедшую ночь температура резко опустилась до двадцати градусов ниже нуля. Он подумал, что даже с одеялом, которое он дал ей, она может умереть от переохлаждения. Что-то изменилось в нем. Он испытывал к Сьюзан странную смесь страха и нежности, будто тот звонок заставил его вновь ощутить ответственность: с одной стороны, из-за чувства вины, с другой – потому что не мог точно объяснить, какого черта он творит. Он подошел к одной из боковых стен хижины, взял алюминиевую лестницу и положил ее у края ямы. Сьюзан Аткинс подняла глаза, не понимая, что происходит. Стивен заглянул внутрь и сказал:
– Сьюзан, я вытащу тебя оттуда. Но сначала ты должна мне кое-что пообещать.
Сьюзан не могла поверить своим ушам. Ее похититель, из-за которого несколько часов назад она уже считала себя погибшей, дарил ей жизнь.
– Все что угодно, – единственное, что она осмелилась произнести.
– Не вздумай делать глупостей.
Сьюзан не ответила и только кивнула, дрожа от страха.
– Если ты попытаешься сбежать, я тебя убью. Если попытаешь напасть на меня, я тебя убью. Я не задумаюсь ни на секунду. Понятно?
– Да, – прошептала она со слезами на глазах.
Стивен опустил лестницу вниз и протянул Сьюзан руку, пока она поднималась по ней. Он смотрел ей в глаза, и, когда она сжала его сильную ладонь, ком встал у него в горле. Слишком долго он не проявлял сердечности и доброты. В испуганном взгляде девушки он снова увидел Аманду. В этом видении она просила его не сдаваться так близко к финалу, говорила, что он уже причинил слишком много горя, чтобы теперь повернуть назад. Держа Сьюзан за руку, он завороженно смотрел на нее. Она не знала, что это значит и что ей делать. Стивен сжал челюсти и сказал:
– Прости, Сьюзан. Я не могу.
– Прошу, пожалуйста, – взмолилась Сьюзан.
Стивен отпустил руку, и девушка полетела вниз. Ударившись о землю, она потеряла сознание. Стивен пошел к грузовику, взял топор и спустился по лестнице в яму. Обеими руками он поднял топор и, горько рыдая, упал на колени, уронив его за своей спиной. Он не мог сделать это еще раз.
– Прости меня, Аманда, – простонал он.
Он взял одеяло, завернул в него Сьюзан, вскинул себе на плечо, поднялся по лестнице и вошел в дом. Он бережно опустил девушку на кровать, сел подле нее и, взяв ее за руку, с нетерпением стал ждать, когда он проснется.
Прошло более пяти часов, прежде чем девушка с трудом очнулась. Стивен отошел от нее лишь раз, чтобы приготовить горячий бульон и напоить ее, когда она придет в сознание. Увидев его, Сьюзан подпрыгнула и встала на кровать ногами, пытаясь показаться неустрашимой перед своим похитителем. Стивен обрадовался, что со Сьюзан все в порядке, и сказал:
– Не бойся. Я ничего тебе не сделаю.
Пятясь и не поворачиваясь к Стивену спиной, Сьюзан спустилась с кровати, двигаясь к противоположной стене. Она внимательно смотрела на него, в его глаза медового цвета, на его руки, просящие ее успокоиться.
– Сьюзан, тебе нечего бояться. Я не причиню тебе вреда.
– Так ты и раньше говорил, – ответила Сьюзан.
– Теперь это правда.
– Откуда мне знать?
– Ты до сих пор жива, разве нет?
Сьюзан замерла. Она смотрела на мощное телосложение Стивена и понимала, что если он захочет убить ее, то в любом случае сделает это.
– Где я? – спросила она.
– В Квебеке.
Глава 49
Директор смотрел на Джейкоба пронизывающим взглядом, в то время как тот оставался абсолютно спокойным. Стелла не могла понять, откуда Дженкинсу было известно о существовании Солт-Лейк-Сити, если до сих пор он не присутствовал при допросе.
– Откуда вы знаете, что история Джейкоба связана с Солт-Лейк-Сити?
– Я этого не знал, – ответил директор. – Там начинается моя история.
– Я вас не понимаю, доктор Дженкинс. Вы жили в Солт-Лейк-Сити?
– Там началась моя карьера психолога, и спустя несколько лет я переехал в Вашингтон.
– Что же случилось в Солт-Лейк-Сити? Почему это место так важно, если вы говорите, что с него все началось?
– Я не знаю, что произошло. Мне известно лишь то, что моя жена Лаура исчезла на второй день после рождения Клаудии. Я искал ее несколько месяцев, но она так и не появилась. Теперь мне кажется, что Лаура каким-то образом связана со смертью Клаудии и второй девушки, а также с Джейкобом.
Стелла ничего не понимала. Она думала, то, что рассказывал ей Джейкоб, начинается и заканчивается на нем самом. А теперь оказалось, что у истории полно подробностей.
– Почему вы так думаете? – спросила Стелла.
– Вот почему, – сказал Дженкинс и бросил на стол фотографию, где в отражении прачечной видна была Лаура.
– Поздравляю, доктор Дженкинс, – произнес Джейкоб. – Вы уже близко.
Стелла смотрела на фотографию, не понимая, на что ей нужно обратить внимание.
– Кто этот человек? – спросила она.
– Это я, – ответил директор, – семнадцать лет назад. Но посмотрите сюда, на окно прачечной. В нем видно, кто делает снимок.
– Женщина, – сказала Стелла.
– Лаура, моя жена, – добавил директор. – Это она сделала фото, но на тот момент ее не было с нами уже год.
– Она следила за вами, – догадалась Стелла.
– Джейкоб, ты знал, что Лаура была жива? – спросил директор.
– Да.
– И она жива до сих пор?
– Да, доктор Дженкинс. Лаура жива. Но не думаю, что вам понравится то, во что она превратилась. Я знаю, что время от времени она связывалась с дочерью и отправляла ей эти фотографии, чтобы та поняла, что она рядом.
– Где она?! – закричал директор.
– Разве это имеет значение? Ваша дочь мертва, доктор Дженкинс. И вы никак не сможете это изменить.
Директор накинулся на Джейкоба, схватил его за горло и повалил на пол вместе со стулом, к которому тот был привязан. Стелла подбежала к доктору, который был в шаге от того, чтобы задушить заключенного. Кровь хлынула к его лицу. Дженкинс, словно извергающийся вулкан, был наполнен ненавистью и гневом. На крики Стеллы прибежали санитары. Они забежали в кабинет, на их лицах застыл ужас. Спустя несколько секунд борьбы, когда Джейкоб уже начал терять сознание, директор отпустил его.