«Не теряй времени», – говорю я себе.
Я поспешно выхожу из кабинета и направляюсь в комнату, которая, по-видимому, служит гостиной. Свет в коридоре выключен. Звучит уже другая классическая пьеса, но я ее не узнаю. Как можно тише крадусь по коридору. Если я столкнусь с кем-то еще, мне уже не повезет, как в прошлый раз, и меня не спутают со Стивеном. Я иду туда, откуда доносится музыка. Дверь приоткрыта, и я слышу приглушенный разговор. Заглядываю внутрь и пытаюсь понять, сколько их там.
В комнате огромные потолки, и я понимаю, что со второго этажа смогу рассмотреть ее лучше. Возвращаюсь назад, поднимаюсь по лестнице, но на этот раз, вместо того чтобы пройти по коридору, направляюсь ко второму этажу гостиной. Повсюду развешаны картины, все похожи на оригиналы. Дойдя до места, я прижимаюсь к стене и выглядываю за угол.
Передо мной разворачивается самый отвратительный спектакль на свете: в центре комнаты на мраморном полу лежит распростертое тело девушки, которую привез Стивен. Она без сознания, голая, руки и ноги привязаны к четырем столбам. От этого зрелища я едва не кричу. Вокруг нее стоят скрытые под зелеными одеждами пять фигур. Кажется, они что-то шепчут. Их тихое гудение похоже на молитву, однако я сомневаюсь, что они обращаются к Богу. Бог умер, а с ним и человеческое существо. Что бы они ни делали, у меня нет времени. В полночь они убьют ее. Поднимется топор, и тогда уже ничего нельзя будет сделать. Это их ритуал: молитва, убийство – и за следующей.
В одной из фигур, стоящих в круге, я узнаю того человека с белыми волосами, которого встретил наверху. Глаза его закрыты, он молится с еще большим рвением, чем остальные. Когда мы говорили с ним, он показался мне хорошим человеком, но теперь я вижу его здесь и убеждаюсь в обратном. Две стороны одной медали.
Один из них не поднял руки ладонями вверх, как все: одной он без усилий держит рукоятку топора, опущенного на пол, ногтем другой впивается себе в лицо. Он делает это с таким усердием, что на белый мрамор падает несколько капель крови. Он разут, его ноги покрыты синяками. Он будет первым. Я не могу допустить, чтобы в мире жил кто-то подобный: человек, готовый совершить страшнейшее преступление, беспринципный, безжалостный и бессердечный. В остальных трех нет ничего особенного. Женщина среднего возраста, с каштановыми волосами по плечи. Полноватый мужчина пятидесяти или шестидесяти лет, в очках и с красными щеками. Погруженный в молитву молодой человек лет тридцати, с короткими темными волосами.
Я тихо прохожу дальше по коридору, надеясь, что никому из них не придет в голову поднять глаза. Вдруг их песнопения становятся громче. Нет никакой возможности разобрать, что они говорят, кроме одной фразы: Fatum est scriptum. Кажется, будто единственное, что движет этими выродками, это слова, которые они снова и снова повторяют на латыни: «Судьба предначертана». С каждым моим шагом их пение становится громче и громче. Крадучись, я начинаю спускаться по лестнице, расположенной за их спинами. Если человек с топором откроет глаза, он увидит меня, и все будет кончено.
Я спускаюсь так быстро и бесшумно, как только могу. Но в тот момент, когда я стою всего в двух или трех метрах от одного из них с ножом в руке, девушка, распростертая в центре, приходит в сознание. Раздается оглушительный крик.
Глава 53
Когда Стивен вернулся домой, Аманда уже успела обдумать все возможные варианты, как избежать возвращения в Нью-Йорк. Ей хотелось еще раз увидеть Джейкоба, и ее разум не допускал, что этого может не произойти. Она кружила по комнате, гладила занавески, смотрела в окно, открывала шкаф, просматривала свою одежду, садилась за стол, затем вставала, и все начиналось снова. На очередном круге в спальню вошел как никогда серьезный Стивен и сел на кровать.
– Аманда, твоя мать уже рассказала мне о твоем поступке, – начал он.
– Но ведь я ничего не сделала, вот в чем проблема.
– Ты, наверное, понимаешь, что нам не остается ничего другого, как отправить тебя обратно в Нью-Йорк.
– Это нечестно, папа.
– Почему же?
– Потому что я ничего не сделала. Но вам, видимо, все равно.
– Нам не все равно. Мне очень больно это слышать. В этом году я, как никогда, хотел, чтобы все мы были вместе.
– Ладно, хорошо, но я ничего не рисовала на той стене.
– Аманда, если это не ты, то кто? Объясни мне, потому что пока что я ничего не понимаю.
– Наверное, она уже была разрисованной, когда мы приехали. Я тоже ничего не понимаю, но это точно не я.
– А что насчет записки с твоим именем и звездой?
– Я нашла ее на земле, когда мы приехали. Я уже говорила маме, но она меня не слушает. Почему вы мне не верите?
– Это не так-то просто, Аманда.
– Папа, пожалуйста, поверь мне. Я, как и ты, ничего не понимаю, но есть кое-что. С того дня, как мы приехали, я поняла, что за мной кто-то следит.
– О чем ты говоришь, дочка?
– Я не знаю, как объяснить, папа. Это какое-то ощущение. Мне кажется, что за нами кто-то следит, и, по-моему, это каким-то образом связано с этой звездой.
– Аманда, я начинаю волноваться за тебя.
– Но это правда.
– Мама предлагала отвести тебя к местному психологу. Может, тебе это пойдет на пользу.
Его слова прозвучали для Аманды как гром среди ясного неба. От удивления и злости она широко раскрыла глаза.
– Вы считаете, что я сумасшедшая?
– Нет, нет, солнышко, ты не сумасшедшая. Но согласись, все это не очень-то похоже на правду. Следящие за тобой люди, звездочки на стенах, старые записки… Нет ничего такого в том, чтобы пообщаться со специалистом.
– Нет, папа, пожалуйста, – взмолилась Аманда.
– Тут не о чем больше говорить, дочка. Я запишу тебя на прием к психологу на сегодняшний вечер. Возможно, он тебе поможет. Вы просто поговорите, тебе необязательно приходить к нему еще раз. Если ваш разговор ничем не закончится, ты вернешься в Нью-Йорк.
– Но тогда я не смогу встретиться с Джейкобом, папа.
– Джейкобом? В смысле «встретиться с Джейкобом»? – удивился Стивен. – Это тот парень из магазина?
– Мы договорились вместе пойти на ярмарку, – ответила Аманда, покраснев.
– Ну ничего. Это зависит от тебя, пойдешь ты с Джейкобом на ярмарку или нет.
Стивен встал с кровати, давая понять, что разговор закончен. Аманда уже была готова ответить, но промолчала. Она погрузилась в свои мысли, не зная, что сказать. В тот момент она даже не знала, о чем думала: о том ли, как вернуть доверие родителей, или о том, как попасть на свидание с Джейкобом.
Стивен вышел из комнаты дочери еще более обеспокоенным. Аманда собиралась на свидание с парнем, и он решил убраться из спальни прежде, чем она расскажет что-то еще о ее отношениях с мальчиками. Он предпочитал и дальше ничего об этом не знать. В ту секунду, когда Аманда скажет, что она уже не ребенок, что она выросла и уже давно достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения, в собственных глазах он перестанет быть ее отцом. Глубоко в душе ему хотелось, чтобы этот момент не наступал никогда.
Всего несколько секунд спустя после того, как он вышел, и прежде, чем Аманда успела сдвинуться с места, Стивен вернулся в комнату. На этот раз он направился к дочери так стремительно, что не дал ей времени отреагировать. Он молча подошел к ней и поцеловал в лоб. Затем, не говоря ни слова, он снова вышел. Если бы он знал, что этот день станет последним, когда он видит ее, целует ее и безмолвно говорит ей, что желает ей счастья, этот поцелуй длился бы намного дольше. Возможно, даже Кейт, которая в тот момент стояла на кухне и с необычайной сноровкой орудовала ножом, нарезая морковку для обеденного рагу, пока Карла выпытывала у нее, почему морковки оранжевые, поцеловала бы Аманду.
Глава 54
– За что ты со мной так? – спросила Сьюзан, угрожая Стивену найденной на полу отверткой.
– Я уже сказал тебе, Сьюзан, ты можешь успокоиться, – спокойно ответил он. – Тебе нечего бояться.
Ветер со свистом задувал в зазоры между досками и бил по скрипящим окнам и деревянному фасаду, которые издавали звуки, похожие на гоготание гуся. Сьюзан понятия не имела, что это был за шум. Ей казалось, что на улице собралась огромная стая птиц. Несколько секунд она молча стояла с отверткой в руке, обдумывая свои шансы выбраться отсюда живой. Спокойный взгляд Стивена, который никак не реагировал на ее отважное поведение, сбил ее с толку, и она не знала, что делать. Само его присутствие приводило ее в ужас, но в то же время в самой глубине души она благодарила его за то, что он не позволил ей умереть от холода.
Стивен воспользовался ситуацией, чтобы показать Сьюзан, что он не опасен. Он повернулся к ней спиной и скинул в сторону гору одежды, которая лежала на кресле. Сьюзан смотрела на него широко распахнутыми глазами. Он поднял одежду всего двумя пальцами, а затем сел, положив ладони на колени.
– Сьюзан, сегодня вечером я отвезу тебя обратно в Нью-Йорк. Тебе не о чем беспокоиться, – сказал он.
Он надеялся, что мысль о том, что она вернется в город снова, наконец пробудит ее от того кошмара, в котором она оказалась. Еще секунду девушка стояла не двигаясь. Она не понимала, что происходит. Она до сих пор не осознавала, почему ее похитили, и, если ей предстоит умереть, она хотела знать причину.
– Почему я здесь? – спросила она.
– Лучше тебе не знать, Сьюзан.
– Почему? Если ты хочешь убить меня, сделай это сейчас, – сказала она, охваченная скорее страхом, чем храбростью.
– Ты не умрешь, Сьюзан. Больше не будет ни одной невинной смерти во всей этой истории. Ни от моих рук, ни от чьих-либо еще. Я этого не позволю. Их и без того было слишком много. Я больше не могу, – ответил Стивен.