«Надо уводить людей в лес, оставив только способных сражаться, – обратилась Думаи к Фуртии. – Город слишком уязвим».
Дракана согласно зарокотала.
Гинура стояла на утесе над бухтой. Тысячи уцелевших выбежали на отмель и укрылись под естественным навесом скалы. Одни попрятались в выбитых прибоем гротах, другие в отчаянии плыли к Драконьему Зубу. Там не найти пропитания, кроме наросшего на камнях мха, но все же там безопасней, чем в городе.
Несколько копейщиков у полосы прибоя гоняли нечто, похоже на змея, только с птичьей головой и металлическими щипцами на передних конечностях. Фуртия камнем упала на чудовище. В ее пасти забилась молния, волосы у Думаи встали дыбом.
Под лапами Фуртии содрогнулся берег. Тело чудовища хрустнуло в ее челюстях. Тряхнув головой, дракана отшвырнула его в море. Зверь забился, вздымая пену и пар, и скрылся из глаз. Берег отозвался победными кличами.
Думаи утерла лицо рукавом. Попробовала сквозь туман в глазах пересчитать тела и бросила, когда от ужаса сперло дыхание.
Она стянула шлем, пальцами убрала с лица взмокшие волосы. Полученный от отца доспех она носила и теперь, но месяцы войны не сделали из нее воительницы. Она не брала в руки оружия. Только и умела, что летать, но, может быть, и того хватит. Пусть бы хватило!
Выжившие обступили Фуртию, тянулись к ее чешуе. Дракана беспокойно фыркала. Думаи погладила ее, успокаивая. Еще недавно прикосновение к дракону каралось смертью, но разве можно в такие времена винить перепуганных людей, ищущих утешения у божества? Она, укрепившись духом, взобралась наверх, чтобы всем было видно.
– Жители Гинуры! – надрывая горло, заговорила она. – Я Нойзикен па Думаи, дочь девы-служительницы и покойного императора Йороду.
Жуткий визг над головой посеял в толпе панику, но змей пролетел, не заметив людей.
– Довольно вам сражаться с врагом. Слишком много уже погибло.
– Нам идти некуда, – возразила молодая женщина, сидевшая над умирающим мужчиной. – Эта красная болезнь свирепствует во всех городах. Речной хозяин оставил Сейки в огне.
– Есть для вас убежище. – Думаи голосом перекрыла согласный ропот толпы: – Пробивайтесь к лесу Маюпора. Боги защитят вас в пути, а под сенью деревьев вас встретит госпожа Митара. Если сумеете взять с собой припасы, берите, но жизнью ради имущества не рискуйте. Помогайте слабым и раненым.
– Королева Думаи! – Кто-то из солдат взметнул вверх свой клинок. – Хранительница Сейки!
Впервые она услышала эти слова в пыльной провинции восточней Басая, когда Фуртия заливала дождем пожары, а селяне танцевали под струями. Теперь ее имя загремело по всему берегу, его подхватили тысячи голосов. Фуртия удовлетворенно зарокотала, а Думаи привиделся призрачный Канифа, улыбнувшийся ей из толпы.
«Лучшей королевы Сейки и желать не приходится».
Лес Маюпора почти целиком покрывал северную оконечность острова. Его восточные пределы сторожила гора Тего, а западный край разбивался о хребет Медвежьей Челюсти. Пролетая с Фуртией над морем древних деревьев, Думаи жалела, что так долго тратила время при дворе, когда могла повидать Сейки.
Не так давно вокруг леса подолом стелились поля бледно-золотистой пуховой травы. От них остался лишь пепел.
Как много и как быстро взял огонь.
Падал грязный, перемешанный с золой снег. Змеи и их отродья месяц за месяцем не миловали никого, а на побережье бушевала красная болезнь, расходившаяся от оскверненных истоков реки близ горы Изарипви. Солнце не прояснялось, урожай погиб, зима выдалась долгой и суровой. Слишком много бед на один остров.
Думаи отбивала атаку как могла. Близость синего камня придавала силы богам, и те призывали дожди и грозы – но Думаи не могла поспеть сразу всюду. Несколько драконов уже погибли, другие вновь затаились.
Сейки умирал. К весне ее сестре нечем будет править.
Лес Маюпора пока избежал разорения. Раньше Думаи показалась бы нелепой мысль укрывать выживших под деревьями – пламя только лизнет… но змеи почему-то избегали поджигать живые леса. Зато они уничтожали каждое людское поселение, имевшее несчастье привлечь их взгляд. Исунка и Подора – большие, процветающие города – сгинули в считаные дни.
Змеи теперь распространились по всему острову, сжигая города и селения, так что запертым в кольцо морей островитянам некуда было бежать. Некоторые защищались с оружием в руках, но шкуры чудовищ были крепки. От регента, речного хозяина, Думаи не видела попыток помочь.
Вся надежда была на комету. Может быть, под защитой густых лесов люди ее дождутся.
Фуртия проплывала над рощей листопадных деревьев. Любовно обвив Думаи хвостом, она опустила всадницу наземь и уплыла обратно к Гинуре.
«Я буду стеречь детей земли».
«Спасибо, великая».
Думаи пошла через рощу на север. Несколько белых листьев уже опали, уступив место крошечным розовым побегам. Еще несколько недель до Ухода Зимы, и наступит весна. Она, волоча ноги, пробиралась в глубину леса по протоптанной охотниками и грибниками тропке. Дорогу к ее двору обозначили чуть различимыми метками.
Густо разросшиеся пихты, каштаны и медвежьи сосны скрывали под собой иную жизнь. Толстый ковер зеленого мха глушил любые звуки, кроме прорывавшегося изредка зова печальника. Думаи его не слышала. В ее ушах кипел грохот сражений, голова лопалась от множества голосов. Сапоги были как железные, из носу текло, все тело била дрожь.
Мать ждала ее под старым буком. Она изменилась за месяцы, прожитые в лесу, но одевалась по-прежнему – в многослойную, удобную и теплую серую одежду; и волосы, чтобы не падали на глаза, скрепляла матерчатой повязкой.
– Думаи! – Она резко выдохнула. – Ты ранена?
– Нет.
– Что гинурцы?
– Подходят к северо-восточному лагерю. Дорогу им покажет госпожа Митара.
Думаи сипло дышала обожженной дымом глоткой. Унора завернула ее в плащ и сунула в руки теплую фляжку.
– Мама, столько больных! Столько мертвых…
Унора коснулась ее щеки, стерла пятно золы.
– Знаю, – сказала она. – Знаю, мой воздушный змей.
Думаи вместе с ней вошла в лагерь, заменивший ей королевский двор. Он раскинулся перед устьем пещеры, где прежде укрывалась Тукупа Серебряная. Целитель проверил, нет ли на их руках красноты.
Кое-кто из сейкинцев решился остаться дома, зачернив окна, чтобы скрыть свет очагов, а другие бежали в подземные копи или строили новые убежища. Думаи выбрала для своих подопечных другое спасение: направила их в те места, где долго спали боги. Обычно там находились укрытие, источник чистой воды и молитвенный колокол для связи с другими лагерями.
Вечно скрываться в глуши невозможно. Змеи пока не трогали леса, но беглецов могли учуять созданные ими земные твари. Или людей выгонит на поиски пропитания голод, или красная болезнь пробьет оборону и заставит покинуть тайник. Сгорело столько амбаров, погибло или превратилось в чудовищ столько скота! К лету все обратится в пепел, если только Фонарь Квирики не усмирит хаоса.
Драконы, как видно, ждали его в скором времени. Думаи надеялась, что они не ошиблись.
По всему лагерю дымились костерки под котлами. Унора мимо палаток провела Думаи ко входу в глубокую известняковую пещеру. На ее потолке сочащаяся вода нарастила длинные зубы. Там, где дремала прежде Тукупа, укрылись сотни людей; масляные лампады освещали изнуренные лица. Думаи задержалась справиться о трех бессемейных, спасенных ею на Соляном тракте.
В отведенной для больных и раненых пещерке ее, прихлебывая из фляги, ждал разбойник по имени Ритюка. Один из трех его братьев дремал рядом на циновке, залечивая ожог.
– Королева Думаи, – кивнул Ритюка, – мы добыли проса и ячменя. И немного вина, согреться и развеселить душу.
Думаи кивнула в ответ. До знакомства с этим хрупким, как тростник, человечком она не представляла, как мало власти имел дворец над провинциями. Ритюка еще до змеев жил разбоем, грабил склады и богатые усадьбы. Он, как и Унора, вырос в провинции Афа.
– Рада слышать, – сказала Думаи. – Откуда?
– Пуринаду.
– Поместье клана Купоза.
Унора, говоря с земляком, вспоминала сельский выговор. Она перебирала запас лекарственных трав на мази и отвары.
– Будь осторожен, Ритюка. Ты делаешь важное дело, но смотри не наведи их на этот лес.
– У них и без нас хватает забот, – ухмыльнулся он. – Наконец-то они стали как все.
– Бойся недооценить регента. Во дворце, под защитой богов, ему ничто не грозит, а в общей сумятице нет ничего проще, чем незаметно избавиться от Думаи. Он не упустит случая.
– Мы не допустим, чтобы с нашей королевой случилось дурное.
– Вас никто не заметил? – спросила Думаи, смягчив перчаткой глухой кашель.
– Нет. На поместье, очевидно, уже нападали. Речной хозяин все свои войска созвал в Антуму. – Ритюка шевельнул бровью. – И еще одно, королева Думаи. То осадное орудие, что подарили вам лакустринцы, этот «лежачий арбалет», – мы нашли его у поместья.
– А речной хозяин сказал, что его уничтожили…
– Верно, он разобранный. На мой глаз, починить можно, хотя я не плотник.
– Припрятал для себя, – высоким от злости голосом проскрипела Унора.
– Отказался от могучей защиты, лишь бы меня ослабить, – тихо сказала Думаи. – Сколько жизней спасло бы это оружие?
– Вот тебе его неразбавленное честолюбие!
Думаи постаралась смирить бурю в душе. Сохранять спокойствие, мыслить ясно… с каждым днем это давалось все труднее.
– Мы еще можем использовать его себе на пользу, – сказала она. – Ритюка, сообщи госпоже Митаре и господину Тайорину. Уверена, в их лагерях найдется немало кузнецов и плотников. Если те сумеют собрать арбалет, можно будет настроить таких же и защищать уцелевшие селения. Дерева у нас в достатке.
– Передам немедля, ваше величество, – кивнул Ритюка.
– Я с тобой. У нас кончается мох. – Унора собрала мешочки для трав и вышла следом за разбойником. – Ты, Думаи, отдохни. Я вернусь засветло.