– Нет, – ответила она.
– Ты ночью почти не спала.
– Когда это кончится, смогу спать хоть до конца времен. – Тише, только самой себе, она добавила: – Весной.
Регентский совет собрался за круглым столом. От холода заперли ставни, в камине бился огонь, и все же советники остались в теплой уличной одежде. За Глориан следили, как орлы, – будто боялись, что она опрокинется под тяжестью живота.
– Вам помочь, ваша милость? – встала ей навстречу герцогиня Брангайн.
– Не нужно. – Глориан села. – Я сегодня ездила верхом. Уж верно, кресло меня не сбросит.
Кое-кто стиснул челюсти, и только герцо Эдит решилесь улыбнуться. Советники не одобряли ее выездов, но бабушка ей позволила – лишь бы Глориан держалась укрытий и доезжачие следили, чтобы лошадь вела себя смирно.
Вскоре подошли Мариан с Бурн. После очередного жаркого спора с Фортхард о мерах против заразы Глориан разделила докторов: отправила Фортхард на север, а Бурн оставила при дворе. Усадив Мариан, лекарь вышле.
– Ты здорова? – спросила у бабушки Глориан.
– Да, просто суставы скрипят от старости. – Мариан, потрепав ее по руке, обратилась к совету: – Виверна видела нас в Стилхарроу, и значит, наше местонахождение известно Фириделу. Пора менять убежище. Что скажете?
– Моя древняя твердыня нас бы укрыла, – предложиле герцо Эдит. – Замок Стратурн стоит далеко на севере, почти в такой же лощине, удобной для обороны. Нам надо, пока можно, двигаться вдогонку за холодами.
– Королева Глориан при ее состоянии не доедет до Гористого края! – выпалил герцог Рандрот.
– А море слишком опасно, – более сдержанно поддержал его Дамад. – Лучше держаться южных краев, хотя мысль относительно холодов мне понятна, Эдит. Не подумать ли на сей раз об укрытии в пещерах?
– Да. Например, в Серебряных копях, – задумчиво протянуле герцо Эдит. – Хотя вход в них, по слухам, так незаметен, что людям случалось туда проваливаться.
– Значит, и змеи его не высмотрят.
– Хм…
Герцогиня Глэдвин разглядывала карту. Свои седые волосы она обрезала почти под корень.
– Вдовствующий ярл Златбука сейчас в Полом Гребне, и с ним многие из Лугов. По последнему подсчету, там собралось больше всего выживших, – сказала она. – Появление королевы, несомненно, ободрит их среди темноты и сомнений.
– Сколько там людей? – спросила Глориан.
– Пятнадцать тысяч душ или около того. Теперь, может, уже и больше.
Мариан колебалась:
– Ты в самом деле считаешь, что там безопасно, Глэдвин?
– Насколько я знаю, на их след еще не вышли. Ордан был осторожен.
Глориан потянулась за картой, отыскала на ней Сеннингское нагорье.
– Пятнадцать тысяч, – повторила она. – Я рада буду их утешить.
– Ни в коем случае. – Герцог Рандрот утер покрасневший нос. – Офсэй и ближе, и безопаснее.
– И дальше от моего народа.
– Нельзя на таком сроке ехать в такую даль, ваша милость, – сказала герцогиня Брангайн. – Со дня на день могут начаться роды.
– Да, и появится наследница, которую меня вынудили зачать в семнадцать лет, – тихо проговорила Глориан. – Ради нее я вытерпела прикосновения старика.
Почти все пристыженно отвели глаза.
– В этом королевстве не осталось безопасных мест. Я не стану дрожать на побережье. Если этот Полый Гребень укрыл столько душ, то и для меня хорош – и для моей дочери, коли там она появится на свет. – Глориан по очереди взглянула в глаза каждому. – Я еду к ним.
Напряженное молчание сковало совет.
– Едем к Полому Гребню, – наконец сказала Мариан.
86
Никея спала уже два дня. Унора очистила ее раны, смазала ожоги смоляной мазью, а Думаи вычесала пепел из волос и смыла с лица.
В первую ночь Никея дрожала почти в беспамятстве, губы у нее растрескались от жажды. Теперь она согрелась в теплой палатке, но скребущее дыхание прерывалось кашлем. Думаи, осмотрев ее пальцы и пощупав лоб, не нашла ни лихорадки, ни озноба, ни признаков красной болезни.
Она не думала снова увидеть эту женщину. Никея принадлежала к той жизни, с которой Думаи покончила.
С приближением ночи Думаи вышла из своей палатки в красноватый сумрак. Мучительно было видеть такие красивые вечера в пору смерти. Солнце светилось угольком.
– Королева Думаи.
Она обернулась:
– Госпожа Митара. – Думаи подошла к стоявшей у коновязи женщине. – Не ждала вас так скоро.
Поверх дорожного платья та надела доспех из металла и жесткой кожи, на нагруднике был выведен журавль – знак клана. Вокруг расстилались ее наследные владения: гордая и нежная женщина прожила в этих краях десятки лет, с тех пор как Купоза исподволь подорвал ее влияние. Она, как глава клана, присягнула Думаи на верность.
– Рада видеть, что вы теперь ступаете ногами по земле, племянница. Пожить среди людей вам на пользу. Однако, как я поняла, до вашего лагеря добрались Купоза? Мне по секрету сказала Унора. – Она взглянула пронзительно, настороженно. – Как вы намерены поступить с госпожой Никеей?
– Я еще не знаю, зачем она здесь.
– Надо полагать, шпионит для регента. После смерти матери стала его орудием.
– Не раньше того?
Госпожа Митара коротко кивнула:
– Я знавала Тирфози. Добрая женщина.
– Я обязана Никее жизнью, – сказала Думаи. – У нее хватало возможностей мне навредить, а она ими ни разу не воспользовалась.
Резкий ветер ерошил меха их одежды.
– Что с тем арбалетом? – спросила Думаи.
– Детали доставили в мой лагерь. Разберемся, как их собрать, – сможем построить такие же. Людям дадут знать, что оружие от вас, а не от речного хозяина.
– Лишь бы помогли защититься, а кому припишут успех, мне все равно.
– А должно быть не все равно. Когда минует хаос, вам следует вернуть трон, и мой клан намерен этим заняться.
– После этого хаоса Сейки не вынести еще и гражданской войны, госпожа. Подождем. Увидим, что решат боги.
Она отошла к ближайшему костру, открыла горшок с тушеной олениной. Госпожа Митара привязала лошадь и удалилась в палатку. Думаи, захватив миску, вернулась к себе.
Никея не спала.
Они долго глядели друг на друга. Никея сглатывала, под глазами лежали темные синяки.
– Я думала, умру, не добравшись, – сказала она.
Думаи только теперь заметила, что миска жжет ладонь, и переложила в другую руку.
– Ты могла погибнуть, – сказала она, садясь на колени. – Вот, тебе надо поесть.
– Спасибо. В дороге я пыталась охотиться, но животные разбежались по лесам или… превратились.
– Надо думать, знатную госпожу не учили жить на подножном корму.
– Раз с горя поела грибов, целый день было плохо, – грустно улыбнулась Никея. – Потом мне один местный сказал, что это богосветы, и показал съедобные травы – а наутро за услугу хотел отобрать у меня лук.
Богосветы, разраставшиеся на гнилых буках, светились по лесам поздней осенью.
– У нас пища скромная, но послаще травы. – Думаи поставила миску. – Твоя лошадь пала. Сожалею.
– Лучше так, чем превратиться в чудовище.
Думаи помогла ей сесть. Никея поймала ее взгляд. Одно прикосновение, один взгляд в глаза вернули все, что ей хотелось забыть.
– Дорога к этому лагерю нелегкая. – Думаи отняла руки. – Как ты сюда попала?
– Я так устала. И вода кончилась, поэтому я свернула к городу. У самой Гинуры увидела Фуртию – наконец-то, после того как месяцами ловила слухи о ней. К вашему лесу я ехала с гинурцами, случайно встретила старого знакомого дворцовых времен, он теперь служит в охране госпожи Митары. Он рассказал, по каким меткам тебя искать.
– Надо было тебе сперва отдохнуть.
– Я боялась, что меня узнают. – Никея взяла миску, пристроила ее на колене. – Жить в вашем лагере можно, но здесь, конечно, не дворец. Как вы продержались зиму?
– Лес дает пропитание. – Думаи не сводила с Никеи глаз, будто боялась, что та исчезнет. – Ты когда выехала?
– С осенним листопадом. Вас так трудно найти.
– Скажу Митара и Тайоринам, они порадуются.
– Даже мой отец не сумел скрыть гнева на их отступничество. – Ее лицо сковал холод. – Остров горит, а он и не думает помочь ему властью регента. Я оставалась там, пока могла, – чтобы позаботиться о Сузумаи, но, когда узнала правду, не могла больше его видеть.
– Какую правду?
– О нападении на дворец. Это его рук дело.
Думаи дала этой новости впитаться в себя, словно краске – в ткань.
– Моей бабушке грозит опасность?
– Храм под защитой Тукупы Серебряной. Великая императрица пока в безопасности. – Никея послала ей беспокойный взгляд. – Я не знала, Думаи. Должно быть, он и раньше мне не доверял. Не думала, что он зайдет так далеко: подстроить убийство императора…
Новый приступ кашля выбил у нее слезы из глаз. Думаи подала ей платок и фляжку с водой.
– Верю, – сказала она. – Он и арбалет велел уничтожить.
– Да. В нем всегда была жесткость, но он умел убить, не убивая. – Никея сжала бока фляжки. – Я едва не проиграла ему тебя. Он тринадцать лет использовал меня в своих честолюбивых замыслах – ценой моей свободы. Я ему дочь, но не кукла, я слишком долго служила его выгоде.
Она надолго припала к фляге.
– Вы, стало быть, нашли арбалет, – сказала Никея, когда кашель улегся. – В Пуринаду?
– Да.
– Поищи в моей в седельной сумке. Там чертежи, приложенные лакустринцами к оружию. Выкрала из его кабинета. С ними вы сумеете его собрать и построить новые.
– Опасное дело. Спасибо тебе, – тихо сказала Думаи. – Это поможет защитить выживших.
– И надеюсь, докажет твоей матери и союзникам, что я не шпионка.
– Мать знает, что ты спасла мне жизнь. Остальные, вероятно, не питают к тебе теплых чувств.
– Я наверняка сумею их переубедить.
– Это один из твоих талантов, – невольно улыбнулась Думаи.
Никея долго смотрела на нее отблескивающими в свете лампы глазами.
– Сузу. Она в безопасности? – спросила Думаи.