Вечером поехали дальше, и семьи беженцев прихватили с собой.
Земля еще горела широкими полосами. Глориан и за месяцы после налета змеев не смирилась с тем, что видели ее глаза. Картины бедствия казались ей дурным сном.
Солнце скрылось. При свете висевших у седел фонарей они следом за герцогиней въехали в сосновый бор, где можно было двигаться быстрой рысью. Что-то сдвинулось внутри у Глориан. Она все упрашивала Сабран побыть еще внутри, подальше от гибнущего мира, в уютном и безопасном лоне.
– Дама Глэдвин, – позвала она, проглотив кашель, – как мы проберемся в Полый Гребень?
– Под покровом темноты, – слабо пробился сквозь слои маски ответ герцогини. – Чтобы никого не привести за собой.
Она заметила, как Глориан растирает себе живот, и предложила:
– Можно сделать еще один привал, ваша милость.
– Нет. – Глориан перевела дыхание. – Не будем задерживаться, сударыня.
К закату следующего дня перешли вброд уже оттаивающий Вент. Дальше лошади бежали между заросшими изгородями, и наконец впереди над Сеннингским нагорьем показался холм. Его заснеженный травянистый склон переходил в скалистый гребень, похожий на петушиный.
Полый Гребень.
К нему со всех сторон бежали люди.
Принц Гума, насупив густые брови, выехал вперед:
– Что себе думает это дурачье?
– Святой, их же заметят! – Дама Мариан растерянно оглянулась на советников. – Глэдвин?
Страшный шум всполошил лошадей. Глориан напряженно выпрямилась.
– Виверны! – взревел рыцарь Брамель, и тут же пара чудовищ пронеслась у них над головой.
– Вперед! – выкрикнула герцогиня Глэдвин. – Других укрытий здесь нет, скачите к Гребню!
Отряд повиновался. Охрана с двух сторон сомкнула ряды вокруг Глориан. Флорелл, обхватив ее за пояс, прижала к себе, но Глориан душил ужас. Если ее решение погубит всех…
Виверны обдали беглецов огнем. Глориан стиснула зубы. Скачущие по снегу лошади в отчаянном рывке к утесу обгоняли тысячи пеших. Оглянувшись через плечо, Глориан проглотила крик – следом неслись еще три крылача.
– Не смотри! – крикнула ей сквозь ветер Флорелл. – Не смотри, Глориан. Еще чуть-чуть!
Она заставила себя обратить взгляд вперед. Их уже накрыла тень скалы. Зев пещеры был низок, почти невидим с неба. Внутри ее поспешно сняли с коня. Сабран лягалась, толкалась в животе.
Руки в перчатках увлекли ее в глубину пещеры. Герцогиня Глэдвин шествовала впереди, обходя упавших, обессилевших и рыдающих от облегчения. В суматохе люди не замечали даже своей королевы.
Вдовствующий ярл Златбука, благородный Ордан Исток, занимал теплую пещеру, звеневшую тревожными голосами. Когда охрана подвела к нему дочь, в темных глазах ярла взметнулся страх.
– Хелисента?
– Папа… – Она подошла к нему. – Ты цел.
– Уходи. Тебе нельзя… – Он увидел Глориан, Мариан, регентский совет и схватился за горло. – Нет!
– Кости Святого! – уставился на вошедших Эдрик Гленн. – Благородная попечительница, что вы здесь делаете?
– Прежде чем допрашивать, будьте любезны объяснить, что происходит, во имя Халгалланта? – возразила, поддерживая внучку, Мариан. – Меня, благородный Ордан, заверяли, что здесь безопасно. Я привезла сюда королеву, и что же тут происходит? Сотни людей у всех на виду, виверны в небе…
– Они ударили по Маденли. Выжившие в панике разбежались. Полый Гребень – ближайшее убежище, а перепуганным людям было не до осторожности. Убегая, они навели на Сеннинг всю стаю, – рассказывал Ордан, белки его глаз наливались кровью. – Кое-кто успел уйти, но остальным уже не спастись. Выйти сейчас – все равно что прямиком в зубы смерти.
– Мы в ловушке?
– Да. Они наверняка обнаружили вход, а если нет – выследят по запаху.
– Вы хоть не весь регентский совет с собой привели? – взмолился пепельно-бледный Эдрик.
– Весь, кроме Рандрота. Тот уехал в Офсэй, – коротко ответила Мариан.
– Ох, хоть от этого надутого пузыря Святой уберег, – беспомощно рассмеялся благородный Ордан.
– Итак, весь дом Беретнет здесь, – поднял бровь Роланд Гленн. – Простите грубое слово, благородная попечительница, но дерьмовое вы выбрали место для визита.
– Роланд! – одернул его отец.
– Нет. И здесь можно выжить, – заговорила Глориан. Все глаза обратились к ней. – Вход защищен, он низкий и узкий, вивернам трудно будет протиснуться. Они могут наслать своих чудищ, но у тех есть слабые места. Гребень можно отстоять.
– Мы почти безоружны, ваша милость, – сказал Ордан.
– Вертинг Кровавый Клинок, наступая на Вакросс, должен был провести свое войско через реку. Мой отец защищал единственный мост, он в одиночку убил семьдесят воинов и дал союзникам время на подготовку – а у нас, уверена, не один боец. Осилим.
– Почтительно замечу, он сражался с такими же людьми, а не со змеями.
Глориан накрыла ладонью живот.
– Мне, по всей вероятности, здесь рожать, – сказала она. – Я хочу сохранить для дочери королевство. Хочу, чтобы она знала вкус хрустких яблок с садовых деревьев. Хочу, чтобы она увидела зелень инисской весны, узнала запах полевых цветов, вкус хлеба, звук смеха. Я не позволю, чтобы ее жизнь закончилась с первым вздохом, чтобы ее голос захлебнулся в дыму.
Люди молча переглядывались, сомнение в их глазах мешалось с надеждой.
– С нами Святой, – сказала им Глориан. – Пока не настал конец, пусть эти гнусные твари кричат от боли. Пусть мир запомнит нас.
Долго длилась тишина.
– Король Бардольт был великий воин, – заключил принц Гума. – Последуем его примеру.
Глориан, вспомнив слова письма, ответила ему непроницаемым взглядом. «Бардольт – изменник, он принял Ложный Меч».
– Согласна, – сказала она. – На равнину вышлем самых сильных бойцов, пусть до восхода постараются проредить их силы. Когда рассветет, виверны зададут нам жару.
Ордан, казалось, взял себя в руки.
– Кое-кто из бежавших обещал прислать подмогу, – сказал он. – Нищий Круг, вероятно, отзовется на призыв, это убежище к нам ближе всех, а если и не отзовется, у нас есть стрелы, стражники из Маденли и Арондина и все, способные держать клинок или вилы. Какое-то время мы способны защищать вход. Может быть, продержимся достаточно долго, чтобы они отступились.
– Эти звери не умеют сдаваться, – сказал герцог Дамад. – В любом случае нас ждет смерть.
– Прошу прошения, – перебиле их Бурн, – но королеве нужно место для отдыха. Дорога от Стилхарроу была нелегкой.
Глориан хотела спорить, но ей и в самом деле нужно было выспаться, не то она бы оказалась для совета не помощью, а помехой.
– Да-да. Пройдемте со мной, ваша милость. – Роланд взял со стола фонарь.
Глориан с Джулиан и Аделой пошла за ним, оставив бабушку совещаться со знатными особами.
– Мастер Гленн, что слышно от твоего брата? – спросила Глориан, опершись на предложенную им руку.
– Он по-прежнему в Хроте, сражается за короля Эйнлека. Так мне сказал человек из его доли.
– Карлстен или Трит?
– Трит. Он несколько недель как вернулся.
Ей стало тревожно. Трит, уж конечно, не доброй волей покинул свою долю и своего короля.
Роланд обходил большие пещеры стороной. Набившиеся туда беженцы из Маденли теснили и будоражили тысячи северян, месяцами мирно живших здесь при свете свечей. Он провел Глориан мимо кладовых и лазарета, где священнослужители вместе с лекарями обихаживали больных. Сбегающая по стене вода разбивалась туманом брызг. Ничто здесь не напоминало о заразе, кроме только запаха уксуса.
Спальню ей устроили в маленькой пещере. Здесь стоял самый простой топчан, но Глориан после недель в седле он показался мягче пуховой перины. Она опустилась на кровать, мечтая сразу уснуть, но какой же она была грязной!
– Я вас оставлю, королева Глориан, – сказал Роланд, – но обо всех новостях вас будут извещать.
– Спасибо, мастер Гленн.
Он задернул за собой занавеску у входа, создав для нее видимость уединения.
– Что делать? – Адела ломала руки. – Глориан, мы погибли?
– Хватит говорить о смерти, Адела, – строго взглянула на нее Джулиан. – Будь добра, найди тазик чистой воды. Нельзя же Глориан заснуть как есть.
Глориан от усталости не могла отвечать – молча сидела на топчане. Джулиан пыталась вычесать пепел из ее волос.
Снаружи, должно быть, собирались виверны.
Вскоре пришле Бурн:
– Ваша милость, если позволите… Желательно, пока вы не уснули, заняться вашим здоровьем. Скачка была тяжелой.
– Конечно, – кивнула Глориан. – Джулс, Адела, постарайтесь раздобыть что-нибудь поесть. Только осторожно, остерегайтесь давки.
Когда дамы вышли, она распахнула одежду и поманила к себе Бурн. Те опустилесь перед ней на колени, прохладные гладкие ладони коснулись ее живота.
– Вы в пути не замечали болей, кровотечения или иных изменений?
– Было что-то вроде… мокроты, как при сильном кашле.
– Чрево открывается. – Бурн смотреле мрачно. – Подходит срок родов, королева Глориан.
– Значит, моя дочь родится здесь.
– Боюсь, что так.
Пальцы Бурн легли ей на запястье.
– Мы сумеем удержать вход. Как мой отец, – сказала Глориан. Лекарь медленно кивнуле. – С ребенком все хорошо?
– Насколько могу судить.
Глориан сглотнула, взглянув на свой живот.
– Мастеро Бурн, – зашептала она, – я знаю, роды бывают тяжелыми. Если под угрозой окажусь и я, и дочь, вы обязаны выбрать ее. Второго ребенка мне не выносить.
– Мне говорили. – Лица лекаря коснулась печаль. – Мне не следовало бы этого говорить, королева Глориан…
– Прошу вас.
– Мне горько, что вам приходится жить так, как вы живете. Горько мне и за Карментум. Они нашли другой путь. Порядок наследования, вынуждающий дитя вынашивать дитя… мне это трудно переварить. – Челюсти Бурн двигались мельничными жерновами. – Знаю, это чтобы сковать Безымянного. Просто мне жаль, что Святой назначил за свое покровительство такую цену.
Отец бы за такое наказал. Кощунство, неверие… Глориан искала в