– Если ты выросла на Инисе, – спросила Тунува, – значит почитаешь Галиана Обманщика?
– Я – нет. Я жила на острове Нурта, где удержался старый обычай поклонения природе. Галиан пытался его извести, но не сумел. Я – одна из немногих, проклинающих его имя.
– О, не так уж нас мало. Мы здесь все проклинаем его имя, – живо поправила Сагул.
– Как ты нашла обитель? – спросила Тунува.
– Когда гора Ужаса извергла огонь, я почувствовала еще один источник сидена. Я много лет искала живое дерево и не находила, – сказала Канта. – Чутье привело меня сюда, к вашему апельсину. Вообрази мою радость, когда я нашла целое сообщество – семью, посвятившую себя его защите.
– Канта хочет вступить в наши ряды, чтобы защищать дерево, – вставила Сагул. – Приняв постороннюю, мы бы нарушили закон наших предков, но иные законы позволительно оспорить и пересмотреть. Я хочу знать твое мнение, Тунува.
Сагул всегда была прямолинейна. Канта кашлянула, слегка наморщила лоб. На указательном пальце ее левой руки блестело золотое кольцо в виде двух рук, держащих в ладонях гнездо – прямо над костяшкой.
– Если ты позволишь, Канта… – мягко обратилась к ней Тунува.
– Конечно. Благодарю вас. – Канта взглянула на нее. – Я буду ждать вашего решения, настоятельница.
Она ушла в глубину обители.
– Вы с Эсбар и Денаг для меня – нечто вроде Королевского совета. Помогите решить дело Канты, – попросила Сагул. – Тунува, раз уж ты ее отослала, я спрошу напрямик. Заставим мы эту женщину молчать или примем ее как сестру?
– Прежде чем ответить, – сказала Тунува, – можно мне спросить, что ты решила с Анайсо?
– Пока ничего.
Значит, он все еще заперт в одиночестве в помещениях для послушников. Тунуве страшно было подумать, как ему тяжело.
– Он еще жив?
– Пока жив. Денаг потребовала не подвергать Сию еще большим испытаниям.
– Сагул, он уже слишком долго пробыл у нас. Его родные, верно, в отчаянии.
– Бесспорно, но искать его больше не ищут. Я посылала в Димбау двух сестер, проверить. Его родители отступились. Мы не зря заронили столько слухов об опасностях Пущи – здесь его искать не посмели. Вот уже несколько недель, как они вернулись в Карментум.
У них в памяти останется одно: лес лишил их сына. Тунува держалась своей мысли:
– Если мы примем Канту, должны будем принять и Анайсо.
– Она – бывшая магичка, а тот не принесет нам ничего, кроме угрозы. Большая разница, Тунува.
– Тува, – подала голос Эсбар, – мальчик поражен любовной болезнью, а понятия о семье у него не наши. Он здесь не найдет покоя.
Она выпятила подбородок и добавила:
– Сию никак не должна была ему показываться.
– Его судьбу я определю в свое время, – сказала Сагул, – но сейчас речь идет о Канте.
– Хорошо. Я за то, чтобы закрыть ей рот, – коротко отозвалась Эсбар. – Саяти запретила принимать чужаков, и у нее на то были причины. Следует прислушаться к ее завету, да и беда с Анайсо – нам урок.
– Саяти не знала о существовании других магов. Знай она, могла бы для них сделать исключение.
Пока Сагул говорила, Тунува вглядывалась в ее лицо. В белках глаз просматривалась явственная желтизна.
– Саяти умерла, – сказала Эсбар. – Ее не спросишь.
Сагул поцокала языком.
– Если Канта не лжет о своем долголетии, она может знать о сидене больше нашего. И применить его против нас, – заметила Эсбар.
– Без плода – не сможет. Я не допущу ее к посвящению, пока она не заслужит доверия.
– Я доверяю внутреннему чутью, Сагул. Мне не нравится, как я себя рядом с ней чувствую.
Было жарко, но руки Эсбар покрылись гусиной кожей. Тунува редко видела ее такой встревоженной.
– Возможно, это следствие ее долгожительства, – возразила Сагул. – Если принять ее слова на веру.
Эсбар фыркнула.
– Мне тоже не по себе при мысли о посторонней среди нас, – сказала ей Тунува, – но то самое знание, что ты упомянула, может послужить нам на пользу. К тому же в Инисе ей было бы небезопасно. А куда еще ей деваться?
– Это не наша забота, Тунува, – устало вздохнула Эсбар. – Мы здесь защищаем дерево.
– После того, что повидала, я сочла бы глупостью отвергать сильную воительницу. Может быть, мой доклад поможет тебе принять решение, настоятельница.
– Прежде всего я хочу знать о твоей встрече с Кедико, – ответила Сагул. – Ты побывала в Нзене?
– Да.
Тунува все рассказала. Услышав, как была одета Гашан, обе слушательницы возмущенно ахнули.
– Глупое тщеславие, – пробормотала Сагул. – Не зря я так и не выбрала ее мунгуной.
– Да – потому что я была лучше, – мурлыкнула Эсбар.
– Хоть и не менее самодовольна, – одернула ее Сагул.
– О, согласись, и у Гашан, и у меня есть некоторые основания для самодовольства.
– Ни одной настоятельнице на выпадал такой жалкий выбор преемниц, – проскрипела Сагул и, поджав губы, потянулась за чашей. – Так тому и быть. Если им с Кедико Сию не ко двору, они ее не получат.
– Но принцессе Йенйеди нужна защитница, – тихо возразила Тунува. – Она наследница страны Матери.
– В наших силах лишь предложить защиту. Кедико не первый от нее отказывается, но всем прежним пришлось о том пожалеть. – Сагул сцепила пальцы. – Ты действительно полагаешь, что Гашан отреклась от Матери, Тунува?
– Не вполне, но она теряет веру.
– Тогда она может представлять для нас угрозу. Кедико явно начинает видеть в нас врагов.
– Все же Гашан наша сестра, пусть и заблудшая.
– Я согласна с Тувой. К тому же Кедико не склонен к войне, – вмешалась Эсбар. – В душе он страшится нашей магии. Пусть Гашан, если ей это нравится, считает монеты в его красном кошеле. Между тем хорошо бы отправить одну из сестер в Лазию под видом служанки или посыльной. Выбери из младших ту, кого Гашан не знает, и пусть наблюдает за происходящим.
– О, прекрасно. Не сомневаюсь, Гашан рано или поздно прогневит Кедико и вернется к нам в слезах, – буркнула Сагул. – Продолжай доклад, Тунува.
– Прежде всего мы с Хидат отправились в Ираньям, – сказала та. – В Эрсире ходили разговоры об исчезновениях – скотины большей частью, но пропадали и люди, особенно вблизи огненных гор или горячих источников, таких как долина Яуда. Мы обошли множество мест. Агарин, Эфси, Великие водопады Дуина. И всюду находили… камни. Валуны в пещерах. Все большие и черные, все тронуты сиденом. Приблизиться ни я, ни она не решились. Чувствовали, что наша магия способна их растревожить.
– Не странно ли, Тунува Мелим, бояться груды камней? Объяснись. Что ты заподозрила?
– Что в них кто-то скрыт.
– Ты думаешь, из этих камней что-то… вылупится? – вскинула брови Эсбар.
Тунува кивнула.
– Мне бы хотелось вернуться к ближайшей кладке с сестрами, – сказала она. – От тех камней смердит горой Ужаса. Если они оживут, нам понадобится как можно больше клинков.
Сагул задумчиво пожевала губами.
– Канта пока остается, – решила она. – Тунува, запиши для меня, что видела в каждой местности, а потом возвращайся к своим обязанностям. Я подумаю, кого могу отпустить. К Сию не ходи. Пусть еще поразмыслит о своем поведении. Надеюсь, я ясно выразилась.
– Да, настоятельница, но позволь мне быть с ней при родах.
– Разрешаю.
На этом слове Сагул закашлялась – сухим, рвущим грудь кашлем.
Эсбар поднялась:
– Сагул, выйди на солнце. – Она оглянулась на Тунуву. – Я тебя потом найду.
– Да, Тунува Мелим, отдыхай, – сквозь кашель выговорила Сагул. – Постарайся не стареть. Это утомительно.
Эсбар увела старую настоятельницу в комнату. Тунува еще постояла в брызгах воды, опираясь на перила балкона и глядя на апельсиновое дерево.
Вернувшись к себе в солнечную комнату, она почистила зубы жевательной палочкой и смягчила иссохшую в пустыне кожу мазью на розовой воде. После месяцев дороги маленькие домашние удобства особенно радовали душу.
У очага свернулась Нинуру. Тунува встала рядом с ней на колени и вычесывала последние песчинки из меха, пока не стали слипаться усталые глаза. Скачка набила ей колени до синяков, кости седалища болели. Она легла на темно-золотистые шелка постели.
«Да, – подумала она, уплывая, – и ты уже не так молода, Тунува Мелим».
Первые сны были смутными, неуловимыми, в них темной бурей мелькали крылья. Наконец мрак разрешился желанным зрелищем: ей улыбалась Эсбар. Тунува улыбнулась в ответ.
И тогда Эсбар сомкнула руки у нее на горле и раздавила гортань.
Она очнулась в тусклом сиянии масляного светильника. На плече лежала знакомая рука.
– Проснулась, Тува?
– Эсбар. – Она протерла глаза. – Уже утро?
– Нет, ночь еще молода. Я подумала, не захочешь ли ты поужинать. – Эсбар погладила ее по волосам. – Ты как?
На постели стояло блюдо с ломтиками холодного мяса, шафрановым рисом, лепешками. Тунува выдохнула, рука сама собой потянулась к горлу. Никогда еще ей такого не снилось.
– Да. – Сев в постели, она поморщилась. – Даже не думала, что дорога меня так измотала.
– Что-нибудь болит?
– Ничего, переживу. – Тунува разминала больное место на плече. – Я не прочь скорей с кем-нибудь сразиться. Пролежишь так подольше, суставы откажутся разгибаться.
– Из тебя бы вышла прекрасная статуя, – захихикала Эсбар.
Тунува, одним вздохом выразив согласие, отдалась ее заботе. Она чуть снова не задремала, пока Эсбар трудилась над сведенными мышцами и разглаживала спину ладонями.
– Ты знаешь, где поселили Канту? – спросила Тунува.
– В свободной комнатке рядом с кухней. Мне все это по-прежнему не нравится.
– Придется тебе смириться, если Сагул решит ее принять. – Тунува поморщилась, когда под пальцами Эсбар хрустнул какой-то узелок. – Непривычно думать, что где-то есть маги, кроме нас. Как по-твоему, Мать знала?
– Я о том же гадаю. – Пальцы Эсбар стали мягче. – Не потому ли она нас покинула, что искала другие деревья?
Когда она закончила, ведущая рука у Тунувы стала двигаться куда свободнее. Эсбар растянулась с ней рядом.