– Не знаю. Где ты в настоящем мире?
– Я на острове.
– И я на острове.
Видение распалось. Глориан проснулась в своей постели. Ее била дрожь. Рядом сидела Хелисента.
– Кошмар приснился?
Глориан не сразу смогла ответить. Язык словно пришили к зубам.
– Наверное.
Хелисента тронула ее за плечо.
– Совсем озябла, – пробормотала она. – Скоро утро. Я велю приготовить ванну.
– Спасибо.
Дама подошла к окну проверить, заперто ли. Когда она вернула к жизни огонь и вышла, Глориан заворочалась, силясь припомнить сновидение. Рот наполнился вкусом серебра.
Дамы искупали ее, прогнав озноб. Она отпустила Хелисенту с Аделой, оставив только Джулиан расчесать и высушить ей волосы.
– Не поехать ли сегодня в Королевский лес, раз уроков у тебя не будет? – предложила Джулиан. – Долгие зимние прогулки бодрят.
– Похоже, будет дождь.
– Ты же любишь дождь.
– У меня голова болит. – Глориан обхватила себя за плечи. – Давай лучше останемся, поиграем в карты.
– Нехорошо так замыкаться, Глориан. Почему бы тебе снова не поискать дубовых орешков?
Глориан задумалась, сколько желающих ей смерти людей затаилось среди дубов.
– Может, когда солнце выйдет, – сказала она.
– Как хочешь, – вздохнула Джулиан.
Пока дамы проветривали и окуривали благовониями ее спальню, Глориан отзавтракала в палате Уединения, при охране, державшейся так близко, что она чуяла стальной запах ножен. Ее мир, когда-то замкнутый и мягкий, словно розовый бутон, отрастил шипы.
Мать пришла к ней первой. Она, как всегда, мало говорила. Королева Сабран не давала воли страхам и не мирилась со слабостью. Но она посидела с Глориан, пока та работала.
В первые часы после покушения она никому не позволяла встать между ними. Королева Сабран увела Глориан в свои покои, сама уложила в свою постель и всю ночь не смыкала глаз, гладя по голове дочь, когда та просыпалась. Глориан спала неспокойно, но, как никогда, чувствовала себя защищенной – утешенной матерью, в пелене ее долгожданной любви.
С тех пор королева Сабран к ней не прикасалась. И держалась холоднее, чем когда-либо, словно та ночь нежности обратила ее в камень.
Сегодня она находилась в палате Совета. Поступили новые сообщения о пропаже скота. В мире что-то зашевелилось, и Инис начинал чувствовать это шевеление. Король Бардольт пропустил обычный летний визит, а Глориан только и думала, как бы его повидать. Впрочем, он скоро будет здесь. Обычно он не покидал Хрота в темные месяцы, когда был нужнее всего своему народу. Должно быть, он прибудет из-за покушения на ее жизнь.
Тот мужчина с тусклым ножом явился из шахтерского городка Краухэм. Глориан видела, как он умирал на разбросанном по полу камыше. На следующее утро мать приказала двору перебраться в замок Дротвик, где Глориан забилась в свои комнаты и осталась наедине со своими дамами и своим ужасом. Он вздрагивала от самого тихого звука, страшась снова увидеть то бледное ожесточенное лицо.
Он хотел ее убить, потому что решил, будто Безымянный восстал и ее род не вправе повелевать Инисом.
Все из-за горы Ужаса.
Она взглянула в запотевшее окно. Утро было мрачным, свинцовым – под стать ее настроению, но в Гористом крае такие рассветы не редкость.
Заскрипела дверь. Она напряглась всем телом.
– Принцесса, кортеж короля Бардольта миновал Ворхерст, – доложила рыцарь Эрда. – Скоро они будут здесь.
– Благодарю.
Рыцарь Эрда удалилась, снова оставив Глориан одну. Одной безопаснее всего.
Отец прибыл в Дротвик за полдень. Когда всадники проезжали под ее окном, Глориан высмотрела среди них Вулфа. Он поднял взгляд, и их глаза встретились.
За это короткое мгновение она увидела тени под его темными глазами. Он коротко поклонился ей и проехал дальше.
Король Бардольт любил первым делом принять ванну. Ожидая его, Глориан играла в карты с дамами, но мыслями была далеко, и раз-другой дамы нарочно поддались. Часовая свеча наполовину прогорела, когда отец наконец вызвал ее к себе.
Он ждал в Памятной комнате, где хранились документы и рукописи. Король Бардольт терпеть не мог читать, зато ценил эту часть замка за тишину и прохладу.
По сторонам двери стояли двое его дружинников. Один суровый и бледный, со шрамом на скуле («Карлстен», – вспомнила она), а второй с непослушными черными волосами, аккуратной бородкой и темной кожей. Этот ей улыбнулся.
– Добрый день, – на хротском обратилась к нему Глориан. – Не припомню, мы знакомы?
– Трит Исборгский, принцесса. Имею честь. – Он поднял кулак к сердцу. – Радости вашему дому.
– Огня твоему очагу.
Отец сидел, опершись локтями на колени, и поглаживал бороду, как всегда делал в глубокой задумчивости. Он встал навстречу дочери:
– Глориан.
– Папа, – прошептала она.
Один его вид – целительное лекарство для глаз. Отец, даже без кольчуги и без мехов, выглядел каменной стеной, какую не пробьет ни один клинок. Едва закрылась дверь за ее спиной, Глориан бросилась к отцу, и тот сгреб ее в объятия.
– Королевна, – пробормотал он. – Ты цела.
Она хотела ответить, а вместо того расплакалась.
– Ну-ну, моя воительница, все хорошо. – Он усадил ее на колено, как сажал маленькой. – Поплачь, если плачется. От этого на сердце легче. И я плакал, когда меня первый раз пытались убить.
– Правда?
– И во второй. И в третий.
Глориан свернулась у него на груди, слезы сами текли по лицу. Отец, крепко прижимая ее к себе, запел низким, медленным голосом. Сколько раз на ее просьбы не оставлять ее в Инисе он успокаивал дочь этой старинной колыбельной, от которой и Святой бы оттаял.
– Папа, – она утерла глаза, – почему ты не приехал летом?
– В Хроте были дела, требовавшие внимания. Зато теперь я здесь. – Король Бардольт заглянул ей в лицо. – Тот углекоп мертв. Он тебе ничего больше не сделает, Глориан.
– Но наверняка есть и другие, кто нас ненавидит, – с запинкой выговорила принцесса. – Я умею драться, ты сам позаботился научить меня, но, папа, я от страха даже шевельнуться не могла.
– И со мной так было. Все живое спасается, замирая. Вспомни, как неподвижен учуявший опасность олень. Стыдиться тут нечего, Глориан, но с этим можно справиться.
– А если кто-нибудь доберется до меня раньше, чем я справлюсь?
– Тогда его остановит королевская стража. Рыцарь Брамель получил награду за храбрость.
– Хорошо. – Она приткнулась макушкой ему под подбородок. – А с тобой это в первый раз на войне было?
– Нет. В Брингарде, – тихо ответил он. – Мне тогда было четырнадцать. Кое-кто из нашего селения пришел за твоей тетей.
Король пригладил дочери волосы.
– Я и тогда уже был высоким и сильным, но он оказался сильнее. Он свалил нас обоих на пол. Мать как раз вовремя вернулась с охоты и застрелила его.
Он впервые рассказывал ей эту ужасную историю.
– Мы потому и бежали в Аскрдал, – пояснил Бардольт. – Скири Широкий Шаг дала нам приют. Она была доброй.
Глориан пожалела, что так мало знает его семью. Хротцы, хоть и пользовались их ремеслом, побаивались когда-то резчиков по кости, воображая, что те повсюду несут с собой смерть. Им пришлось еще хуже, когда сестра отца родилась с белой прядью на голове. В те жестокие времена в этом видели доказательство, что девочка проклята ледяными духами.
– Как и тебя, меня спасла мать, – сказала Глориан. – Она оттолкнула того человека.
– Слыхал. Говорил же я тебе: она воин!
Глориан кивнула:
– В тот день… мать была очень ласкова, а теперь говорит со мной еще холоднее прежнего. С ней никогда не поболтаешь и не посмеешься, как с тобой, папа. – Глаза у нее снова наполнились слезами. – Она меня стыдится?
– Нет, никогда, – тихо и решительно ответил он. – Ни она, ни я никогда не будем стыдиться тебя, Глориан.
– Почему же тогда она не любит меня, как ты?
– Любит. Не меньше моего. Но бывают люди горячие, а бывают холодные. Королева Сабран из вторых, а я из первых. Оттого-то наш брак так прочен.
Глориан опустила взгляд на свои ладони.
– Ты с тех пор выходила из дворца? – спросил король Бардольт. Она покачала головой. – Не позволяй страху тобой распоряжаться. Если бы я прятался всякий раз, когда кто-то пытался мне навредить, мне бы пришлось замуровать себя в доме.
– Я не прячусь, – храбрясь, ответила Глориан. – Можно нам покататься вместе в Королевском лесу?
– Конечно.
– Ты надолго приехал?
– До свадьбы благородного Магнауста с принцессой Идрегой. Мы с твоей матерью выедем из Верстата. – Он поцеловал ее в макушку. – Мне надо побеседовать с Советом Добродетелей. Ступай в святилище, помолись рыцарю Доблести. Пусть твой покровитель придаст тебе твердости.
– Да, папа.
Она встала, но он удержал ее за руку.
– Я бы сам убил того человека, как убил Вертинга Кровавый Клинок, – тихо сказал он. – Если в Инисе остались его сторонники, они умрут так же, как тот несчастный. Клянусь тебе, дочь.
Глориан ему поверила. Он никогда не нарушал клятвы.
За дверью ее ждала Хелисента, чтобы проводить до охранявшихся покоев.
– Хелли, – заговорила Глориан, когда они свернули по коридору, – ты еще помнишь, как найти ту потайную комнату с глазком?
– Ты же не собираешься подглядывать?!
– Я хочу знать, почему отец пропустил летний приезд в Инис. Он сказал, в Хроте были неотложные дела, – по-моему, это свидетельствует о чем-то очень важном.
– Почему бы не спросить мастера Гленна? – чопорно возразила Хелисента. – Джулс говорит, вы возобновили знакомство.
– Если две короткие беседы называть знакомством, – усмехнулась Глориан. – А что это, Хелли, ты говоришь о нем с таким видом, будто кислую сливу надкусила?
Хелисента остановилась, чтобы окинуть ее хмурым взглядом:
– Глориан… тебе же рассказывали про Вулфа?
– Что про Вулфа?
Пока они так стояли, дверь распахнулась. Хелисента оттеснила Глориан за портьеру, и они, затаив дыхание, пропустили короля Бардольта, спешившего куда-то с двумя дружинниками. На ходу те переговаривались на хротском.