С первого удара Королевы Колоколов прошли недели. Она не спросила ни совета, ни дозволения великой императрицы. И вот небо полнилось драконами – только драконами. Ни одного крылатого зверя. Нападения на Сейки не случилось.
Когда горизонт потемнел, к ней вышел Канифа – в теплом плаще, и все же лицо у него горело от холода.
– По-моему, они не сердятся, – сказал он, угадав ее мысли по лицу. – Если огонь почуяла великая Фуртия, они его тоже чуют.
– Осипа, которой семьдесят, всегда злится, если разбудить ее без причины. – Думаи скрестила руки на груди. – А божественные создания немыслимого возраста?..
– Дождь не умеет сердиться. Не умеют и они, – произнес Канифа; порыв ветра взъерошил ему волосы. – Его величество послал тебя разыскать. Пойдем?
Думаи, бросив последний взгляд на драконов, прошла за ним внутрь.
После того как колокола разбудили всех сейкинских драконов, их старейшины явились во дворец. Думаи узнала старшую – Тукупу Серебряную из рода Квирики, с гривой, словно пролившийся на землю лунный свет. Император Йороду принимал их один в холмах Нираи, где в последний раз видели Тукупу. Ее всадницей была сама королева Нираи.
Император Йороду отыскал в своем личном архиве фрагменты ее дневника. Желтые свитки чернели по краям, словно их выхватили из огня. Думаи еще не прочла их до конца.
«Как бы мне хотелось понять эти узы с богами – нить между смертным и божественным, высокими небесами и землей, – писала королева Нираи. – Я просыпаюсь, держа в руках беспокойную звезду, мне снится дождь, и голоса текут сквозь меня, как вода. Воистину, мир полон чудес».
Думаи нашла отца в Водяном павильоне, завернувшегося во множество слоев одежды в пример другим придворным. С крыльца внутрь заносило снежные хлопья, а перед ним исходили паром две чаши прозрачного вина.
Две чаши… он был не один – гостья почти терялась под серой вуалью. Думаи остановилась:
– Матушка?
Унора обернулась:
– Мой воздушный змей.
Думаи слышала улыбку в ее голосе. Они виделись в храме в ночь колоколов, но с тех пор – ни разу.
– Что такое? – спросила она, улыбаясь в ответ. – Почему вы здесь?
– Твой отец призвал меня для проведения обряда встречи богов. – Унора поманила ее к себе. – Теперь, когда они пробудились, мы, певцы богов, должны служить им повсюду.
Думаи опустилась на колени рядом с ней, и Унора сжала ее руку. От нее пахло храмом – мореным деревом и имбирем.
– Нам многое надо обсудить, – сказал император Йороду; под глазами у него лежали тени. – Думаи, я встречался с Тукупой Серебряной. Она говорила о восходящем огне. То, что ты видела в Сепуле, бесспорно, исходит от него. Мы должны знать, что за опасность нам грозит.
– Этот огонь поднимется из-под земли, питаемый неким… нарушением равновесия. Больше Фуртия ничего не объяснила, – сказала Думаи. – Отец, от королевы Аркоро не было вестей?
– Нет.
Некоторое время длилось молчание. Думаи молилась, чтобы король Падар благополучно добрался до Мозом Альфа.
– Я искала в храмовых хранилищах объяснения тому, что ты видела в Разбитой долине, – сказала Унора. – О созданиях, рождающихся из каменных яиц, ничего не нашла, зато наткнулась на любопытную запись, озаглавленную «Истории для зимнего вечера». Записавшая их певица богов просила восходителей поделиться самыми интересными историями и сохраняла их для потомства. Один пересказал известную за Бездной легенду. Много веков назад из огненной горы на Западе вылетело крылатое создание. Прожило оно недолго, но принесло гибель и болезнь в страну под названием Лазия, где люди знали его как Безымянного. Затем зверя победили, но никому не известно, куда изгнали.
Унора выложила на стол резной футляр для свитков:
– Певица богов попыталась передать его образ.
Думаи открыла футляр, развернула лист. Рядом со столбцом знаков она увидела рисунок.
– Вот самый большой страх западников. Змей – порождение земли. – Унора смотрела на нее. – Похож на то, что видела ты?
Меж острых зубов пробивалось пламя. Крылья приводили на память летучих мышей, а остальное – скорее змею или ящерицу, вплоть до раздвоенного языка.
– Тот не был красным. У того чешуя была темная, как корка на янтаре. А так, да, как братья. – Думаи свернула лист. – Если эта легенда пришла из-за Бездны, не следует ли нам отправить посольство, чтобы узнать, как они справились с этим Безымянным?
– Не решусь, – сказал отец. – По всему, что слышал в своих странствиях Эпабо, северный король – завоеватель, убивающий всех, кто не разделяет его веры. Не след нам с ним связываться.
– Кроме того, есть свидетельства, что драконы не могут пересечь Бездну, – добавила Унора. – И ни один корабль из-за нее не возвращался. Слишком высоки и круты ее волны. Посольство было бы обречено, Думаи.
– И на Востоке собрано достаточно сведений, давайте разыскивать их. Думаи, ты сказала, король Падар упоминал алхимика Кипрун из Браквы, – напомнил император Йороду. – Я о ней слышал. Она служит Щедрой императрице.
– Чем занимаются алхимики?
– Многие ищут бессмертия, – задумчиво проговорил он. – В частности, перегоняют металлы в целебные напитки. Тайны земли они знают лучше рудокопов. Здесь алхимия долго была под запретом, но многие лакустринцы изучали «золотое искусство». Я полагаю, тебе надо последовать совету короля Падара – лететь в империю Двенадцати Озер и поговорить с ученой Кипрун. Узнать, известно ли ей об этих камнях и что она о них думает.
– Вы вызвали меня сюда как опору вашей власти, – напомнила Думаи. – Почему же я должна снова вас покинуть?
– Потому что я доверяю тебе защиту этого острова. Твою связь с Фуртией невозможно отрицать. – Император выдержал ее взгляд. – И ты прозвонила в Королеву Колоколов.
Думаи смотрела на родителей.
– Звонить я имела право, – сказала она. – Вы сами мне говорили, отец.
– Кровь защищает тебя от наказания. Но не от ошибки в суждениях, – вздохнул он. – Здесь никто не видел того, что видела ты в Сепуле. Людям представляется, что ты понапрасну пробудила богов.
– Вы объяснили Государственному совету?
– Они рекомендовали мне не оповещать двор, чтобы не сеять паники. К несчастью, это означает, что домыслы цветут пышным цветом. Эпабо уже слышал… будто ты видишь сны и грезишь наяву; будто ты безудержно жаждешь власти и потому ударила в Королеву Колоколов.
– Вы думаете, слухи распускает речной хозяин?
– Да.
– Но ведь его дочь знает правду. Она была со мной в Разбитой долине.
– Ты брала с собой эту Купоза? – уставилась на нее Унора. – Думаи, чего ради?
– Она, в сущности, не оставила мне выбора. А я хотела лучше узнать, куда она целит.
– Теперь знаешь, – мрачно заметил император Йороду. – Она никак не препятствовала этим слухам.
– Она ведь видела ту тварь и камни. Она должна всеми силами меня поддерживать!
– Госпожа Купоза при дворе как паучиха – в своей сети. Возможно, она сознает опасность, но притом понимает, как неправдоподобен твой рассказ о крылатом чудовище. Ей выгодней молчать и не мешать шептунам. Подозрительность разъест твое влияние при дворе и даст основание навязать тебе регента.
– Но как речной хозяин объяснит свое молчание, если змей появится здесь?
– Он может отрицать, что его дочь что-то видела. Или сказать, что обманула его. Зависит от того, насколько она ему дорога. – Губы императора сошлись плотным швом. – Это еще одна причина покинуть двор: тогда слухам о тебе не за что будет уцепиться. Также новый полет покажет, что боги тебе благоволят.
– Я не хочу с тобой расставаться, мой воздушный змей, но наше время на исходе, – сказала Унора. – Рано или поздно эти создания доберутся до Сейки.
– Фуртия согласна тебя нести. Я же сделаю все возможное, чтобы подготовить наш народ, – заверил император.
– Отец, мы должны убедить богов вернуться в ручьи и озера пыльных провинций, – сказала Думаи, – или у людей не будет сил противостоять угрозе. И без того дымка на солнце повредила урожаю.
Унора взглянула на императора.
– Я постараюсь, Думаи, – ответил тот. – Быть может, наши драконы слишком утомлены, чтобы призвать большие дожди, но я еще раз поговорю с Тукупой Серебряной. Так или иначе, мы выживем. Вода рано или поздно погасит огонь.
– Ваше величество, – послышался голос: в дверях стояла служанка. – Я от речного хозяина. Он хотел бы преподнести дар госпоже Уноре.
Унора насторожилась. Когда стражники расступились, вошли еще двое слуг и опустили на стол поднос. На нем лежал печальник с пробитым стрелой горлом.
– Императрица Сипво охотилась сегодня с дядей и увидела эту гадкую птицу, чья песня призывает смерть, – сказала служанка. – Она убила ее, чтобы утешить матерей, желающих сохранить своих возлюбленных чад. Увы, всех печальников в лесу убить невозможно.
Наконечник стрелы был серебряным. Думаи всмотрелась в глазки, похожие на капли чернил, – блестящие, неподвижные, мертвые.
– Прошу поблагодарить мою супругу за подарок, – негромко произнес отец. – Дева-служительница и я благодарны ей.
Когда вышли слуги и стража, Унора погладила мертвую птицу, провела пальцем по шраму на грудке.
– Я вижу в этом угрозу, – сказала она, – но не понимаю смысла.
– Печальники вскармливают птенцов собственной кровью, – преодолевая тошноту, сказала Думаи. – Понятно: речной хозяин предупреждает, что вам лучше покинуть двор, матушка. Не лить за меня крови.
– Возможно. Или смысл здесь более прямой. – Император Йороду рассматривал птицу со странным выражением на лице. – Считается, что от песни печальников рождаются мертвые младенцы или случаются выкидыши. Купоза, хоть и никогда этого не признавали, пытались убить еще не родившуюся Думаи. Фотая дает знать, что он и сейчас в силах закончить дело, если ты не уговоришь дочь уйти с дороги.
Унора отняла гладившую птицу руку.
– Улетай, мой воздушный змей, – незнакомым голосом проговорила она. – Выбирайся из этой сети. Лети за алхимиком.