ая.
Тунува с улыбкой покачала головой:
– Кто, как не ты, откроет мне солнце?
Спала она крепко и снов, тревоживших ее в последние месяцы, не видела. Тело после долгой дороги пешком и в седле саднило, наливалось свинцовой тяжестью; разум, много дней не знавший покоя, тоже устал.
Она проснулась только однажды, глубокой ночью. Эсбар, обычно такая горячая, остыла, как труп.
– Эс…
Та тихо булькнула горлом. Тунува подоткнула покрывало ей под плечи и крепко обняла, делясь теплом, сколько у нее было.
Снова она проснулась под пасмурным небом. Нинуру спала в ногах. Эсбар ушла. Тунува долго лежала, наслаждаясь приятной тяжестью и вдыхая аромат розы от подушки.
За одну ночь не залечить оставленную ее уходом рану, но у них с Эсбар даже в ссоре была любовь. Переживут. Раньше переживали и впредь справятся.
Эсбар оставила халат на столбике кровати. Тунува села, протерла глаза и натянула его на себя. Рукава были коротковаты.
– Сладкая моя, – шепнула она, и Нинуру приоткрыла один глаз. – Тебе что-нибудь нужно?
Нинуру, подняв голову, одарила Тунуву взглядом, который выучила еще щенком, – черные глаза блестят, нос сладко подергивается. Тунува хихикнула:
– Ладно уж. – Она почесала за левым ухом, и ихневмон мурлыкнул. – Как отказать такой храброй?
Нинуру лизнула ее в сгиб ладони и, опустив голову, тут же уснула. Она распласталась меховым ковриком, так что Тунуве пришлось ее перешагнуть.
Эсбар она нашла в горячем ключе.
– Вот ты где, – сказала Тунува. – А я думала, сбежала.
– Пока еще нет. – Эсбар погрузилась до подбородка. – Я простыла. Наверное, оттого что вспотела.
Тунува шагнула в воду. Ключ давно перестал кипеть, но все же они держались поближе к краю. Она скользнула к Эсбар, та притянула ее к себе и тише шепота поцеловала в губы. Они помогли друг другу вымыться. Эсбар потрогала оставленные ею царапины. Тунува коснулась пальцем ее вздувшейся губы.
– Тува, – сказала Эсбар, – мне страшно.
– И мне. – Тунува прижалась лбом к ее лбу. – Пятьсот одиннадцать лет. Все сестры до нас жили и умерли, не увидев войны, к которой готовились, – мы и об их судьбах должны думать. Нам предстоит победить зло, глухое к доводам разума, и поведешь нас ты.
Эсбар кивнула.
– Но Мать победила Безымянного. Теперь ты носишь ее плащ. Тебе от роду суждено было стать ее преемницей.
Эсбар сцепила ее пальцы со своими.
– Вечером я выезжаю в Эрсир, чтобы предупредить королеву Даранию, – сказала она. – Мужчины с припасами отправятся вперед.
Предупредить, что беззащитных придется вывезти в горы, в пещеры, каменоломни и катакомбы, а остальным предстоит встретить обрушивающийся с небес огонь…
– Нин нужен отдых, – сказала Тунува. – Мы вас догоним через день-другой.
– Пусть отдыхает хоть три, отоспится вволю. Она заслужила.
Они еще погрелись в воде, продлевая последнюю минуту покоя.
– Я обещала принести ей сливок, – наконец заговорила Тунува. – Всегда говорила, что в ихневмонах есть что-то кошачье.
Эсбар улыбнулась, став на мгновение прежней.
– Знаешь, – сказала она, – я никогда не надеялась, что мне так повезет – встретить врага плечом к плечу с такой, как ты.
– Мы с тобой – хоть против всего мира. – Тунува скрепила слова поцелуем. – Береги себя, любимая.
Тунува отправилась за сливками на кухню. Там осталось всего двое мужчин – остальные уже покинули обитель: ушли вооруженными отрядами, одевшись в многослойные балахоны для перехода через пустыню, с полными стрел седельными сумками, с легкой высушенной едой, запасшись палатками и доспехами.
Когда Нинуру получила свои сливки, Тунува спустилась к мужчинам и застала Имсурина в дорожной одежде. Он присматривал за младшими детьми. Лукири крепко спала в колыбельке.
– Имин, – Тунува подошла к нему, – просто хотела пожелать тебе удачи. Я отстану от вас дня на два-три.
– Спасибо, Тува. – Имсурин выпрямился. – Эсбар сказала, война наконец пришла. Началась с Карментума.
– Я своими глазами видела.
Он кивнул и показался ей усталым как никогда.
– Как бы ни был ужасен наш враг, я горд, что помогаю вашему поколению сестер: тем, кому выпало сражаться, как сражалась Мать. Мужчины будут рядом, поддержат вас, как обещали наши предки Саяти ак-Наре.
У него на поясе висел эрсирский боевой топор – оружие, которым учили обороняться мужчин.
– Ты готова, Тува?
– Встретить свою судьбу? – отозвалась она. – О да. Немного жаль, что призыв не пришел раньше, когда я была моложе и не болело у меня там и тут, а в то же время я рада, что нам довелось пожить в мире. Что мы знали обитель садом мечты, а не только крепостью.
– Да, это драгоценный дар.
Они вместе обернулись к Лукири. Тунува взяла его за руку. Он отец ее любимого дитяти: Сию – не только от Эсбар, но и от Имсурина. Мягкость в ней – от него.
– Канта здесь? – после долгого молчания спросила она.
– Да, в комнате, соседней с Сию. Старики останутся позаботиться о детях. – Он крепко сжал ее руку. – Скоро увидимся, Тунува. Да сбережет тебя Мать.
– И тебя, Имин.
Он вышел. Тунува, склонившись, поцеловала в щеку Лукири и повернулась к двери справа.
Канту уложили в маленькой комнате. Ее тепло укутали, только одно плечо торчало из-под груды одеял. Постель придвинули поближе к очагу. Она не поднимала век, под которыми двигались глазные яблоки, но едва заметный румянец вернулся на щеки.
Тунува хотела уже выйти, когда Канта забормотала.
– Сабран… – Она шевельнулась, открыла глаза. – А, это ты, Тува?
– Канта, – Тунува села на край кровати, – как себя чувствуешь?
– Устала. – Она приподнялась, подтянув одеяло на грудь. – Я долго спала?
– С Карментума. Помнишь, что там было?
– Кажется, да. Большей частью. – Она опустила взгляд на свои пальцы. – Здесь холодно?
– Не особенно. – Тунува налила ей земляничного вина, подала чашу. – Ты звала во сне Сабран. Надо думать, не инисскую королеву?
– Это имя старше дома Беретнет. – Канта заглянула в чашу. – Сабран звали мою дочь. Я назвала ее по цветам сабры, растущим близ Унгулуса.
Она пригубила вино.
– Я своего сына назвала по звездам, – сорвалось с языка у Тувы. – В ночь, когда он родился, звезды горели, как светильники.
– В Инисе говорят, что дети, рожденные ночью, всегда суровы.
– О нет, он был такой веселый, – как с другого края света отозвалась Тунува. – Как родился, всё улыбался.
Она забрала у Канты чашу и сказала:
– Мне скоро уезжать в Эрсир. Началась война.
– Это будет не война, а бойня, – ответила Канта. – Создание похоже на Безымянного, а того никакая стрела не брала. И только один меч смог пробить его шкуру.
– Аскалон.
– У него было много имен.
– Ты не знаешь, что с ним сталось?
– Никто не знает. Галиан Беретнет унес эту тайну с собой в могилу. – Канта взглянула ей в лицо. – Ты хочешь спросить, что я сделала с тем змеем?
– Да.
Канта отвела взгляд.
– Тебе одной я доверю эту тайну, Тунува, – помолчав, сказала она. – Надеюсь, мои познания тебя не испугают.
– Меня трудно испугать.
– Сиден – магия глубин земли, от Огненного Чрева. Моя магия иная, она исходит сверху.
– От… от неба?
– Да. Наш мир – маятник, раскачивающийся между противоположными и равными силами. Я призвала белый свет – стеррен, он противоположен сидену. Он не горячий, а холодный и текучий, как вода. Он нарастает с приближением кометы, которая зовется Косматой звездой.
По спине у Тувы прошел холодок. Ни одна запись в архивах о таком не говорила.
– Так вот почему он мучителен для змеев, – поняла она. – Потому и мои силы подорвал.
– Да. Я призвала магию звездного света, как прежде призывала огонь.
– Ты сумеешь это повторить?
– Сомневаюсь. Видишь, сколько это отняло сил. Мой запас опасно истощился, а восполнить его я не умею. Пока не пришла комета. – Канта уныло взглянула на нее. – Мне так жаль, Тува. Я истратила единственное свое оружие, которое стоило предложить обители.
– Не извиняйся. Я полвека готовилась и все же оказалась не готова к схватке с таким змеем. Ты нас спасла. – Тунува накрыла ладонью ее руку. – Я уезжаю в Ираньям, на помощь королеве Дарании. Для тебя что-нибудь сделать до отъезда?
– Не надо… А вот я, пожалуй, помогу тебе. Та долина мне кое о чем напомнила. Копье Эсбар в самом деле принадлежало Сутту Сновидице?
– Насколько мы знаем, да. Клеолинда получила его от отца Селину. Единственное, что она взяла из причитавшегося ей по праву рождения.
– Легенда гласит, что Сутту окунула свое копье в звездный свет. Мне подумалось, не знала ли она, как и я, тайну стеррена. Копье, пропитанное его магией, может стать грозным оружием против змея.
– Стоит попробовать, – задумчиво кивнула Тунува. – Я возьму его с собой.
– Надеюсь, сработает. – Канта запнулась. – Ты рассказала Эсбар, что я сделала у тебя на глазах?
– Да.
– И тем заронила в нее недоверие, – угадала Канта. – Она меня боится.
Тунува промолчала.
– Это ничего. Понятно, что настоятельница, которой приходится оберегать столько народу, соблюдает осторожность, а я не могу сожалеть, что выдала свою силу, раз она спасла тебя. Ты мне друг, Тува. Впервые за столько лет…
– И ты мне друг. Эсбар приходится опасаться, но я верю, со временем она научится тебе доверять. – Тунува поднялась. – Если наберешься сил, чтобы присоединиться к нам в Эрсире, мужчины подберут тебе лошадь.
– Я не умею воевать, Тува. С меня не будет никакого проку.
– Ты могла бы провожать людей в безопасное место, но решать тебе. Пока оставлю тебя отсыпаться.
Она уже ступила на порог, когда Канта сказала:
– Тува, ты должна знать еще одно.
– Что же?
Видно было, что Канта взвешивает каждое слово; глаза ее стали глубокими, как озера.
– Наверное, надо было раньше сказать, но у меня не сразу сложилось в голове. Не хотела возбуждать надежды, Тува. Но теперь я не могу молчать.