– С радостью присоединюсь к вам, соправительница.
Они взглянули через перила во двор, где мастер Кипрун держал в руке нечто вроде железной тыквы-горлянки, а в зубах зажимал конец длинного шнура. Поставив сосуд на плиты мостовой, он взял у помощника свечу.
– Вот за что я ему плачу, – доверительно сообщила Йеккен. – Ради этого стоит терпеть его дурной нрав.
Мастер Кипрун поджег шнур. Яркий язычок огня побежал по нему к сосуду. Алхимик с помощником отступили за каменную колонну, а строй стражников заслонился щитами.
Оглушительный удар разорвал тыкву, ослепительный взрыв сотряс черепицы крыш и отозвался звоном в ушах по всей округе. Думаи ладонью заслонила глаза от волны жара, а когда отняла руку, половина двора лежала в обугленных обломках.
– Квирики дохнул! – пробормотал Канифа.
Думаи предпочла бы вздохнуть сама. Стоявшая рядом с ней Никея смотрела во все глаза.
– Черный порох. Добывается из глубины земли, золотое искусство отпирает его силу, – объяснил мастер Кипрун. – Я много лет стремился повторить успех алхимиков древности – добыть вещество, тайна которого затерялась в веках. В горах Нангто я нашел последний недостающий ингредиент и уточнил состав.
Он гордо встал над развалинами:
– Уверен, он поможет нам одержать победу над теми созданиями с Запада. Возможно, огонь и жар не причинят им вреда, зато ударная сила…
– Важное открытие, – признала соправительница Йеккен. – Я рада, что ты доказал свою полезность, Кипрун.
– Вы поднимете мне жалованье?
– Возможно, если ты изготовишь достаточно этого порошка и сумеешь хоть несколько дней никому не дерзить.
Мастер Кипрун склонился перед ней, взмахнув широкими алыми рукавами. Думаи оценила разрушения. Сердце у нее билось прямо в горле. Она узнала запах извести и угля и еще один, похожий на запах стали.
«Пахнет, как от змеев».
– Просветите меня, принцесса Думаи, – обратилась к ней Йеккен. – Когда Сейки в последний раз выступал на войну?
– Много веков назад.
– Хм… До недавнего перемирия с Восточным Хюраном мы сражались с ним чуть не целый год.
Принцессу Иребюл, обозревавшую разрушения во дворе, это напоминание как будто ничуть не задело.
– Наша готовность к войне обернулась удачей, – заметила Йеккен, – потому что теперь нам снова предстоит воевать, и не только за город – за выживание, против врага сильнее рода человеческого. Прошу вас, представьте меня другим драконьим всадникам.
Думаи, еще полуглухая после взрыва, отозвалась:
– Мой верный страж Канифа с Ипьеды… и госпожа Никея, дочь речного хозяина Сейки.
Оба снова поклонились.
Канифе соправительница Йеккен уделила беглый взгляд, а Никее – долгий.
– Вы необычайно красивы, – отметила она. – Полагаю, такая красота служит смазкой для колесиков жизни.
– Вы слишком добры, соправительница Йеккен, – скромно ответила Никея. – Ваша красота как солнце рядом с моей, а ваш острый ум добавляет ей сияния.
– О, вы только послушайте! Как это мило сказано. Вы – цветок, выращенный для дворцового сада. – Йеккен присмотрелась к ней. – Любопытно бы знать, кто этот речной хозяин.
– Мой возлюбленный отец – верный советник и слуга императора Йороду, – по-заученному отбарабанила Никея.
– Это старинное звание, – вмешалась Думаи, – дается тем, кто питает землю и объединяет ее народ, как это делают реки.
– Я полагала, это дело императора. Между тем ваша династия уподобляет себя радуге – бестелесной, далекой, зыбкой. Реки полезнее радуги, принцесса, и значительно долговечнее. Передайте от меня императору Йороду это послание.
Думаи хотелось стать невидимкой. Даже эта, почти незнакомая женщина понимает, как слаб ее род.
Никея ничего больше не добавила. Ее вежливая улыбка застыла, но удержалась на лице. Она улыбалась так, как поет пойманная птица. Принцесса Иребюл, покачивая чашей, с откровенным любопытством следила за разговором.
– Фуртия Буревестница… – нарушила молчание Йеккен – Мне сказали, она ранена.
– Они с Наиматун отправились в Бессонное море, чтобы восстановить силы. Теперь, когда пробудилась имперская дракана, она, может быть, соизволит поднять и других.
– Да, к счастью для нас – не то, боюсь, род человеческий за неделю обратился бы в пепел.
Одна из горящих башен дворца обрушилась, снизу взметнулись горестные крики.
– Впрочем, это еще может случиться. Она разбудит своих, но те не без причины впали в долгий сон. И возможно, некоторые предпочтут снова уснуть.
– А причина вам известна?
– Есть одна подсказка. Имперская дракана перед сном сказала, что близится закат богов – а ждать рассвета надо от ночи. Вот загадка так загадка. Кстати, о загадках: я слышала, вы перед налетом змеев говорили с мастером Кипруном.
– Да.
– Я с ним тоже встречалась. Он, кажется, считает, что эти змеи как-то связаны с засухами последних времен. Что скажете вы, драконья всадница, – он бредит?
– Я не претендую на понимание его искусства, но, по мне, это звучит разумно.
– Какая удача. У меня в голове алхимия не укладывается. Теперь он требует беседы с астрономом, хотя не так давно отверг мое приглашение ко двору под тем предлогом, что дворец перенаселен астрономами. Мне пришлось заманивать его двойным жалованьем. – Йеккен отправила в рот дольку грейпфрута. – Я прислала ему самого одаренного из службы церемоний. Кипрун прогнал его шваброй и потребовал звездочета, а не лизоблюда. На моем месте другая, не столь терпеливая, давно бы от него избавилась, но годы меня смягчили.
– Так что же делать?
– Вы, может быть, недоумеваете, зачем здесь принцесса Иребюл. Видите ли, мастер Кипрун желает видеть лишь одного астронома – а именно ту, что живет на могучем пике Бразат.
Канифа недоверчиво хмыкнул.
– Я думал, Бразат – это крыша мира, – с запинкой объяснился он на лакустринском, когда Йеккен подняла бровь. – Простите, госпожа соправительница, но на такой высоте никто не выживет.
– Эта, как видите, выживает. Чтобы не тратить бесценного в таких обстоятельствах времени, хорошо бы доставить к ней мастера Кипруна на спине дракона.
Думаи, подумав, нахмурила брови:
– Вы хотите послать с ним и меня, соправительница Йеккен?
– Вы от роду жили на горе. Есть надежда, что Бразат вас не убьет. Разговор с астрономом, возможно, прольет некоторый свет. Принцесса Иребюл выедет вперед и известит Восточный Хюран о вашем появлении.
Думаи обратилась за советом к внутреннему голосу. Ей представлялось неблагоразумным так надолго оставлять отца одного.
– Если вам нужна веская причина, – добавила Йеккен, – вот она.
Она махнула рукой, и четверо стражников втащили во двор колесную телегу. На ней был укреплен огромный арбалет со стрелой соответствующего размера – один железный наконечник был длиной в руку. В ширину арбалет превосходил два человеческих роста и был составлен из трех брусьев – два лежали вдоль вплотную друг к другу, третий, задний, смотрел в противоположную сторону. Взводился арбалет с помощью двух воротов.
– Лежачий арбалет. Военная машина для метания копий на большие расстояния, – пояснила Йеккен. – Я охотно уделю вам один для постройки своих по его образцу.
Думаи проследила за стражниками, разворачивавшими телегу, чтобы нацелить копье куда угодно.
– А взамен вы просите только знаний? – уточнила Думаи.
– В мире нет ничего дороже, – заверила ее соправительница.
– Разговор с той ученой окупит столь дальнее путешествие, принцесса. Я не зря ее выбрал: она и есть создательница теории весов, – подал со двора голос Кипрун. – У нее найдутся ответы на наши вопросы.
Он похлопал ладонью по брусу арбалета и добавил:
– Я же не прочь увидеть звезды с вершины Бразата.
Солдат сердито оттолкнул его руку.
– Ну, дочь радуги, – сказала Йеккен, – все согласны, недостает только драконьей всадницы. Что вы скажете?
Думаи долго разглядывала арбалет.
«Фуртия, – мысленно спросила она и ощутила, как встрепенулась, услышав ее, дракана, – если я попрошу тебя отнести меня на север в поисках средства это прекратить, ты согласишься, когда залечишь раны?»
«Огонь был силен, дитя земли».
«Та гора стоит на севере, – вмешалась Наиматун из Глубоких Снегов. – Она залечит раны на глубине, а потом мы полетим на север».
В висках забилась боль.
«Ты удостоишь нас своего присутствия, великая Наиматун?»
«Жители моря не знают земли множества озер…»
– Здесь, в городе, теперь небезопасно. Мы с императрицей намерены перенести двор к хребту Виншан, под защиту гор, – объясняла не заметившая их разговора Йеккен. – Побеседовав с астрономом, вы могли бы отослать к нам Кипруна и принцессу Иребюл, сами же вернуться на Сейки. Я поделюсь с вами знанием, принцесса. Вы только донесите его ко мне с горы.
– А если оно ничего не даст? – спросила Думаи. – Если эта звездочетша сумасшедшая, или умерла, или ничем нам не поможет?
– Тогда у вас все же останется это оружие в залог моей дружбы, я же не стану понапрасну искать помощи в нынешнем хаосе у астрономов. Это уже кое-что.
Думаи взглянула на Канифу. Тот жевал изнутри щеку.
– Фуртии нужно время, чтобы оправиться от ран, – сказала она. – Сейчас ей в такую даль не долететь.
– Что же, подождем. Тем временем принцесса Иребюл успеет предупредить своих соплеменников, чтобы те не стреляли в Буревестницу. Не все там почитают драконов, как мы. – Йеккен заглянула Думаи в глаза. – Огненные колодцы из глубин земли, принцесса. Откажемся ли мы от средства их закрыть?
Вернувшись к себе, Думаи выпила чашку горячего супа. Канифа сел рядом с ней у очага.
– Нужно ли нам то осадное орудие? – спросила она. – Стоит ли пускаться в такое опасное путешествие только ради него, если астрономия нам не поможет?
– Стоит. – Никея стояла, прислонившись к стене. – Поверьте мне, принцесса, на Сейки ничего похожего нет.
– Очень не хочется, – сказал Канифа, – но я с ней соглашусь. Маи, наши драконы проснулись, но еще слабы. Им понадобится наша поддержка. Ради попытки узнать, как со всем этим покончить, стоит рискнуть.