bottomless ignorance and self-absorption of that is natural for humans.
We are too weak to ascend to the level of God, who is above us all. We do not possess the Supermind yet. Mind is not the last step in the evolution of the human being.
We nust follow the intentions of the soul, not the mind. Only spiritual might would bring truth and eternity to this world full of darkness, lies and suffering.
Our goak is to transform a simple man into a global peraonality.
A beast into a priest. we cannot live with jealousy in souls. We must remember that jealouay does not exist in nature. We have to sacrifice our selfishness.
The Soviet A-Bomb was first tested at the Semipalatinsk Test Site on August 29, 1949. Our fund has declared this to be a Day of Mourning. This year will be the third anniversary of the dedication of this day. People from Japan, Germany and France were the active participants, and I have yet to see any Americans. Friends, you have become very dear to me, and I felt that you have great potential. We have to unite our efforts for the sake of the future.
I invite tvtry one of you to Semipalatinsk for the commemoration of the Day of Mourning (August 20–30), to participate in the rally and the conference "Problems of the Children, Problems of the Human Apirit."
Princeton, New Jersey May 3, 1992.
День, когда рухнул мир
Жертвам ядерных испытаний и экологических катастроф.
Автор
Книга – самый терпеливый учитель
Перед человечеством сегодня стоят три глобальные задачи: это защита мира, защита духовности и защита природы. Все они – главные условия нашего дальнейшего существования. Каждая из них неполна без другой. От этих трех начал зависит грядущее не только Казахстана, но и всего мира.
Гамлетовский вопрос "быть или не быть" относительно завтрашнего человечества будет стоять перед нами вечно, если мы не прислушаемся к голосу благоразумия.
Техническое развитие в мире шагнуло далеко вперед, благодаря чему человек стал расточителен в использовании природных ресурсов, созидательная энергия человека растрачивается попусту, и он утрачивает способность содержать богатейший океан культуры и мысли, накопленный предыдущими поколениями.
К сожалению, мы далеко не в полной мере осознаем это. Интеллектуальный и идеологический вакуум уводит людей в сторону от восприятия реальности, низвергает его в пучину разложения морального, нравственного, духовного.
Третье тысячелетие требует от нас утверждения гармонии в нашем общем доме ЗЕМЛЯ. Книга в своем первозданном, высоком и единственном священном и одухотворенном значенииявляется всесильным оружием человека в защите культуры и духовности.
Книга несет человечеству знания и просвещенность.
Книга хранит в себе тайны бытия рода человеческого.
Книга – плод человеческой мысли, наделенный дыханием времени и пространства.Книге человечество доверило свои священные прозрения, откровения души. Только книга может научить, как двигаться вперед, как избежать катаклизмов и как взбираться на вершины человечности.
Книга – самый терпеливый учитель.
И только книга может научить нас безошибочно распознавать добро и зло, истину и ложь.
Для человека мыслящего нет ничего дороже книги!200-томная Библиотека журнала "AMANAT" Международного клуба Абая посвящена 10-летию независимого Казахстана. Мы оставляем будущему своей страны – молодежи – единственное и наиболее полное завещание – Книгу.
Поддерживаю благородный поступок Клуба Абая.
Я искренне рад начинанию видного писателя Роллана Сейсенбаева в создании журнала "AMANAT" и 200-томной Библиотеки журнала.
Уверен, что истинные патриоты страны поддержат и помогут его стремлениям служить культуре и духовности Отчизны.Желаю новому изданию внимательного и благодарного читателя.
Поздравляю казахстанцев с выходом первых томов Библиотеки журнала "AMANAT" – литература, искусство, история, философия, образование и религии народов мира.
Любите, берегите и будьте преданы книге.Нурсултан Назарбаев
Президент Республики Казахстан
14 марта 2001 г.
Астана
…И услышал родной далекий голос.
"Мне трудно дышать, сын…"
И забормотал во сне:
"Отец, отец… Не уходи, отец, умоляю, ведь я так любил тебя, так люблю, нам нужно поговорить, нам о многом нужно поговорить впервые и всерьез".
"Ты слышишь, как дрожит вечная наша земля, сын мой?"
"Не слышу, не чувствую… Я теперь далеко от родных мест, я живу в Москве, из моего окна видны зубчатые кварталы бетонных новостроек, простирающиеся до горизонта".
"Она тяжело ворочается, она стонет и плачет. Неужели вам, живым, неведомо это?"
"Разве может плакать земля?…"
"Разве живые совсем оглохли? Разве не доносится до их ушей утробный, рвущий душу стон, плач, скрежет Вселенной? У тебя на родине вновь идут атомные испытания! Сатанинский огонь вновь гложет нутро земли! И земля – земля вновь неистовствует в поисках защиты и пощады. Разве ты забыл, как взрывали в Чингисских горах водородную бомбу тогда, много лет назад?"
"Помню, отец, помню… Я не в силах забыть тот адов день. В сны мои вплетаются разноцветные, разноголосые ужасы того дня, и я просыпаюсь среди ночи весь в поту, глядя в остановившуюся темноту невидящими глазами…
"А я и сейчас часто дрожу от подземных взрывов! Страдание и боль! Страдание и боль! В интересах народного хозяйства! Сто пятьдесят килотонн! Атом! Атом!"
"Отец! – крикнул я. – Отец, вы живы! Разве не вас похоронил я на старом казахском кладбище близ соснового бора, что на крутом берегу Иртыша?.."
Молчание. Тишина. Пустота.СТРАДАНИЕ И БОЛЬ ЛЮДЕЙ В ЦЕЛЯХ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ НАУКИ, НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА, ВОЕННОЙ ТЕХНИКИ.
В Семипалатинске дрожала земля, лопались оконные стекла, а в одной из чабанских юрт у подножия Чингистау рожала молодая женщина. Рожала в страданиях и муках. Ребенок, мальчик, не желал покидать чрево матери, не хотел являться в этот грохочущий, скрежещущий мир. Казалось, плод раньше матери чувствовал, что будет происходить на земле к тому времени, когда настанет пора и ему оказаться среди живущих. Беззвучен широко раскрытый рот, обезображено лицо, безумные глаза пристально следят за действиями бабки-соседки, принимающей роды. Старая "акушерка", поймав этот взгляд, вскрикнула от неожиданности, и с этим ее криком мальчик весом в два килограмма опустился на мягкую кошму…
"День, когда рухнул мир…" – прошептал я давно забытую, но внезапно возникшую в памяти строку моих детских стихов, и туманное серое облако скрыло лицо отца, скрыло его могилу.
"Отец, где вы?.." – робко позвал я, но голос мой увяз в угрожающей тишине, пустота обуяла мою душу, и я, вздрогнув, проснулся.
Тихо… Лишь где-то на кухне капает вода из-под крана. Я раздернул занавески и увидел, что в окна уже вливается предутренний сумрачный московский рассвет.
Это называется "джоггинг", бег трусцой, "бег от инфаркта". Я бежал в сторону Сокольнического парка. С грохотом катился пустой трамвай. Сыро, холодно, безлюдно… В голове свинцовая тяжесть и ноги, как ватные… Нет, сегодня толковой пробежки явно не выйдет… Оказавшись среди деревьев, я резко остановился и принялся, медленно раскачиваясь, делать зарядку. Вялость, апатия не отпускали меня даже после контрастного душа и чашки кофе, крепкого, как деготь. И лишь когда я сел за письменный стол, что-то стало меняться во мне: отхлынула усталость, мысли обретали остроту, слова упругость… Я почувствовал зов, я готов был работать…
Резкий междугородний звонок заставил меня вздрогнуть. Я взял трубку и услышал далекий родной голос, голос матери.
– Аман-есенбисин, балам? – Здравствуй, сынок…
– Здравствуйте, мама… – Я мельком глянул на часы. Шесть утра, в Семипалатинске уже девять. Что ж, хотя бы просыпаюсь в одно время со своими земляками…
– Сынок, четвертого августа исполнится пять лет, как не стало отца. Но я собираю и друзей, и родственников не четвертого, а на следующий день. Так всем им будет удобнее…
– Хорошо, я все понял, мама. Я непременно буду.
– Ждем тебя, ждем, сынок… Да уж не потревожила ли я тебя, сынок? Ты ведь занят, наверное, как всегда, да? Прошу, не перегружай себя. Помни, что у отца сердце не выдержало, и будь осторожен, осторожен…
– Не волнуйтесь, мама, не волнуйтесь. Я слышу вас, у меня все в порядке…
Отбой. Короткий звонок… Я записал в настольном календаре – 5 АВГУСТА. ДЕНЬ ПОМИНОВЕНИЯ ОТЦА. До пятого августа было еще полторы недели. Я вновь сел за стол, но все было кончено. Слова, рыхлые, как вата, не ложились на белую бумагу, мысли… какие мысли… где они? Я всегда тяжело пишу, но – сегодня, что происходит сегодня?..
– Сегодня – неудачный день, – объяснил я самому себе.
Сегодня неудачный день… Я отшвырнул авторучку, я скрестил ладони, я положил голову на стол, на эти ладони.
Я закрыл глаза.
"Отец, если боль земли не дано понять живым, то как же ощущают ее мертвые?
"Мертвые мудрее вас, живых…"
Я подался вперед, я хотел поддержать отца, но тут же ощутил эту зияющую пропасть: он в том мире, я в этом… И все же я протянул ему обе руки, так мне хотелось помочь ему выбраться из могилы.
"Осторожнее… Ты рискуешь упасть и разбиться" , – предупредил меня отец, кутавшийся в оборванный белый саван.
… И пришла беда к людям Чингисских гор летом пятьдесят третьего года. В единый час пришла… Дети, пасшие за аулом коз и овец, враз услышали нечто ужасное – крики, вопли, женский плач. Оставив овец и коз в степи, сверкая босыми пятками, обгоняя друг друга, помчались они в аул. А там творилось что-то невообразимое: люди обнимались, прощались, клялись и кляли, кричали, рыдали. Суета, неразбериха, хаос – и мы, мальчишки, стояли, раскрыв рты и совершенно не понимая, какая напасть столь огорчила жителей нашего тихого, уютного аула. Может, война началась? С американцами или с какими другими империалистами, осенило кого-то из нас, и мы принялись жадно разглядывать громадные военные машины, снующих повсюду солдат, которые точно из-под земли появились.