То есть свою собственную квартиру. Которую украсит так, как ей бы этого хотелось, наполнив ее светом и красками, что вызывало бы неприятие Родольфа, видевшего в этом «педерастизм». Она будет питаться горячим шоколадом и бриошами, если ей этого, конечно, захочется. Она станет единственной хозяйкой пульта и будет сидеть в туалете, не закрывая двери. Она будет танцевать под любимые песни, будет спать поперек кровати и носить хлопковые брюки. Она будет подпевать Бриджит Джонс и будет мыть посуду, когда захочет. Короче говоря, у нее будет своя квартира, свои правила и своя жизнь.
Она не собиралась жить на деньги, которые ей выплачивал Родольф в течение многих лет. Ей предстоит срочно искать работу, неважно какую. Принимая во внимание тот факт, что она не имела высшего образования и что, кроме домашней работы, ничего не умела делать, выбор был небольшой. Но, с другой стороны, если учесть ее организаторские способности, бесконечное терпение и фантастическое умение до блеска начищать туалеты, у нее были неплохие перспективы.
Но какой бы ни была ее должность, какие бы ни были размеры ее квартиры и сколько бы сложностей ни встретилось на ее пути, ничто ее не пугало. Потому что ничто не могло быть хуже ощущения собственной незаметности, бесполезности и понимания того, что тебя презирает собственный муж, которого ты выбрала, чтобы пройти с ним по жизни…
Анна натянула на себя длинную юбку. Идеальный крой, с ее точки зрения. Не жмет в талии и не слишком широко на уровне бедер. Она купила четыре юбки четырех разных расцветок. У нее вообще шкафы ломились от одинаковых вещей, за исключением цвета, разумеется. У нее…
Чуть более чем через два месяца она вернется в пустую квартиру. Скорее всего, даже кошка предпочтет остаться у соседки, чем вернуться к ней. Она разберет чемоданы, разложит вещи по шкафам, а надежды засунет куда подальше, может быть, в мусорное ведро, и жизнь пойдет, как и прежде. За небольшим исключением. Как и раньше, она будет просыпаться под пение птиц в будильнике, принимать душ, надевать одежду, приготовленную с вечера, на бегу проглатывать чай и проводить семь положенных часов в офисе плюс один час на транспорт. Она будет заходить в булочную, подниматься на третий этаж, где находится ее квартира, и готовить себе ужин. Статус изменится, но ежедневная жизнь будет идти своим чередом.
Осталось два месяца лжи самой себе, веры в то, что все еще возможно. Она будет еще два месяца посылать открытки в ожидании его реакции. А потом ей придется открыть глаза…
Камилла сунула ноги в танкетки. Уже прошел целый месяц. Когда она уезжала, у нее была работа, парень в перспективе и вполне определенное будущее. В банке она сделает карьеру, а любовью будет заниматься с Жюльеном.
Но с тех пор многое изменилось, и в ее жизни – одна сплошная неясность. По возвращении она, разумеется, найдет в своем почтовом ящике заказное письмо, сообщающее ей, что отныне она пополнит ряды соискателей работы, и ей придется распрощаться с Жюльеном.
Хотя она этого не покажет, но это ее заденет. Не из-за работы, конечно, она ведь не забыла, как часто спрашивала себя, что она здесь делает, в этой чертовой конторе, с клиентами, которые и понятия не имели, на что употребить свои бабки. Не забыла она и то, какие цели перед собой ставила. Банковское дело она изучила ради того, чтобы доставить удовольствие отцу, хотя на самом деле любила рисовать. Больше всего ей хотелось бы заниматься искусством. Может быть, никогда не поздно поменять профессиональную ориентацию. Нет, сожаление вызывала не работа, а Жюльен. Целых полгода она строила планы относительно него, и резкое прекращение их отношений не являлось их частью. В конце концов, так получилось, что она зря вкладывала деньги в организацию этого круиза, цель которого – научиться пробуждать страсть в мужчинах, потому что маловероятно, что по ее возвращении между ними сложатся отношения.
Жизнь действительно жестока. Камилла целовалась с живыми богами, оказывалась в объятиях красивейших парней, гладила их кубики на животе, щупала мускулистые руки, и неужели все это напрасно? Ей не было свойственно сворачивать с середины пути, и к тому же она была готова жертвовать многим ради достижения цели.
Когда они возвращались после праздничной вечеринки и уже почти подошли к своим каютам, Камилла вдруг обняла обеих подруг за талии.
– Девушки, вы не забыли, что сегодня исполняется ровно месяц с тех пор, как мы познакомились.
– Да, действительно… – ответила Анна. – Может быть, я не настолько впечатлительна и эмоциональна, но я хотела бы вам сказать, что очень вами дорожу, извините, – тащусь от вас!
– Хватит, а то я сейчас разрыдаюсь, – сказала Мари. – Вы тоже очень много значите для меня.
Смех трех женщин гулко раздавался в коридоре. Камилла продолжала хохотать до тех пор, пока не подошла к своей каюте. Она дотронулась пальцем до двери, и та медленно открылась.
Внутри ничего не изменилось. Может быть, она забыла закрыть за собой дверь? Нет, она всегда проверяла себя, и дверь была заперта на ключ, когда она уходила. Двух мнений быть не могло: кто-то побывал в ее каюте, пока она развлекалась.
29
– Я очень хочу побывать на этой экскурсии! – настаивала Анна.
Мари недоуменно посмотрела на нее.
– Анна, ты отдаешь себе отчет в том, что погрузишься под воду?
– Разумеется, это принцип подводной лодки! Кроме того, Гонолулу славится своими морскими глубинами. У меня нет никакого желания пропустить это зрелище. Уверена, все пройдет так, что лучше и не бывает.
– Ок, тогда мы едем с тобой! – заключила Камилла.
Автобус был почти пустой. Большинство пассажиров предпочли развлечения на суше. В третьем ряду, вытянув ноги и положив сумку на свободное место, сидел Лоик, как всегда, погруженный в изучение туристического справочника. Мари, пропустив Анну и Камиллу вперед, встала перед ним и кашлянула, чтобы привлечь внимание. Нелюдим поднял голову и, увидев Мари, выдавил улыбку, ноги тут же были согнуты в коленях, а сумка оказалась под сиденьем. После той сцены в кабинете директора они еще не виделись.
Мари села и начала разговор.
– Ты тоже решил поиграть в капитана Немо?
– Да, – проговорил он, прежде чем вновь уткнуться носом в свой справочник, от которого не отрывался до конца поездки.
«Этот тип действительно очень странно себя ведет», – подумала Мари.
«Атлантис» была самой большой гражданской подводной лодкой в мире. Сидя на пластиковых сиденьях, пассажиры слушали гида. Дойдя до тридцатиметровой глубины, лодка стабилизировала положение и начала продвигаться вперед в нескольких метрах от песчаного дна. Среди кораллов и обломков затонувших судов плавали разноцветные рыбы и гавайские черепахи.
– Это восхитительно, – прошептала Мари. – На меня ничто в мире так успокаивающе не действовало.
– Согласна с тобой, – пробормотала Камилла. – Я могла бы здесь полжизни провести… Анна, а ты как?
– …
– Анна?
– Анна в это время спрашивает себя, что она здесь делает, – ответила та, едва дыша. – Считаю секунды. Осталось три тысячи двести пятьдесят секунд до того момента, как мы окажемся на поверхности.
Через три тысячи двести пятьдесят секунд герметичная дверь открылась, и Анна первой рванулась к выходу.
– Больше никогда в жизни! Понятия не имею, как мне пришла в голову такая мысль, что мне может понравиться это.
Камилла хохотала.
– Ты еще хорошо выпуталась – не грохнулась в обморок. Можешь собой гордиться!
– Но у тебя остались хоть какие-то приятные впечатления? – спросила Мари.
– Да, момент выхода на сушу оставил во мне самые-самые приятные впечатления.
На катере, который вез их в Вайкики Бич, Мари села напротив Лоика. Он молчал, закрыв глаза и повернув лицо в сторону солнца. Рядом с ним сидел французский гид, который не сводил с Мари глаз. Он смотрел на нее так пристально, что Мари смутилась. Она уже не помнила, когда мужчины оказывали ей подобные знаки внимания. Она перевела взгляд на море, посмотрела вдаль, на приближающийся пляж. Группа людей, одетых в белое, столпились вокруг жениха и невесты и увитой цветами арки. Свадьба. Она покачала головой.
Когда Мари была ребенком, она часто спрашивала себя, почему взрослые говорили «бедняги» каждый раз, когда слышали клаксоны свадебного кортежа. Ей же, наоборот, это шумное и веселое счастье казалось очень привлекательным. Сегодня она с грустью отдавала себе отчет в том, что первое слово, которое ей приходило в голову при виде жениха с невестой, было «бедняги».
Она всю жизнь, с тех самых пор, когда разыгрывала свадьбу Барби и Кена, была убеждена в незыблемости брачного пакта. Развод родителей – ей тогда было двенадцать – только упрочил ее желание создать крепкую семью. В подростковом возрасте, когда ее подруги украшали стены фотографиями певцов с ломающимися голосами, она развешивала вырезанных из глянцевых журналов моделей в свадебных платьях. А свою собственную свадьбу она представляла не иначе как мультфильм: с платьем, как у принцессы, звездами в глазах и, чуть раньше, предложением руки и сердца на коленях.
Когда она забеременела, Родольф сказал, что это очень хорошо и что они поженятся: ей осталось выполнить только ряд формальностей. А предложение руки и сердца она получила во время ужина, между десертом и сыром.
Тем не менее это был прекрасный день. Она выходила замуж за человека, которого любила, их окружали все их близкие. И она совершила подвиг, заставив своих родителей прожить целый день вместе, не устроив грандиозного скандала. Она была в платье для беременных и с фатой на голове. Молодожены поклялись быть вместе до последнего вздоха, то есть пока смерть не разлучит их. Она пыталась сдержать свою клятву до того момента, пока не поняла, что ждет этого «пока» с нетерпением.
И было бы здорово, если бы Родольф прекратил заявлять о своих правах на нее…
В Гонолулу Анна и Мари обошли несколько кварталов в поисках идеальной открытки, в то время как Камилла решила устроить облаву на серфингистов.