Анна послала фотографии своей директрисе, и она тоже пришла в восторг. Вязаные изделия сейчас в моде. Все великие марки предлагают свои вещи этой линейки. И директриса решила провести своеобразный тест. Она разместила фотографии на странице бутика в Facebook и тут же получила дюжины комментариев: все хотели знать, где они могут приобрести это великолепие. Ее даже удивил такой ажиотажный спрос.
– Ты серьезно? – спросила Мари.
– Более чем. И это еще не все. Остальное тебе скажет моя директриса. Вот, держи, тебе стоит только ей позвонить, – сказала она, протянув Мари телефон.
У Мари не осталось времени на размышления – связь уже установилась. Прозвучало три гудка, и хрипловатый голос ответил ей.
– Здравствуйте, это Мари, я звоню вам по просьбе Анны.
– О, Мари, я ждала вашего звонка.
33
Мари чувствовала себя не в своей тарелке. В это утро из соседней каюты не доносилось ни звука, и ничто не потревожило ее завтрак. Не сводя взгляда с дельфинов, которые играли с морской пеной, она еще раз прокручивала в уме разговор с Мюриэль.
Директриса Анны была на грани истерики. Она буквально влюбилась в вещи, изображенные на фото. И она была убеждена, что все они отвечают духу времени, к тому же качество исполнения выше всякой критики. Может быть, немного не хватает оригинальности, так сказать, фирменного знака, чтобы вещи рвали из рук, но это дело поправимое. Она попросила Мари выслать ей посылкой несколько моделей, чтобы придать им индивидуальности. Если они договорятся, у Мари будет личная VIP-витрина с продвижением в социальных сетях, информационные бюллетени и каталоги. А она будет выплачивать бутику проценты с продаж.
Мари все подсчитала. Она вяжет быстро, пряжа стоит недорого, ей более или менее известны тарифы на вязание изделий. Вполне возможно, что это станет неплохим доходом для нее.
Получать деньги за то, что любишь больше всего на свете, – это была ее давняя мечта, в которую она до сих пор не разрешала себе поверить. Не разрешала потому, что ей придется выработать свой фирменный стиль, по которому ее вещи будут узнаваемы. А с этим, как она считала, у нее были проблемы.
Она пребывала в размышлениях, когда встретилась с Анной и Камиллой за обедом в снэк-баре.
Стоя в очереди, Камилла возвела глаза к потолку.
– Черт возьми, он опять здесь.
– Кто? – спросила Мари.
– Милу. Я больше не могу, я должна узнать, что ему нужно от меня.
Милу было прозвище, которое она дала высокому блондину, следовавшему за ней по пятам. Как если бы он был ее Тентеном[17]. Где бы она ни находилась, на судне или на экскурсии, он всегда был поблизости.
Сначала она видела в его появлении рядом с собой простую случайность. Но ее насторожил тот факт, что он каждый раз отводил взгляд, как только она оборачивалась в его сторону. Скромнее и застенчивее быть невозможно. И это тоже вызывало массу вопросов.
Сейчас Милу находился в нескольких метрах от них и делал вид, что внимательно изучает правила внутреннего распорядка, висящие на стене. Мари и Анне пришла в голову мысль, в какой-то степени объясняющая странности его поведения: красота Камиллы могла настолько поразить парня, что его психика получила серьезные повреждения. Это, однако, требовало подтверждения.
– Принимая во внимание, что он в буквальном смысле отслеживает каждое мое движение, не сделать ли мне эпиляцию зоны бикини? Допускаю, что у нас может появиться повод посмеяться. Тем более что я так заросла… мои лохмы уже трусами не спрячешь.
Часом позже ловушка была расставлена. Три женщины беззаботно прогуливались по палубе «Е». Милу следовал за ними на достаточном расстоянии. Обогнув палубу, они спрятались в нише в ожидании, когда он пройдет мимо них. Как только он появился, Камилла схватила его за руку и прижала к стене. Парня парализовал ужас.
– Что тебе от меня нужно? – прошипела Камилла, добавив голосу драматизма.
– Будь с ним поласковей, – вмешалась Мари, – ведь он же не убийца.
– Простите, – пробормотал Милу, – я не понимаю, почему вы набросились на меня.
Камилла отпустила его и отошла на шаг.
– Вот уже несколько недель ты неотступно следуешь за мной, что тебе нужно от меня, черт возьми?
У высокого блондина задрожал подбородок. Анна положила руку Камилле на плечо.
– Ты его напугала, бедняжка явно боится тебя. Ты же видишь, он не желает тебе зла.
– Согласна, – сказала она, причем ее голос звучал уже не так грозно. – Но я хочу знать, почему он преследует меня.
– Может быть, потому, что ты ему нравишься?
– Да, – пробормотал молодой человек, опустив глаза. – Я нахожу вас очень красивой, мне так нравится смотреть на вас.
Камилла расслабилась.
– Очень мило с твоей стороны, но, согласись, ты не можешь постоянно следовать за мной по пятам, это невыносимо. У меня такое чувство, будто ты шпионишь за мной. Это понятно?
– Да. Вы больше меня не увидите рядом, клянусь вам. Я не хотел причинить вам беспокойство.
– Тебе сколько лет? – спросила Анна.
– Двадцать один год.
– Ты должен попытаться найти себе девушку твоего возраста. И таких немало на борту. Кстати, Мари, напротив твоей каюты живет маленькая блондинка… Ей приблизительно столько же лет, сколько и тебе, – повернулась она к парню.
– Анжелика? – уточнила Мари. – Но они уже знакомы. Насколько я помню, они вместе плавали с дельфинами. Но хотела бы вам напомнить, что всякие любовные истории не поощряются в этом круизе. Нам хорошо известно, чем все это может кончиться.
Камилла пожала плечами.
– Что касается меня, то я готова свести его с кем угодно, лишь бы избавиться от преследований.
– Я могу идти?
Женщины расступились, освободив парню дорогу. Он шмыгнул носом, поправил тенниску и быстро ушел. Оказавшись вне поля зрения, он вынул из кармана телефон, нажал на кнопку вызова и улыбнулся, поднеся его к уху.
– Привет, это я. Ты не поверишь, что она мне устроила.
34
На судне непрошенным гостем поселился грипп. Экскурсию в Паго-Паго[18] решили отменить. Анна и Камилла едва нашли в себе силы навестить Мари, чтобы разделить вместе с ней и микробы, и медикаменты.
Лежа втроем на кровати, закутавшись в одеяла по подбородок, с кипами бумажных платков, лежащих рядом, женщины слезящимися глазами уставились в телевизор. Несколькими минутами ранее Мари вытащила из прикроватной тумбочки алтейные пастилки и «Love Actually»[19], фильм, который, по единодушному мнению, должен был стать для них лучшим компаньоном на сегодняшний вечер.
– Не люблю болеть! – заявила Анна, хлюпая носом.
Камилла ухмыльнулась.
– А для меня это лучшее занятие в жизни!
– Нет, я действительно, не люблю болеть, – настаивала Анна.
С того самого момента, как она себя помнила, она всегда была ипохондриком. Она регулярно появлялась в кабинете медсестры в колледже, которая пыталась образумить и успокоить ее. Нет, она не угаснет, как дряхлый кухонный комбайн, да, это нормально, когда она чувствует под пальцами на висках биение сердца. С годами ее мнительность только усилилась. Она считала, что каждый день приближает ее к логическому концу. Каждая минута все более и более изнашивает ее тело, к которому она постоянно прислушивалась, пытаясь обнаружить очередную аномалию. Она уже пережила около дюжины разрывов аневризмы, несколько сердечных приступов, рассеянный склероз, бесчисленное количество видов рака и еще целую кучу всякого разного. В ее сумочке поместилась мини-аптека, а телефон ее врача стоял первым в списке избранных номеров.
Когда судовой доктор диагностировал грипп, как и у многих других пассажиров круиза, Анна могла бы немного успокоиться: ведь грипп – это не слишком опасно. Но вместо этого она воображала заголовки в газетах: «Ошибка диагноза. Пассажирка кругосветного путешествия скончалась в страшных мучениях».
Вытащив очередной «клинекс», она спросила:
– А что лично вы ощущаете, то есть какие у вас симптомы?
– То холодно, то жарко, боль во всем теле, горло пылает огнем, нос заложен, – ответила Мари.
– Да, у меня все то же. Думаю, что это действительно грипп.
– Разумеется, грипп! Не волнуйся, ты еще поживешь немного!
Когда Мари была маленькой, она любила болеть. Она пропускала занятия в школе, родители были на работе, и за ней ухаживала бабушка. Она обожала эти мгновения. Лежа на диване под теплым одеялом, можно было весь день смотреть мультики по телевизору. Бабушка ласково массировала ей голову своими длинными пальцами и по первому требованию готовила горячий шоколад с блинчиками и пирожными. Она рассказывала Мари необыкновенные истории про далекие царства и принцесс, а когда веки Мари смыкались, вынимала клубок шерсти и спицы, и под их едва слышное, убаюкивающее позвякивание так сладко было засыпать. Но потом бабушка умерла, а вместе с ней ушло детство. Теперь периоды болезни превратились в настоящую каторгу. Гастроэнтерит, беременность, отягощенная патологией, грипп, пневмония… Причем ничто не могло бы ее извинить, если к возвращению Родольфа его не ждал горячий ужин. Зато, когда он сам подхватывал простой насморк, он взваливал все заботы о себе на плечи жены, включая интимный туалет.
Камилла кашлянула.
– Может, прогуляемся немного по палубе? Погода прекрасная, и было бы жаль не воспользоваться такой возможностью.
Что касается Камиллы, то с болезнями она, разумеется, была знакома не понаслышке, хотя и не позволяла им полностью закабалить себя. Она пренебрегала лечением и не верила в медицину, но и не собиралась сдаваться без боя.
Болезнь похитила у нее мать. Поселившись в груди, которая когда-то с любовью вскормила Камиллу, она распространила свой яд по всему организму. Камилла заставила мать поверить, что та справится с болезнью и победит ее, и действительно, на какой-то период наступило улучшение, но потом болезнь, набравшись сил, вернулась, чтобы нанести свой смертельный удар. Камилла держала мать за руку, когда почувствовала, что та холодеет. И отношения между Камиллой и болезнью стали очень личными.