Она пыталась поймать такси, еле сдерживая слезы, когда позади нее раздались знакомые голоса. У нее даже не было времени обернуться, как ее захватил ураган объятий. Ее дочери, самые дорогие существа на земле! Она покрывала их поцелуями, обнимала их и, наконец, чувствовала их присутствие.
– Мы хотели сделать тебе сюрприз, мама! – воскликнула Жюстина, сияя от радости.
– Мы тебя едва узнали с этой новой стрижкой, ты такая хорошенькая, – добавила Лили.
Стоя позади них, Лоик огорченно смотрел на Мари. Она увидела его, и в этот момент ей так сильно захотелось подбежать к нему, поцеловать на глазах у всех и спросить, хочет ли он, чтобы их отношения продолжились. Ведь между Парижем и Морле не такое большое расстояние. Она могла бы проводить выходные у него, они бы полной грудью вдыхали напоенный йодом воздух, наполняли бы дни нежностью, делились бы ласками и самым сокровенным по ночам, и они бы писали имена и их общее будущее на песке. Но она так и не подошла, сочтя это неуместным.
– Мама, ну где ты? Пошли. Самолет через два часа. Мы скоро будем дома.
Мари улыбнулась, взяла за ручку любимый зеленый чемодан, в то время как дочери подхватили остальные, и пошла за ними на паркинг. Она бросила последний взгляд на круизное судно, которое носило ее не только по морям, но и по жизни на протяжении последних трех месяцев. Потом она обернулась и посмотрела на Лоика. Он разговаривал со своим сыном и улыбался. Теперь у Мари не осталось сомнений: этой ямочки ей точно будет не хватать.
Отклонение от курса завершилось.
Эпилог
На площади перед мэрией не было ни души. Жених с гостями ждали невесту внутри здания. Из машины, украшенной цветами, вышла Анна в сопровождении Мари и Камиллы. Обе свидетельницы в последний раз придирчиво окинули взором платье невесты.
– Ты великолепна! – повторила еще раз Мари, поправляя пышный подол.
Среди всего того, что вызывало активный протест Анны, было подвенечное платье, фата, зерна риса, ленты на машине, то есть все то, что в большей степени напоминало театральное представление, чем реальную жизнь. Она решила, что наденет костюм слоновой кости, который сможет использовать впоследствии. И никаких фиоритур! Но по мере подготовки к свадьбе ее мнение кардинально поменялось, и в конце концов выбор пал на белое платье с широкой юбкой, поддерживаемой двумя обручами, дополненное фатой и букетом невесты, который она держала в дрожащей от нетерпения руке, потому что сейчас ей больше всего на свете хотелось поскорее сказать «да» Доминику.
– Оно мне так понравилось, что я купила еще одно, цвета слоновой кости! Девушки, ноги подо мной подгибаются. Какое счастье, что вы здесь!
Камилла в последний раз поправила фату.
– Не волнуйся, у нас все под контролем! Ведь мы же, черт возьми, твои свидетельницы!
Три подруги были в двух шагах от входа, когда дверь открылась и в проеме показалась старая дама.
– Марианна, я так рада, что вы смогли приехать! – воскликнула Анна, целуя ее.
– Для нас это было такое счастье! – ответила та. – С тех пор как мы поселились в нашей новой резиденции, мы с Жоржем почти никуда не выезжали. И эти несколько дней в Париже были сплошным очарованием. Нам так приятно видеть всех вас, тем более что повод такой замечательный!
Марианна сжала в своих объятиях Камиллу и Мари, потом сделала Анне знак, чтобы та подошла к ней.
Дрожащей рукой старая дама порылась в белой сумочке и вынула нечто, что тут же повесила на шею невесты. Это была камея Анны.
– О! Марианна! – промолвила Анна, едва сдерживая слезы. – Но ведь вы ее купили, я не могу…
– Она мне разонравилась, – сказала Марианна, дотронувшись рукой до украшения. – К тому же вам она идет гораздо больше, чем мне.
Зал был маленький, и в нем стояла такая духота, что дышать было нечем. Но гости не обращали на это никакого внимания. Все находились в напряженном ожидании появления невесты и слез на глазах ее суженого.
И то и другое явилось одновременно, под взрыв громких аплодисментов.
Сидя рядом с подругой, Мари и Камилла кожей ощущали, что сейчас чувствовала и переживала Анна. А с высоты письменного стола мэра на них смотрел третий свидетель – Дуду.
Камилла обернулась и поискала глазами своего спутника. Уильям сидел в глубине зала и, улыбаясь, не сводил с нее глаз. Он пока еще недостаточно хорошо говорил по-французски, чтобы все понимать, но его захватила атмосфера общего веселья. Счастье – это универсальный язык.
Полгода назад Камилла отправилась в полную неизвестность на другой конец света. И сегодня этот другой конец света стал ее домом, а неизвестность – ежедневностью. Уильям ждал ее в аэропорту с ключом от квартиры в руках, высматривая в толпе большими черными глазами. Их встреча прошла даже лучше, чем она могла себе это представить, и заднее сиденье автомобиля, наверное, не скоро об этом забудет. Уильям предоставил место ее вещам в своем шкафу, а ей самой – в своей жизни. Камилле это понравилось. До нее у Уильяма было немало любовных связей, и ему потребовалось время, чтобы звонки в дверь, нарушавшие их жизнь, прекратились и чтобы Камилла получила официальное признание: с недавних пор обе их фамилии фигурировали на дверной табличке.
Через месяц они приехали на две недели в Бордо. Камилла представила Уильяма своей семье и друзьям. Все думали, что она потеряла голову от любви, но скоро опомнится и вернется домой. Только ее отец понял, что это не тот случай. Он сжал Камиллу в своих объятиях и сказал, что ее мать гордилась бы ею.
Камилла освободила свою квартиру и занялась оформлением увольнения. Жюльен курил перед дверью офиса, когда она выходила. Он вежливо поздоровался с ней, она широко улыбнулась в ответ ему и пошла к машине, виляя бедрами. Если бы он знал, что был причиной того, что она отправилась в этот круиз без него, она никогда бы не встретилась с Уильямом.
В Окленде Камилла получила множество предложений о работе через свой блог. Известное рекламное агентство добавило ее в свой каталог иллюстраторов, и отныне, кроме доходов от «МААНКА», она будет зарабатывать себе на жизнь, создавая рисунки для рекламных кампаний. Но самое лучшее предложение поступило от одного издателя. Она только что закончила книгу «Вокруг света с восемьюдесятью парнями», которая выйдет в конце года.
Скоро они переедут из маленькой квартирки Уильяма в большую, расположенную в том же доме. И они уже представляли, как будут жить в ней: широкие застекленные окна, из которых открывался вид на город, кухня – центральный островок, роскошная угловая ванна, светлый кабинет и прилегающая к нему спальня.
Камилла погладила себя по животу, улыбаясь. Внутри нее все пело и дрожало от радости.
Анна и Доминик смотрели друг другу в глаза, держась за руки.
– Анна-Мадлена-Арлетта Дюваль, согласны ли вы взять в мужья Доминика-Пьера Морена, здесь присутствующего?
– Да, согласна.
– Доминик-Пьер Морен, согласны вы взять в жены Анну-Мадлену-Арлетту Дюваль, здесь присутствующую?
– Да, согласен.
– Именем закона объявляю вас мужем и женой.
Новобрачные поцеловались под вспышки фотокамер и аплодисменты приглашенных. Янис тоже успел запечатлеть эту сцену. «Что ни говори, но эти интимные моменты тебе не удастся украсть у нас», – пошутила Анна. Время от времени он смотрел на экран, проверяя, все ли снимки удались. И каждый раз он говорил себе, что должен прекратить фотографировать Анжелику, сконцентрировавшись на чете новобрачных, тем более что они с Анжеликой скоро собираются снять одну квартиру на двоих, где будут вместе жить, и у него будет много времени, чтобы снимать ее.
Анна была рада, что догадалась накрасить ресницы влагостойкой тушью. В течение десяти минут ей удавалось сдерживать слезы, но в конце концов они брызнули из ее глаз. Мари, стоя рядом с ней, держала в руках маленькую подушечку с кольцами.
– Тебе повезло, Анна, в этот раз про них не забыли, – пошутила Фостина, ее двоюродная сестра.
Надевая кольцо на палец Доминика, Анна изнемогала от счастья. Ведь она думала, что никогда больше его не увидит, а он здесь, рядом с ней, и они обещают друг другу быть вместе до последнего вздоха.
Ей хорошо известно, что такое одиночество. Она знала, как это тяжело, когда говоришь себе, что рядом с тобой нет человека, которого хочется обнять. Но ей повезло. И благодаря всему тому, что с ней произошло, она будет ценить каждую секунду, прожитую с ним.
Целый месяц они провели в провинции Пхукет, на острове Ко Йао Нои. С одной стороны, они чувствовали себя так, как будто только что познакомились, а с другой – как будто вообще никогда не расставались. Они занимались любовью, загорали, плавали, писали друг другу любовные записочки, даже решили прыгнуть с парашютом, но Анна в последнюю минуту отказалась. Они перепробовали все виды морских рыб и гадов, опять занимались любовью, спали на краю их личного бассейна, спорили, вновь засыпали на краю бассейна и опять занимались любовью.
После перелета во Францию, во время которого Анна чуть не умерла от ужаса, она вернулась в свою квартиру, к своему коту и ежедневной жизни с Домиником. Он заполнил своими вещами ее шкафы и полки. Она не любила в этом признаваться, но пауза в их отношениях оказала на нее благотворное влияние. Она поняла, что счастье кроется в ежедневных мелочах. Когда она решила, что окончательно потеряла Доминика, ей так многого стало не хватать, включая даже те обыденные вещи, которые ее обычно раздражали. Но отныне она будет дорожить каждой мелочью. Чистить зубы вместе с ним. Смотреть, как он жует с открытым ртом, развешивать его носки, слышать, как громко он хлопает дверью, слушать его бесконечные истории, в которых главная роль отводилась ничего не значащим подробностям. Но он будет с ней, рядом.
Доминик надел кольцо на безымянный палец Анны.
– Я люблю вас, мадам Морен.
Вместе с остальными гостями Мари подхватила отрывок из песни Жан-Жака Гольдмана «Ты – моя семья», выбранный новобрачными.