Оба покосились на него исподлобья. Потом Майкл первым прервал молчание:
– Когда ты намерен вернуться к работе?
Но Джонатан еще не спустился с облаков.
– Жизнь…
Майкл и Анжела быстро стрельнули в него глазами, дожидаясь, чем он закончит фразу.
– …прекрасна. Жизнь прекрасна.
Анжела с хрустом разгрызла редиску.
– А у тебя не найдется других столь же глубоких мыслей?
– Жизнь прекрасна, но никто не отдает себе в этом отчета. Вглядись в редиску, которую ты грызешь. Разве она не чудо? Нет, ты взгляни… взгляни на нее по-настоящему… Она заслуживает, чтобы ею полюбоваться перед тем, как схрумкать, и поблагодарить за то, что она позволила нам себя схрумкать.
Оба компаньона уставились на него с неописуемым изумлением.
Джонатан глубоко вздохнул и пожал плечами, давая понять, что описать то, что он сейчас чувствует, невозможно.
– Я действительно думаю, что… жизнь фантастична, и, что бы там ни говорили, несмотря на кризис, мы живем в потрясающую эпоху.
– Ты так рассуждаешь, потому что ты в отпуске, – сказала Анжела.
– Нет, правда… вдумайтесь: когда делаешь передышку и дистанцируешься от всего, то простая возможность сесть как хочешь, где хочешь и выбрать еду, какую хочешь, воспринимается как нечто невероятное, а?
– Да что на тебя нашло?
– Нет, серьезно… если со стороны взглянуть на лестницу истории человечества, то жить в мирной стране, свободно передвигаться, есть любую еду, какую закажешь, просто щелкнув пальцами, – это нечто необыкновенное! Нам это кажется банальностью, а на самом деле это невероятная роскошь!
Майкл и Анжела перестали жевать и с тревогой глядели на Джонатана.
– Принимая сегодня утром душ, я говорил себе, что достаточно повернуть кран – и польется вода. Отдаете себе отчет? Да это само по себе уже чудо! Я поверну кран – и польется вода. Хочу холодную? Идет холодная. Хочу горячую? Идет горячая. Понимаете? Дальше: стало темно? Я нажимаю кнопку – и зажигается свет!
– Перед этим лучше вытереть насухо руки, – заметил Майкл.
– Да вы хоть понимаете? Короткое движение пальца – и загорается свет! Этому надо бы радоваться каждый раз! Мне холодно – я нажимаю на другую кнопку, и в доме включается отопление. Если вдуматься – разве это не чудо?
Коллеги неотрывно смотрели на него: Майкл – нахмурив брови, Анжела – вытаращив глаза.
Джонатан улыбнулся, отпил несколько глотков и чем-то захрустел в тишине.
– Посмотрите-ка! – сказал он вдруг.
Майкл и Анжела наклонились над поданной к аперитиву тарелкой со свежими овощами с сырным соусом. Джонатан держал в пальцах кочанчик капусты брокколи.
– Посмотрите поближе.
– Что? – спросила Анжела. – Там что, червяк?
– Взгляните на это чудо. Каждая головка разветвляется на множество меньших головок, причем все они сохраняют ту же форму, что и большая. А если вглядеться в каждую из них, то видно, что они тоже делятся на еще меньшие головки. У брокколи фрактальная, то есть расчлененная, структура. В каждой частичке содержится целое. Это как если бы каждый из нас представлял собой подобие всего человечества в целом или в горсти земли отражалась вся Вселенная.
– Невероятно, – мрачно изрекла Анжела.
– И наконец, когда мы едим, то одна жизнь питает другую. А в конечном итоге – жизнь содержит в себе другую жизнь.
Майкл снова нахмурился. Анжела сощурила глаза.
– Да, кстати, я узнал еще одну невероятную штуку, – продолжал Джонатан – у нас в кишечнике живут миллиарды бактерий, и…
– Настоящий бродячий отстойник, – вставил Майкл.
Анжела скорчила гримаску.
– И представляете себе, – снова заговорил Джонатан, – это они обеспечивают нас серотонином, гормоном счастья. С ума сойти, правда? Благодаря им нам делается хорошо!
Анжела вздохнула:
– Это ты и хотел нам сообщить? Что на самом деле нас делает счастливыми то, что мы выкакиваем?
Она окунула редиску в соус и прибавила:
– Я, наверное, все-таки попрошу мачеху пожить с нами…
18
– Когда будет пройден определенный этап, мы сможем предположить, что достигли точки невозврата, и потепление климата приведет к неконтролируемым последствиям.
– К каким, к примеру?
Ученый муж нервно откашлялся. По всей видимости, его одолел страх. Райан улыбнулся. Этот тип позволял себе поучать весь мир, а сам не мог двух слов связать перед телекамерой.
– Повышение температуры приведет к таянию льдов на полюсах. А таяние льдов приведет к высвобождению метана, который в них содержится. В данный момент этот газ находится в сжатом виде, но он способен вызвать парниковый эффект…
– Вы хотите сказать, что машина рискует заработать в аварийном режиме?
Гость передачи кивнул.
– И к чему это может привести?
Райан выключил телевизор. Хватит слушать эту ерунду.
Он подошел к окну спальни. В саду никого. Сегодня рано утром он отснял четырнадцатый эпизод с пожиманием плечами Гэри – эпизод, появления которого теперь уже ждало множество верных блогу подписчиков.
Он вернулся в гостиную и сквозь черные прозрачные занавески бросил взгляд на террасу кафе. Майкл и Анжела сидели за столиком.
Он включил камеру и микрофон дальнего действия.
– С ума сойти, насколько изменился Джонатан после того, как вы расстались. Прямо дзен-буддист какой-то, спокойный, позитивный…
– Спасибо, приятно все это выслушивать, – обиженно вставила Анжела.
– Правда, он стал каким-то блаженненьким…
Майкл схватил редиску и поднес ее к глазам.
– О Редиска, чудо природы! Благодарю тебя, что ты отдалась мне и позволила тебя сожрать – принесла себя в жертву ради меня. Жизнь питается жизнью, а человек – редиской!
Он с вдохновенным видом разгрыз редиску и торжественно разжевал, закрыв глаза. Анжела прыснула со смеху.
– Все это очень мило, но надо бы ему снова взяться за работу. Иначе обороты нам не нарастить.
Майкл кивнул, внезапно озабоченно задумавшись.
– Ладно, но когда же ты продашь мне свою долю, чтобы твой невыносимый экс-компаньон не маячил больше перед глазами, весь такой сияющий и радостный?
– На это не рассчитывай.
– Ты еще передумаешь.
– Денег, вырученных за мою долю, не хватит, чтобы даже планировать создать что-нибудь другое.
Подвижное лицо перевозбужденного Майкла вдруг застыло. Похоже, этот хищник нащупал слабое место своей собеседницы. Райан слегка приблизил изображение.
– Если ты хочешь получить еще дополнительные средства на обзаведение новым делом, то выход есть.
Анжела подняла глаза:
– Какой?
– Вместо того чтобы требовать с Джонатана ежемесячные алименты, запроси капитал, то есть крупную сумму единовременно.
Анжела пожала плечами:
– И потом я больше не получу ничего? Это было бы безумием: ведь Хлое всего семь лет.
– Наоборот, это будет более благоразумно: Джонатан сейчас настолько странный, что уж лучше синица в руках, чем журавль в небе. Что взято, то взято.
Анжела, похоже, задумалась над таким аргументом и молча, нахмурившись, жевала.
– Он в любом случае откажется, – произнесла она через минуту. – У него нет сбережений, а потому для него это невозможно.
Райан резко увеличил лицо Майкла. Чувствовалось, что он с трудом сдерживает победную улыбку.
– Ничего, выпутается, – заявил он загадочным тоном. – Когда хочешь добыть деньжат, выход всегда найдется.
Райан хмыкнул и обвел глазами остальное пространство террасы. Заметив за другим столиком двух девушек в разгаре дискуссии, он перевел камеру и микрофон на них.
– Очень странно, – говорила длинноволосая брюнетка в очках в черепаховой оправе. – Ты в курсе насчет того рыженького из бухгалтерии? Его уволили. Жаль: такой был симпатичный парень.
– Это который?
– Ну, знаешь, тот парень, что занимался клиентскими счетами. Он иногда появлялся в столовке и садился у окна.
– А, помню.
– Чертовски симпатичный.
– Да нет, дурак дураком.
– Да он прелесть, уверяю тебя.
– Ну уж нет. Я как-то раз зашла к нему по поводу какого-то клиента, которому не заплатили. Так он даже не пожелал доставать досье, пока ему не назовут клиентский номер. Пришлось мне возвращаться к себе в кабинет… Ишь какой…
– В самом деле?
– Вот такой. А потом мне еще раз пришлось с ним иметь дело. Я зашла к нему в бюро, а он разговаривал по телефону. Мне всего-навсего была нужна какая-то справка, а он заставил меня ждать, пока не кончит говорить. Думаешь, он отвлекся хоть на секунду, чтобы узнать, что мне нужно? Ничуть не бывало. Дурак – он и есть дурак…
Брюнетка секунду помолчала.
– Да, – сказала она, наконец – ты, пожалуй, права: он полный идиот.
Райан расхохотался и выключил запись.
Ладно… Двенадцать из двадцати. Опубликуем…
Эта сцена напомнила ему эксперимент исследователей-психологов, о котором он когда-то читал. Они собрали группу актеров, чтобы те разыграли пьеску, причем все актеры были в курсе, что это всего лишь инсценировка. В помещение к актерам пригласили волонтера, из тех, кто соглашается побыть подопытным кроликом, чтобы подзаработать и свести концы с концами. Его заставили поверить, что остальные – такие же подопытные кролики, как и он, и они принялись разговаривать в ожидании начала эксперимента, поскольку им сказали, что исследователи чуть запаздывают. На самом деле волонтер не знал, что эксперимент уже начался.
Один из актеров высказал какую-то совершенно несуразную мысль, и волонтер ее, конечно же, отверг. Надо сказать, что идея была – глупее не придумаешь, и, видимо, она задела его самолюбие.
Однако постепенно все высказались в пользу актера, предложившего идею, и согласились с ним. Все поддержали его мысль и объявили, что так оно и есть на самом деле.
И тут стало заметно, что волонтер колеблется. Он начал сомневаться в своей правоте и принимать сторону большинства. И под конец его окончательно убедили.
19
Хлоя ошалела от радости. Вот будет здорово! Наконец-то Джонатан сдержал слово свести ее в Музей естественной истории.