— Когда вы наконец найдете вашего специалиста? У нас ведь совсем нет времени, генерал.
— Его уже ищут, — ответил Лодынин.
— Вместе с террористами исчез один офицер. Вы хотя бы этим занимаетесь? — напомнил министр обороны. Лодынин повернулся в сторону генерала Семенова. Тот кивнул головой.
— Полковник Борисов уже поехал к нему домой, — доложил он, — военная прокуратура возбудила уголовное дело.
— При чем тут уголовное дело? — раздраженно отмахнулся министр обороны. — У нас нет времени. Капсулы с биологическим оружием в руках террористов. Их нужно вернуть.
Вернуть любым способом. Если понадобится, поднять весь Московский военный округ. Привлечь дополнительные войска. Доложить Президенту. — В кабинете наступила тишина.
— Это правильно, — сказал директор ФСБ. — Президент должен знать обо всем, что происходит.
— Он еще отдыхает, — возразил министр внутренних дел.
— Тогда нужно найти премьер-министра, — настаивал директор ФСБ, — и мэра Москвы.
Мы обязаны сообщить им в первую очередь.
Министр обороны понял, что не имеет права даже обсуждать эту ситуацию. Он просто обязан звонить. И первым долгом — самому Президенту. Это был самый трудный звонок в его жизни. Трубку поднял помощник. Президент тоже отдыхал в этот воскресный день на даче. Но к этому часу он уже проснулся.
И почти сразу взял трубку.
— Что там у вас? — недовольно спросил Президент.
— У нас неприятности, — сумел выдавить военный министр.
— Что? — не понял Президент. — Какие неприятности?
— Сегодня утром совершено нападение на нашу воинскую колонну, перевозившую контейнер с биологическим оружием. Есть убитые среди наших солдат и офицеров. Террористы потеряли трех человек.
— В Москве уже нападают, — разозлился Президент, — а вы куда смотрите?
— Мы сейчас ищем террористов, — торопливо сказал генерал, — но они похитили контейнер и теперь выдвигают нам условия.
— Какой контейнер? Какие условия?
— Они хотят полмиллиарда долларов. Из которых триста миллионов деньгами, а остальные драгоценными камнями. Если мы не выполним их условия, они грозятся открыть капсулы в Москве.
— Это опасно?
— Да. Наши ученые говорят, что могут погибнуть несколько миллионов человек.
Президент молчал. Министр обороны чувствовал на себе взгляды присутствующих.
— Министр внутренних дел и директор ФСБ уже находятся здесь, — торопливо сказал министр обороны, словно это могло как-то оправдать его людей.
— Ясно, — строго сказал Президент, — а найти и забрать у них контейнер вы никак не можете?
— Мы ведем расследование.
Президент снова помолчал. Потом наконец сказал:
— Нужно сообщить городским властям и милиции.
— Милиция уже в курсе, — напомнил его собеседник.
— Кто ведет переговоры с террористами?
— Мы составили оперативную группу под руководством начальника Генерального штаба, — доложил министр обороны, — в нее входят руководители наших подразделений. ФСБ и МВД ведут расследование по своей линии. — Про погибший вертолет спецназа он, конечно, не стал говорить.
— Столько людей, а террористы у вас из-под носа увозят контейнер, — раздраженно сказал Президент, — ну раз вы там трое собрались без меня, то и решайте все вопросы. Только докладывайте мне все время. Террористов нужно арестовать, а контейнер доставить на место.
— Понимаю, — вздохнул министр обороны.
— В час дня жду вас с докладом у меня, — приказал Президент, — приезжайте все трое.
У вас еще есть два часа. Надеюсь, вы сумеете использовать это время.
Он бросил трубку. Именно бросил, а не положил. Министр обороны посмотрел на Лодынина.
— Вы еще не нашли своего полковника?
Часть 2ДЕНЬ ЛУНЫ. ДЕНЬ
Москва. 11 часов 47 минут
В воскресные дни он любил поспать больше обычного. Он вообще любил сон как некое зыбкое состояние равновесия его беспрерывно работающего мозга. Но и во сне не было того покоя, о котором он мечтал. Ежедневные сны, часто причудливые и запутанные, цветные и многосюжетные, не давали того нормального полноценного отдыха, к которому он стремился. Может, дело было в его плохой носоглотке, из-за которой он храпел по ночам, пугая людей, случайно оказавшихся с ним рядом.
Но вот уже много лет он чаще всего спал один. Даже женщины, с которыми он иногда встречался и которые ему нравились, не могли похвастаться тем, что слышали его храп. С красивой женщиной он предпочитал «бодрствовать» до утра, а уже затем, приняв душ, отправляться к себе домой. Либо под благовидным предлогом выпроваживать женщину. Он не любил спать в присутствии кого-либо постороннего. Может, это осталось еще с тех времен, когда много лет назад он заснул и оставшаяся с ним женщина едва не похитила его документы, оказавшись своеобразной «подставкой». Может, из-за этого он и видел постоянные тревожные сны, обрывающиеся в неподходящие моменты, и ворочался на постели, откликаясь на любой малослышимый шум за окном. Правда, с женщинами он давно уже не встречался. Сказывался возраст. Ему было уже шестьдесят пять лет.
И он с удивлением, смешанным с каким-то болезненным любопытством, замечал, что его уже не столь волнуют полные ножки молодых и не очень молодых женщин. Это было особенно обидно, так как его отец дарил цветы женщинам, когда ему было восемьдесят, а дед умер в девяносто четыре и, по слухам, до последнего дня был настоящим донжуаном.
Но в воскресенье он любил поспать больше обычного и теперь лежал на постели, с неприятным возмущением слушая сквозь сон уже одиннадцатый звонок назойливого телефона.
После того, как он вышел на пенсию, так рано обычно никто не звонил. Сыновья знали, что он любит выспаться, и не тревожили его по утрам. А жена только вчера уехала к одному из сыновей на дачу и, по всем расчетам, не должна была звонить так рано. Когда он понял, что телефон не замолчит, он наконец решил подняться и подойти к телефону.
— Да, — сказал он очень недовольным голосом, чтобы его собеседник понял, как именно он недоволен.
— Добрый день, — торопливо сказал кто-то очень нервный на другом конце провода. — Это квартира Тенгиза Абуладзе? — И вздохнул.
— Молодой человек, — сказал он укоризненно, — неужели вы позвонили только для того, чтобы узнать, куда именно вы звоните?
— Это квартира полковника Абуладзе? — повторил нетерпеливый голос.
Он понял, что именно их интересует.
— Бывший полковник, — уточнил он. — Кто со мной говорит?
— Я звоню по поручению генерала Лодынина, — торопливо сказал незнакомец, — мы хотели бы с вами встретиться.
— Это я уже догадался. Только в моем бывшем ведомстве знали мой телефон. Что произошло?
— У нас неприятности, — честно признался незнакомец.
— Большие? — не удивился Абуладзе.
— Очень.
— Какое-нибудь политическое убийство?
— Хуже. Гораздо хуже.
— Террористы?
— Да. У нас очень мало времени, и мы хотели бы встретиться.
— Хорошо. Когда вы можете прислать машину?
— Мы уже подъезжаем к вашему дому. Я говорю из автомобиля.
— Ладно. Я буду через пять минут. Побреюсь и оденусь. — Он положил трубку. Задумчиво потер щетину. Если это обычные террористы, зачем звонят ему? Он ведь не полезет освобождать заложников. Скорее, наверняка, другой вариант. Они просто не знают, какие террористы и кто действует против них. Только в таком случае могут понадобиться аналитические способности бывшего полковника ГРУ.
Ровно через пять минут он стоял внизу. Говоривший не подвел. Они были уже во дворе.
Из черной «Волги» вылез подтянутый энергичный человек лет пятидесяти.
— Маркин, — представился он, протягивая руку, — я из ГРУ.
Абуладзе с интересом посмотрел на приехавшего за ним офицера. Он ему понравился.
Молодой, симпатичный, открытое лицо. Хорошо, элегантно одет. Он пожал руку приехавшему и сел в автомобиль. Маркин сел рядом с ним, и «Волга» понеслась по улице, набирая скорость.
— Куда мы едем? — спросил Абуладзе.
— На Арбат. В Министерство обороны, — пояснил Маркин, — там нас ждут. Меня просили ввести вас в курс дела.
— Что случилось?
— Сегодня утром неустановленная группа террористов совершила нападение на воинскую колонну, которая перевозила контейнер с биологическим оружием. Потери достаточно большие, контейнер похищен. Полчаса назад террористы предъявили ультиматум, что вскроют капсулы из контейнера. А это очень опасно.
— Какова реальная опасность того, что они могут это сделать? Может, контейнер просто нельзя вскрыть?
— Они уже его вскрыли, — сказал Маркин. — Мало того. На контейнере был установлен специальный маяк, позволяющий со спутника определить его местонахождение. Мы обнаружили контейнер и выслали группу спецназа.
В результате мы потеряли один вертолет и двенадцать человек.
— Интересно, — нахмурился Абуладзе, — прямо классический случай наглого вызова с их стороны. Значит, мы имеем дело с достаточно опытными людьми.
— Конечно. Действовали профессионалы.
Они позвонили нам и потребовали денег и ценностей. На полмиллиарда долларов.
— Что именно они требуют?
— Валюту и драгоценные камни. Примерно в равной пропорции. И самолет, на который все это нужно погрузить. И только потом они сообщат, куда именно нужно будет вылететь авиалайнеру.
— Предусмотрительно, — кивнул Абуладзе, — мне все больше и больше начинают нравиться эти умные террористы.
— Да уж, не дураки. Потеряли троих людей и перед отступлением на всякий случай прострелили лица всем своим убитым.
— Где это произошло? — заинтересовался Абуладзе. — Мне нужно будет там побывать.
Несмотря на почти сорокалетнее пребывание в Москве, он по-прежнему говорил с легким грузинским акцентом. Однажды его знакомый филолог объяснил ему, что вообще ни один грузин, начавший говорить с детства на грузинском языке, никогда не научится говорить по-русски чисто и без акцента. Тенгиз Абуладзе помнил эту мысль и не старался подстраиваться под нужный акцент.