– Вы увлекающийся человек, комиссар. Вас заворожила идея яда, и вы никак не хотите обратить внимание на страх. Сильный стресс тоже может стать причиной язв, все четыре жертвы пережили нечто ужасное. Страх, комиссар, – вот ключ к этой загадке, но пока ни вы, ни я не узнали, что вызвало ужас, исказивший лица этих несчастных.
Мельес возразил:
– Вы неправы: я размышлял и о страхе. Думал о том, что может вызывать у людей страх.
Новое облачко серебристого дыма.
– И чего же боитесь вы, комиссар?
Вопрос застиг комиссара врасплох, ведь он сам собирался его задать ей.
– Ну… как вам сказать…
– Есть что-то, что пугает вас больше всего на свете?
– Я охотно вам отвечу, но и вы тоже скажете мне, чего боитесь, скажете честно.
Летиция взглянула на Мельеса.
– Согласна.
Помолчав, он пробормотал:
– Я боюсь… боюсь… волков.
– Волков?
Летиция рассмеялась и повторила:
– Волков, волков…
Она встала и налила Мельесу еще медовухи.
– Я сказал правду, теперь ваша очередь.
Летиция стояла, устремив взгляд в окно. Как будто увидела вдалеке нечто блестящее, что очень ее заинтересовало.
– Я… я боюсь… боюсь вас.
– Не надо насмешничать. Вы обещали, что ответите честно.
Летиция обернулась и выпустила новое серебристое облачко. Сквозь дым ее фиалковые глаза сияли как звезды.
– Я не лгу. Я действительно боюсь вас и в вашем лице всех людей на свете. Боюсь мужчин, боюсь женщин, стариков, старух, детей. Мы, люди, ведем себя как варвары. Я нахожу, что и физически мы уроды. Ни один из нас не может похвастаться такой красотой, как, скажем, кальмар или комар.
– Это точно!
Летиция вдруг стала совершенно на себя не похожей. Решительный ясный взгляд затуманился, в нем появилась искорка безумия. И похоже, она с удовольствием поддавалась подступающей экзальтации, которая размывает грани, рушит барьеры, снимает контроль. Она словно забыла, что говорит с комиссаром полиции – с человеком, которого совсем не знает.
– Я считаю нас самонадеянными, агрессивными, самодовольными. Мы высокомерны, мы чванимся тем, что мы люди. Я боюсь крестьян, священников, солдат, боюсь врачей и больных, боюсь злодеев и доброхотов. Мы разрушаем все, к чему прикасаемся. Мы портим все, что не сумели разрушить. Ничто не избежало нашей удивительной способности пачкать и ломать. Я уверена, марсиане не прилетают к нам, потому что боятся. Они опасаются нас, не хотят, чтобы мы обошлись с ними так же, как обходимся с животными, которые нас окружают, и друг с другом. Я не считаю, что мне надо гордиться тем, что я человек. Я боюсь. Боюсь себе подобных.
– Вы действительно думаете так, как говорите?
Летиция пожала плечами:
– Посчитайте, сколько человек убили волки и сколько сами люди. Вам не кажется, что мой страх имеет гораздо больше оснований, чем ваш?
– Вы боитесь людей? Но вы тоже человек.
– Это мне известно, и… Иногда я боюсь самой себя.
Мельес с изумлением всмотрелся в лицо девушки, искаженное ненавистью. Но в следующую секунду ее черты стали мягче.
– Подумаем лучше о другом! Мы с вами оба любим загадки. И нам повезло, вот-вот начнется передача, в которой задают загадки всей стране. Предлагаю воспользоваться подарком, который есть у всех нас, – телевидением.
– С удовольствием, – отозвался комиссар.
Летиция взяла пульт и нашла канал с программой «Найди разгадку».
Соотношение сил: Эксперимент, проведенный над крысами. Дидье Дезор, исследователь, работающий в университете Нанси и занимающийся биологическими основами поведения, изучал способность крыс к плаванию. Шесть крыс были помещены в клетку с единственным выходом в бассейн, который нужно было переплыть, чтобы добраться до кормушки с пищей. Вскоре обнаружилось, что вовсе не все крысы поплыли за едой. Роли распределились следующим образом: две крысы стали эксплуатируемыми пловцами, две – не плавающими эксплуататорами, одна – независимым пловцом, одна – «козлом отпущения». Первые две крысы отправились за пищей вплавь. Когда они вернулись в клетку, два эксплуататора стали их бить, погрузили их головы в воду и заставили отдать то, что они принесли. Только накормив своих хозяев, крысы-рабы получили право съесть часть того, что они добыли. Эксплуататоры не плавали никогда, они только били пловцов и таким образом добывали пищу. Независимая крыса была сильной и избежала подчинения. «Козел отпущения» был слишком слаб, он не мог плавать и не мог побеждать в драках, он довольствовался крошками, которые случайно ему доставались. Эксперимент был повторен в двадцати клетках, и повсюду наблюдалась та же расстановка сил: два эксплуататора, два раба, один независимый и один «козел отпущения».
Чтобы лучше разобраться с механизмом иерархии, эксплуататоров из разных групп посадили в одну клетку. Они дрались всю ночь. Наутро две крысы подчинились эксплуататорам, одна стала независимой, одна – «козлом отпущения». Тот же опыт провели с крысами-рабами. На следующий день в клетке появились два эксплуататора.
Но самое интересное в этом эксперименте было следующее: когда изучали мозг этих крыс, то выяснилось, что наиболее сильный стресс испытывают эксплуататоры. Они боялись, что рабы перестанут им подчиняться. Вот об этом и стоит задуматься.
Вода уже лижет им спины. Номер 103 683 с товарищами лихорадочно вгрызаются в потолок. Брызги захлестывают их, но… О чудо! Им удается прорваться в сухое помещение.
Спасены!
Быстро! Быстро! Муравьи замуровывают вход. Но выдержит ли песок? Да. Поток, повернув, устремляется по менее прочным коридорам. Крепко прижавшись друг к другу в тесной пещерке, муравьи чувствуют себя гораздо лучше.
Пересчитавшись, они понимают: в живых осталось всего пятьдесят. Небольшая горстка почитателей богов продолжает бормотать:
Мы плохо кормили Пальцев. Они открыли небо.
В мирмицинской космогонии планета Земля представляет собой кубик, над которым лежит потолок из облаков. Этот потолок поддерживает «верховный океан». Когда океан становится слишком тяжелым, потолок дает трещины и пропускает воду, тогда идет дождь.
А почитатели богов утверждают, что трещины в облачном потолке делают Пальцы, царапая его.
Но как бы там ни было, муравьи за неимением лучшего стараются сами как могут помочь друг другу. Одни сходятся в трофоллаксисе, другие растирают друг друга, стараясь удержать тепло.
Номер 103 683, приложив жвалы к стене, улавливает последние судороги Города под напором воды.
В Бел-о-Кане больше нет жизни, он побежден коварным врагом, который проник в самые потаенные уголки своими прозрачными щупальцами. Будь проклят дождь, более быстрый, ловкий и совершенный, чем муравьи. Простодушные муравьи-солдаты надеялись сладить с каплями, которые двигались на них. Справиться с одной каплей – значит получить против себя четыре. Если дать по дождю ногой, он оторвет ногу. Если выстрелить в него кислотой, он станет кислотным. Если вступить с ним врукопашную, он обхватит тебя и унесет.
Не счесть тех, что стали жертвами потопа.
Все ворота Бел-о-Кана зияют пустотой.
Бел-о-Кан утонул.
На экране появилось взволнованное лицо мадам Рамирес. С тех пор как она билась над новой загадкой, пытаясь понять последовательность цифр, количество зрителей, которые смотрели передачу, удвоилось. Из-за чего? Из-за садистского удовольствия наблюдать, как победитель падает с пьедестала? Или просто зрителю привычнее отождествлять себя с проигравшим, чем с выигравшим?
Весело, как всегда, ведущий задал вопрос:
– Итак, мадам Рамирес, вы нашли решение?
– Нет, все еще нет.
– Сосредоточьтесь, мадам Рамирес! На какие мысли наводят вас предложенные нами цифры?
Камера показала сначала доску с цифрами, потом мадам Рамирес, которая задумчиво произнесла:
– Чем дольше я смотрю на эти цифры, тем меньше понимаю. Это сложно, крайне сложно. Но мне кажется, я уловила некий ритм, единица всегда стоит в конце строки, группы двоек в середине.
Подойдя к доске, она принялась объяснять, как учительница в школе:
– Сначала я предположила, что это экспоненциальная прогрессия. Но нет, это не то. Подумала, что это чередование единиц и двоек, но затем появилась цифра три и чередование продолжилось… Подумала, что, возможно, здесь вообще нет никакого порядка. Я имею дело с хаосом, цифры расположены произвольно. Но женская интуиция подсказывает мне: это не так, в расположении цифр есть порядок.
– Уточните, на какие же мысли наводит вас наша таблица, мадам Рамирес?
Лицо женщины осветилось улыбкой.
– Сейчас я вас рассмешу, – объявила она.
Зал разразился аплодисментами.
– Не мешайте мадам Рамирес, – попросил ведущий. – Она что-то надумала. Итак, что вы хотели сказать, мадам Рамирес?
– Знаете, я подумала о рождении Вселенной, – сообщила она, наморщив лоб. – Да, о рождении Вселенной. Единица – это божественная искра, которая разгорается и потом делится. Неужели вы предложили мне в качестве задачи математическую формулу, которая лежит в основе Вселенной? Ту самую, что всю свою жизнь искал Эйнштейн? Грааль всех физиков мира?
Лицо ведущего приняло загадочное выражение, что как нельзя лучше соответствовало сути передачи.
– Все может быть, мадам Рамирес! Возможности «Найди…
– …разгадку»! – проскандировали зрители.
– …безграничны. Так что выбирайте, мадам Рамирес: ответ или джокер?
– Джокер. Мне нужна дополнительная информация.
– Доску! – потребовал ведущий.
И написал уже известные цифры:
1
11
21
1211
111221
312211
13112221
А затем, не заглядывая в бумажку, которую держал в руке, дописал еще строку: