«Природа заботится обо всех», – думает номер 24. Лекарство всегда рядом с болезнью. В стоячую воду погрузила ветки плакучая ива, в ее коре содержится салициловая кислота (главная составляющая аспирина), которая лечит лихорадку – от нее часто страдают в этих нездоровых местах.
Остров маленький. Муравей уже на восточном берегу. Здесь много растений-амфибий, растущих прямо из воды, Стрелолист, горец, лютик растут здесь в изобилии, оживляя зелень лиловыми и желтыми пятнами.
А над ними летают парами стрекозы. Самцы стараются так пристроиться к самке, чтобы оба его половых органа совпали с ее. У самца один половой орган под грудью, а другой в конце брюшка. У самки один тоже в конце брюшка, а другой позади головы. Они должны совместиться одновременно, что требует немалой ловкости.
Номер 24 продолжает не спеша осматривать остров.
В южной части болотные растения растут прямо из земли. Камыш, тростник, ирисы, мята. Среди толстых стеблей вдруг появляются черные глаза. Глаза смотрят на 24-го. Они приближаются. Это глаза саламандры. Саламандра – разновидность ящерицы, шкурка у нее черная с желтыми и оранжевыми пятнами. Голова круглая и плоская, а на спине серые бородавки, напоминание о ее предках – динозаврах. Ящерица приближается. Саламандры питаются насекомыми, но они так медлительны, что обычно добыча успевает ускользнуть, прежде чем она ее схватит. Поэтому они ждут дождя и ловят прибитых к земле насекомых.
Номер 24 со всех ног мчится к акации.
Тревога! – сообщает он на обонятельном языке. – Саламандра, саламандра!
Брюшки нацеливаются сквозь бойницы. Они выстреливают кислотой и попадают в своего медлительного врага. Но саламандра ничего не чувствует – ее пестрая шкура очень толстая. Муравьи кидаются на врага сверху, стремясь прокусить шкуру челюстями, и тут же умирают от выделяемой ядовитой жидкости. Так медлительный иной раз побеждает чересчур ретивых.
Саламандра, уверенная в своей непобедимости, приближает лапу к ветке с артиллеристами. И… натыкается на шип акации корнигеры. Течет кровь, раненая ящерица пугается, уползает обратно в камыши и затаивается. Медлительность сменяется неподвижностью.
Все обитатели благодарят дерево, словно мощного зубра, прогнавшего хищника. С веток снимают оставшихся паразитов, к корням складывают компост.
День идет, жара усиливается, насекомые занимаются каждый своим любимым делом. Термиты сверлят дыры в обрубке дерева, принесенного рекой. Мухи красуются в брачных танцах. Каждый нашел себе уголок по вкусу. Остров с корнигерой обеспечил всех едой и оберегает от хищников.
Река богата пищей. Из водяного трилистника муравьи выжимают сок и получают сладкое пиво. Незабудками и мыльнянкой можно обрабатывать раны. Колючий конопельник задерживает маленьких рыбок, снабжая рыжих муравьев новым видом белка.
Вместе с комарами и реющими стрекозами все наслаждаются жизнью на природе, непохожей на однообразное существование в больших городах.
Слышится громкий треск. Это вступили в поединок два самца жуков-оленей.
Два огромных жука с крепкими челюстями и большими рогами кружат друг подле друга, встают на дыбы, сцепляются рогами, опрокидывают один другого на спину. Скрежет хитина, удары рогов. Чем не матч по вольной борьбе? Пыль столбом, шум и топот. Жуки взлетают и продолжают драться в воздухе.
Муравьи в восторге от великолепного поединка. У них тоже щелкают жвалы, им тоже хочется кусаться и сражаться.
Победа достается большому жуку. Тот, что поменьше, падает вниз на спину. Жук-олень победитель задирает вверх рога в знак триумфа.
Воину номер 103 этот поединок кажется дурным знаком. Мирная жизнь на острове корнигеры продлится недолго. Пора муравьям снова отправляться в поход. Если они останутся, начнутся драки и стычки, вспыхнут старые споры, начнутся выяснения отношений. Союз распадется. Муравьи будут враждовать с термитами, пчелы с мухами, жуки с жуками.
Разрушительные энергии нужно направить на общую цель. Пора, пора отправляться в поход! Воин номер 103 сообщает об этом всем. Решение принято. Завтра утром с первым теплом муравьи уходят.
По вечерам, удобно устроившись в выемках коры, муравьи любят потолковать о том о сем.
Вот и сегодня в канун продолжения Великого похода они начинают разговор, и один муравей предлагает им отказаться от чисел, а взять имена, как делают королевы.
Имена?
А почему бы и нет?..
Да! Давайте дадим друг другу имена.
И как же вы меня назовете? – спрашивает номер 103.
Пошли предложения: Ведущий, Победитель Дятла, Знающий Страх. Но воин решает, что при выборе имени нужно дать намек на самую главную черту. Его главное качество – любознательность. И еще постоянные сомнения. Мысли о том, что он мало знает, – тоже для него характерны. Так пусть его назовут «Сомневающийся».
Я хочу называться «Знающий», поскольку знаю, что Пальцы – наши боги, – сообщает номер 23.
А я хочу называться «Муравей», – решительно заявляет номер 9, — потому что я сражаюсь за муравьев против всех муравьиных врагов!
А я хочу…
Когда-то слова «я» и «мне» были запретными. Желание найти себе имя говорит о необходимости быть замеченным. Они уже не частички целого, они дорожат своими особенностями и самостоятельностью.
Номер 103 очень встревожен. Происходит что-то противоестественное. Встав на четыре лапки, он просит всех перестать заниматься глупостями.
Готовьтесь. Завтра выступаем. Встаем рано. Очень рано.
Ауровиль: История Ауровиля (слияние слов «Аврора» – богиня утренней зари – и «вилль» – город, то есть город рассвета), города в Индии, неподалеку от Пондичерри, представляет собой, возможно, самый интересный эксперимент по воплощению в жизнь идеи утопии. Бенгальский философ Шри Ауробиндо и его духовная сподвижница француженка Мирра Альфасса (Мать) предприняли в 1968 году попытку создать идеальный город. Его должны были строить по принципу галактики, лучами от круглого храма в центре. Они ждали к себе людей из всех стран мира. Приехали в основном европейцы, приверженцы утопических идей.
Женщины и мужчины построили ветряные мельницы, ремесленные мастерские, каналы, информационный центр, занимались изготовлением кирпича. Они насадили множество различных растений в этой достаточно пустынной местности. Мать написала много книг, в которых делилась своим духовным опытом. Все шло как нельзя лучше до тех пор, пока члены общины не решили обожествить Мать при ее жизни. Она отказалась от этой чести. Шри Ауробиндо к этому времени умер, рядом с ней не было больше сильного человека, который мог бы поддержать ее, и она ничего не могла поделать со своими почитателями.
Они затворили ее в комнате, решив, что если она не хочет быть богиней при жизни, то будет мертвой богиней. Вполне возможно, она не осознавала своей божественной силы, но это не мешало, по мнению адептов, ей быть богиней!
Во время своих последних публичных появлений Мать выглядела подавленной и угнетенной. Как только она пыталась поговорить о своем заточении и о том, как с ней обращаются, почитатели обрывали ее и уводили обратно в комнату. Мать мало-помалу превратилась в обыкновенную старую женщину, измученную каждодневными испытаниями, которым под видом почитания подвергали ее обожатели.
Матери все-таки удалось тайно передать своим давним друзьям письмо: она писала, что ее хотят отравить, чтобы сделать из нее мертвую богиню. Мертвым поклоняться легче, чем живым. Но на ее призыв о помощи никто не откликнулся. Все, кто хотел помочь Матери, мгновенно исключались из общины. У нее осталась одна-единственная возможность общения: она играла на органе, выражая свою душевную муку музыкой.
Все так и шло. Мать умерла в 1973 году. Вполне возможно, она была отравлена большой дозой мышьяка. Ауровиль похоронил ее как богиню.
Но без нее больше ничто не объединяло общину. Она раскололась на части. Ее члены стали ссориться и враждовать между собой. Забыв об идеальном мире, они потянули друг друга в суды. Их многочисленные тяжбы легли тенью на идею совершенного города, омрачив сомнением и этот опыт человеческого общежития, прежде – самый успешный и, возможно, самый амбициозный.
Боритесь до последнего!
Николя знал, что движению почитателей богов, которых безжалостно преследовала королева Шли-пу-ни, трудно восстановиться снова. Бог может добиться успеха, только найдя слова, которые будут соответствовать моменту. Николя Уэллс, воспользовавшись сном подземной коммуны, уселся перед клавиатурой аппарата-переводчика. На секунду задумался в поисках вдохновения, а потом его пальцы забегали по клавишам, как у юного Моцарта в салоне аристократа. Только из-под пальцев Николя полилась не музыка, а симфония запахов, которая должна была стать божественным повелением.
Боритесь до последнего.
Исполняйте долг приношения даров, чего бы это ни стоило.
Вы кормили нас недостаточно и теперь узнаете страдания и смерть.
Пальцы могут все, потому что они боги.
Пальцы могут все, потому что они великаны.
Пальцы могут все, потому что они всемогущи.
Это…
– Николя, ты встал? Что ты делаешь? Почему не спишь?
Джонатан Уэллс стоял позади Николя, он тер глаза и потягивался.
Николя охватила паника, он ошибся клавишей и вместо того, чтобы выключить аппарат, сделал экран ярче.
Джонатану хватило одного взгляда, чтобы обо всем догадаться. Он не успел дочитать последнюю фразу, но сразу все понял.