Я взял газету, обернул ею страницу блокнота, убедившись, что всё хорошо и надёжно, а затем свернул её, словно собираясь на стройку. «Если ты врёшь об этих адресах, я получу разрешение на то, чтобы причинить тебе боль, поверь мне».
Он покачал головой и вытащил ещё одну сигарету. «Никогда. Я слишком ценен для твоих начальников. Но ты, ты меня беспокоишь, ты слишком долго не выходил из своей конуры». Он ткнул в меня пальцем, измазанным никотином. «Ты бы сделал это по собственной воле. Я чувствовал это в Алжире». Раздался одиночный щелчок зажигалки, и я услышал шипение табака. «Я знаю, что ты меня недолюбливаешь, и, пожалуй, могу это понять. Но у некоторых из нас есть другие желания и другие удовольствия, и мы не можем отказывать себе в них, не так ли?»
Я проигнорировал вопрос. Я открыл дверь, и он встал. Я вышел с газетой в руке, желая поскорее убраться оттуда, чтобы не поддаться непреодолимому желанию размазать его по стене.
Глава 21
Я бросил газету вместе с листком бумаги в пространство для ног пассажирского сиденья, достал из бардачка одну из пар прозрачных пластиковых перчаток, которые обычно носят на заправке, и надел их. Затем, наклонившись к полу, я вытащил листок и прочитал адреса, держа его только за край.
Первым был офис 617 в Пале де ла Скала на площади Бомарше в Монако. Я запомнил это здание ещё со своего осмотра. Оно располагалось совсем рядом с казино и банковским районом, но это не имело особого значения: всё Монако было банковским районом. «Де ла Скала» был ответом Монако торговым центрам, с настоящими мраморными колоннами и бутылками винтажного шампанского по цене небольшого хэтчбека. Кроме того, он находился рядом с отелем «Эрмитаж», излюбленным местом рок-звёзд и богатых промышленников.
Адрес в Ницце находился на бульваре Жана XIII, который, как показал мне быстрый просмотр дорожного атласа, находился в районе Ла-Рок, недалеко от грузового терминала, мимо которого я проезжал по пути к безопасному дому, и железнодорожной станции Гар-Рикье, не более чем в семистах ярдах. Последний я знал очень хорошо. Он находился на набережной Круазетт в Каннах, прямо у букмекерской конторы/кафе/винного бара PMU, с видом на море и бок о бок с Chanel и Gucci. Женщины в норковых шубах сидели там со старыми итальянцами, чьи руки блуждали под мехом, словно хорьки, делая ставки на лошадей, пили шампанское и вообще веселились, пока их не провожали обратно в отели. Единственной разницей между женщинами в норковых шубах и теми, что работали на дороге возле аэропорта, был ценник.
Меня так и подмывало, но было уже слишком поздно ехать в Монако на разведку Пале-де-ла-Скала. Во-первых, торговый центр будет закрыт, но это не главная причина. В Монако самый высокий доход на душу населения в мире, и безопасность здесь соответствующая. На каждые шестьдесят жителей приходится один полицейский, а уличной преступности и краж со взломом просто не существует. Если бы я приехал в Монако в это время ночи, чтобы проехаться по интересующему району, меня бы задержали и записали камеры видеонаблюдения, и вполне могли бы задержать на блокпосту. Если бы вы въехали в Монако и выехали из него три раза в день, вас наверняка остановила бы полиция и спросила бы, почему. Всё это было сделано для того, чтобы жители чувствовали себя в безопасности, и это касалось не только гонщиков и теннисистов, которые жили там, чтобы уклоняться от уплаты налогов. Среди населения были и те, кто зарабатывал деньги на большой тройке: обмане, коррупции и убийствах.
Я решил оставить разведку на утро и заглянуть в Ниццу по пути в Больё-сюр-Мер, где планировал провести остаток ночи. Это означало, что придётся где-нибудь припарковаться на ночь и влиться в утренние пробки, ведущие в княжество, но это было гораздо менее рискованно. Я сложил листок бумаги, положил его в другую перчатку и спрятал под сиденьем, засунув его в обивку.
Я выехал на прибрежную дорогу. Теперь там было гораздо спокойнее; лишь изредка проносились один-два «Харлея», гонявшие на пустынном тротуаре.
Приближаясь к Ницце, я увидел, что всё побережье словно залито неоном. Это напомнило мне о Соединённых Штатах — нескончаемый поток кричаще-розового и электрически-синего.
Движение на Английской набережной в обоих направлениях было более плотным, и проститутки неплохо зарабатывали на бродягах возле аэропорта. Многие бары всё ещё были открыты для самых заядлых посетителей.
Я свернул вглубь острова по той же дороге, по которой ехал в безопасный дом, и направился в Ла-Рок на восточной окраине города. Оказалось, что это просто большое скопление многоквартирных домов, очень похожее на те, что были вокруг безопасного дома, только чище и безопаснее. Не было ни следов подпалины над окнами, ни заложенных кирпичом зданий, ни сгоревших машин. Были даже супермаркеты и уличный рынок, судя по ящикам с повреждёнными фруктами и овощами, сваленным на главной улице. Громыхал мусоровоз с жёлтыми мигалками, а уборщики в светоотражающих жилетах сновали среди бродяг, роющихся в мусоре.
Я остановился, чтобы свериться с картой. Бульвар Жана XIII был вторым поворотом направо, поэтому я обогнал мусоровоз и свернул направо. По обе стороны от меня были дешёвые обувные магазины, комиссионные магазины и продукты. Возможно, именно здесь Лотфи и Хубба-Хубба покупали себе одежду. Несколько пиццерий с едой на вынос всё ещё были открыты, а рядом стояли ряды мопедов с коробками в кузове, готовых отвезти их к жилому дому с большим фромажем и куриными палочками по акции.
Оказалось, что это не жилой дом, а магазин, полностью закрытый большой опускающейся ставней, расписанной граффити. Огромные навесные замки прикрепляли её к тротуару.
На следующем перекрестке я свернул направо, всего через два магазина, затем снова направо, быстро взглянув на заднюю часть магазина. Я увидел неровный, разбитый асфальт, смятые банки из-под колы и сотни табличек, которые, как я предположил, гласили: «Отвали, парковаться здесь запрещено, только для владельцев». Вдоль длинной стены, тянувшейся вдоль торгового ряда, выстроились большие мусорные баки.
Я поехал по набережной. Парковаться не было нужды, да и слишком долго торчать возле торговых помещений в это время суток было бы неразумно. Это могло привлечь внимание, а то и пару полицейских машин. По крайней мере, я знал, где это; проведу разведку накануне подъёма.
Снова повернув направо примерно через сотню ярдов, я снова оказался на бульваре; затем повернул налево, туда же, откуда и пришёл, к морю и BSM. Гавань Ниццы была усеяна лесом огней и мачт. Проезжая мимо, я заметил индийский ресторан, первый, который я увидел во Франции. Интересно, полно ли там экспатов, опрокидывающих пинты «Стеллы» и закуски из креветочного коктейля, пока повар добавляет немного альджипана в виндалу, чтобы придать ему пикантности.
Я добрался до пристани у BSM чуть позже половины второго и заехал на парковку между гаванью и пляжем. Мир лодок крепко спал, если не считать пары огней, светивших из кают, покачивавшихся из стороны в сторону на лёгком ветерке. Тусклый свет исходил от высоких уличных столбов, тянувшихся вдоль края пристани. Эти были немного изысканнее, разветвляясь наверху на два светильника на столбе, хотя несколько лампочек были на последнем издыхании и мерцали. К счастью для меня, они были спроектированы так, чтобы давать не слишком много света, иначе никто бы не смог заснуть.
Компанию мне на парковке составляли только две машины и мотоцикл, прикованные к стальной трубе высотой в два фута, вкопанной в землю для предотвращения парковки машин на клумбе.
Выключив двигатель, я открыл окно и прислушался. Тишина, лишь тихонько позвякивает такелаж. Я нащупал под сиденьем листок бумаги и сунул его в поясную сумку. Вылез из машины, удобно устроившись в «Браунинге» и направился к офисному концу набережной. Быстро поднявшись по бетонным ступенькам, я добрался до места, где стояла надпись «Я трахаю девушек», запрыгнул на веранду и устроился там на остаток ночи, предварительно закопав адреса в землю у основания пальмы. Мне нужно было отстраниться от неё, на случай, если меня увидит какой-нибудь благонамеренный прохожий и заберёт местная полиция за сон в общественном месте.
Оставаться здесь следующие семь часов будет невыносимо, но это необходимо. Машина была естественным объектом внимания, если за мной следили, поэтому я не хотел в ней спать. К тому же, отсюда я мог видеть, как кто-то пытается её взломать.
Я откинул несколько камней из-под себя, наклонившись вперед, опираясь на пальму, и попеременно наблюдал за машиной и изучал планировку пристани для яхт.
Адреса уже были у меня в голове; информация мне больше не нужна. Этот клочок бумаги предназначался Джорджу. Почерк, отпечатки пальцев на нём, даже сама бумага могли пригодиться ему сейчас или позже. В конце концов, война обещала быть долгой.
Около четырёх часов вечера стало довольно прохладно. Я время от времени засыпал на несколько минут, натянув бейсболку до самого низа и обхватив себя руками, пытаясь хоть немного согреться.
Глава 22
ЧЕТВЕРГ, 22 НОЯБРЯ, 07:27.
Глаза жгло всё сильнее, лицо холодело, и я всё чаще поглядывал на часы. Было всё ещё темно. Я достал адреса из тайника и прошёл вдоль живой изгороди, прежде чем перепрыгнуть через неё, затем пошёл по дороге к входу, спустился к кольцевой развязке и прошёл мимо магазинов и кафе. Всё было по-прежнему закрыто; редкий свет пробивался сквозь жалюзи пары небольших лодок, когда там ставили чайник, чтобы сварить первую чашку кофе.
Я достал из машины набор для мытья; на другой стороне парковки, у пляжа, был душ с пресной водой. Я вымыл голову и быстро осмотрел себя зубной щёткой. Треть своей взрослой жизни я провёл в поле, ночуя на улице, но сегодня я не мог позволить себе выглядеть как бомж. Иначе я бы и пяти минут не протянул в Монако. К тому же, мне нельзя было ходить в купальнике или с голым торсом где-либо, кроме пляжа. И никаких автофургонов.