«Один из металлических грузил, которыми они держат зонтики. Эти окна, знаете ли, довольно прочные».
«Мне нужно тебя кое о чём спросить», — я вытер нос. «Есть ли где-нибудь в вашем районе место, куда я мог бы прямо сейчас отправить электронное письмо? Это может быть важно. Один из парней на лодке был вчера вечером с Greaseball. Он британец, ему чуть за тридцать, худой, с длинными чёрными кудрявыми волосами. Похож на гитариста из Queen, понимаешь, о ком я?»
Он проигнорировал глупый второй вопрос и на несколько секунд задумался над первым. «Главный вокзал в Ницце. Там есть несколько таких киберпунктов. Их, наверное, четыре или пять. Кажется, они запирают вокзал на ночь, но я не уверен. Снаружи точно есть два».
Я рассказал Хуббе-Хуббе о том, что видел внутри лодки, и попросил его передать это Лотфи, пока я еду в Ниццу. «Передай Лотфи, чтобы держал курок наготове, пока я не вернусь. А если они двинутся раньше, вы двое, просто повеселитесь!» Я хлопнул его по плечу. Осмотрев тротуар на предмет людей, я вышел и вернулся к «Мегану».
Проезжая мимо входа в пристань и направляясь к позиции Лотфи, я слушал, как Хубба-Хубба инструктирует Лотфи по сети, затем начал придумывать кодовые слова, которые мне понадобятся в электронном письме.
Я ехал вдоль побережья в сторону Ниццы. В это раннее утро город был совершенно мёртв. Несколько машин проехали мимо меня, и редкие влюблённые пары или заблудшие души бродили среди ярко освещённых витрин.
Главный вокзал представлял собой величественное здание XIX века, в котором множество современных элементов из стали и стекла теперь дополняли огромные гранитные блоки. Вокруг вокзала располагалось множество кебабных, секс-шопов, газетных киосков и сувенирных лавок.
Хабба-Хабба был прав: станция была закрыта, вероятно, чтобы не превращаться в ночной приют для бездомных. Две упомянутые им киберточки находились среди группы из шести-семи ярко освещённых стеклянных телефонных будок слева от главного входа. Единственные камеры, которые я видел, были направлены на вход. Я проехал мимо и втиснулся в единственное видимое пространство на боковой дороге.
Киберпоинт был точно таким же, как в Cap 3000. Я надел латексные перчатки, вставил телефонную карту и зашёл в электронную почту.
Я начал отбивать звук двумя пальцами, постепенно ускоряя темп.
Было приятно увидеть тебя вчера. Знаешь что? Думаю, тебе лучше поторопиться, если хочешь сойтись с Сюзанной. Я только что видел её с одним парнем. Не знаю его имени, но ты, возможно, его знаешь, у него длинные тёмные вьющиеся волосы. Ему около тридцати пяти, и он говорит по-английски. Ты его знаешь? В любом случае, он довольно активен. Я также видел его и Дженни вместе вчера вечером, что выглядело немного подозрительно, так как они, очевидно, очень хорошо знают друг друга, и, похоже, этот парень определённо всё рассказывает Дженни. Ты знала об этом, или Дженни скрывает это от тебя? Извини, если это печальные новости, но я просто подумал, что тебе будет интересно узнать. Хочешь что-нибудь мне рассказать? Если да, то я могу зайти завтра вечером после работы. Я бы пожелал тебе хорошего дня, но, возможно, и нет.
P.S. Я отдала твой подарок Сюзанне, она любит красный цвет.
Я закрыла дверь и вытащила телефонную карту. Если Джорджу захочется что-то новое, или мне нужно будет сменить тариф, я заберу её завтра вечером в DOP.
Глава 30
Внезапно в ухе раздался треск помех – это была проверка в восемь утра. «Алло, алло – проверка радио». Когда я сунул руку под куртку, то услышал «Х?», а затем два щелчка. Потом «Н?». Я дважды ударил по прессе.
«Все в порядке».
Радио замолчало. Я вытащил руку из кармана и расстегнул молнию. Пальто хорошо справилось со своей задачей за ночь, и пару раз мне даже пришлось немного расстегнуть верх.
Лицо у меня было грязное, глаза жгло, но моя задача заключалась в том, чтобы не спускать курок с лодки-мишени, и я это делал. Ни снаружи, ни внутри не было никаких признаков жизни.
Сегодня рассвет был немного позже из-за облачности, и последний час с моря дул лёгкий бриз, шелестя растительностью вокруг меня. День обещал быть унылым, серым, унылым, вряд ли тем, что фотографы для открыток спешат запечатлеть.
За моей спиной уже ощущалось движение транспорта, а внизу с грохотом распахнулась ставня магазина. Держу пари, что сейчас табачник получит свою долю.
Вернувшись вчера вечером из Ниццы, первым делом я сложил полотенце и подложил его под задницу. Конечно, это не превратило мой офис в номер отеля на набережной Круазетт, но мне было довольно комфортно. Все мои «Сникерсы» исчезли, и я нагадил в пластиковую упаковку. Рядом лежала бутылка с водой, полная мочи.
Я откинула волосы назад руками и потёрла глаза, чтобы проснуться. Сейчас было не время расслабляться. Я слышала тяжёлое дыхание: кто-то бежал по дороге слева от меня. Он не торопился, пока до меня добрался, и я была поражена, когда ему наконец удалось: хрипы и шарканье ног создавали впечатление, будто у него вот-вот случится сердечный приступ.
В марине царило оживление: довольно много людей выходили из своих лодок. Команда мусоровоза выгружала бутылки из-под шампанского и ёмкости с икрой из двухколёсных контейнеров. Я мысленно отметила, что когда-нибудь обязательно узнаю, кто мои биологические родители. Я бы не отказалась узнать, что моё место в таком месте, возможно, даже получить место в Бостонском яхт-клубе, а не просто работать там.
Вокруг меня раздавалось птичье пение. Я перевернулся на бок и подпер голову правой рукой, вытянув ноги, пытаясь восстановить хоть какую-то чувствительность. Теперь я лучше видел кемпер «Фольксваген». Он был жёлто-белым, одним из новых, квадратной формы, и все окна были закрыты алюминиевыми складными шторками. Должно быть, они опустили головы, как только колёса перестали вращаться.
Поглядывая в бинокль одним глазом, потому что мне было лень сидеть и смотреть в оба, я наблюдал, как пара с лодки справа от «Девятого мая» выходит на палубу. Их волосы торчали дыбом, как, наверное, и у меня, они возились на палубе, флисовые куртки защищали их от ветра. С «Девятого мая» по-прежнему ничего не было видно: чёрные шторы всё ещё закрывали переднее окно и два окна с другой стороны, обращённой ко мне. Я провёл биноклем по пластиковому покрытию диванов на верхней палубе и пульта управления. Оно немного прогибалось под ветром, но, похоже, его никто не трогал.
Я подумал о том, что может происходить за этими шторами. Может быть, они уже поднялись, все трое, и просто ждали, когда их заберут, лёжа на койках, чтобы убить время, или запоминая карты улиц и расписания автобусов и поездов. Что бы это ни было, я хотел, чтобы они поторопились и занялись этим. Чем дольше они там оставались, тем больше шансов, что меня раскусят.
На парковку въехал очень маленький, узкий японский фургончик, и из него вышел тот самый старый садовник, которого я видел вчера: он был одет в тот же мешковатый зелёный комбинезон и резиновые сапоги. Казалось, сейчас он больше беспокоился о кемпере, чем о своих растениях; он плелся к нему, словно собираясь устроить скандал. Возможно, кемперов встречали не так радушно, как всех остальных, судя по табличке у входа в марину.
Добравшись туда, он закричал и забарабанил по боковой панели. Одна из штор поднялась, а он продолжал кричать и размахивать руками, словно регулировщик движения. Очевидно, он получил удовлетворительный ответ, потому что вернулся к своей машине чуть более бодрым шагом. Он открыл раздвижную дверь, и оттуда показались вилы, лопаты и тачка. Инструменты вываливались один за другим, лязгая при ударе о землю. Я только надеялся, что он не проснулся в три ночи, решив первым делом разобраться с этой V-образной ладонью, поднятой за этой чёртовой скамьей. Что бы он ни задумал, этому пока не суждено было сбыться. Он выглядел так, будто собирался пойти на первый перерыв.
Опустившись на порог раздвижной двери, он выстучал сигарету из пачки. Дым быстро развеялся по ветру.
«Проверка радиосвязи. Х?»
Я расстегнул.
Щелк, щелк.
«Н?»
Я протянул руку и дважды нажал на кнопку.
«Всё в порядке. Пора менять батарейки».
Он был прав: нам нужно начать день со свежими силами, и мне нужно было это сделать, прежде чем мистер Макгрегор приползет сюда и начнет копать там, где ему не рады.
Я вытащил рацию из куртки, отклеил батарейки от скотча, снял крышку и поставил их на место. Я проверил дисплей, чтобы убедиться, что питание включено, и что я всё ещё на первом канале, а затем закинул Sony обратно в куртку.
Вскоре раздвижная дверь фургона мистера Макгрегора закрылась, и он покатил к бетонным ступеням, прежде чем исчезнуть в пустоте подо мной у начала лестницы. Мне ничего не оставалось, кроме как остаться на месте и продолжать работу.
Утренняя поездка на работу на главной улице набирала обороты, и вскоре мимо меня и скамейки для траха проехала тачка мистера Макгрегора, поглядывая на кемпер и ворча себе под нос. Может, он был не так твёрд, как думал. Вскоре я услышал справа металлический стук: его инструменты сняли с тачки, и он начал копать высохшую на солнце землю. Если он меня увидит, мне придётся притвориться бродягой и позволить ему вышвырнуть меня. Я мог бы дойти до входа в марину и, может быть, посидеть на автобусной остановке; по крайней мере, у меня всё ещё будет наблюдатель на обоих выходах. Тогда нам всем троим придётся по очереди держать курок, пока Ромео не тронутся. Это был бы кошмар, но я ничего не мог с этим поделать.
«Алло, алло — проверка радиосвязи».
Я сунул руку в карман куртки. Должно быть, девять часов.
"ЧАС?"
Щелк, щелк.
«Н?»
Щелк, щелк.
«Все в порядке».
Следующие три с половиной часа стали настоящей головной болью. Мистер Макгрегор, похоже, больше курил, чем занимался садоводством, что меня вполне устраивало, поскольку он делал перерывы в дальнем конце сада. Внизу, в марине, люди сходили со своих лодок и возвращались с багетами или пакетами круассанов; развозные фургоны прибывали и делали свои дела в магазинах; машины въезжали на парковку, и мужчины с наборами инструментов и комбинезонами принимались за работу на палубах, такелаже и прочем судовом оборудовании. Из ресторанов время от времени доносилась музыка, а из табачной лавки время от времени раздавались громкие голоса или взрывы смеха посетителей, прерываемые звоном бьющегося стекла. Должно быть, ребята, менявшие окна, были на месте.