Пара попрощалась с парнем и в последний раз поворковала над его собаками, прежде чем подойти к стеклянным дверям и с грохотом вставить билеты. Когда они проходили на платформу, я услышал поезд, прибывший точно по расписанию. Грохот рельсов усилился, и собаки зарычали, когда поезд остановился со скрежетом тормозов. Я с грохотом вставил билет и подождал у стоек валидации, пока не услышал, как открываются электрические двери и пассажиры прощаются по-французски. Только после этого я вышел на платформу, не глядя ни налево, ни направо, и сел в первый попавшийся вагон.
Со своего места лицом вперёд я видел затылки Ромео и сумку Slazenger на багажнике над ними через двери вагонов. Я сидел и ждал, готовый снова выпрыгнуть, если они это сделают. Двери закрылись, и поезд слегка дернулся и тронулся с места.
В сети появился Hubba-Hubba. «Ромео в поезде?»
Щелк, щелк.
«Вы в поезде?»
Щелк, щелк.
«H — мобильный».
Его нога, вероятно, стояла на борту, когда «Скудо» с визгом мчался в сторону Монако.
Железнодорожная линия шла вдоль прибрежной дороги, но никаких признаков Хуббы-Хуббы не было видно. Догнать её будет настоящим кошмаром; придётся просто сделать всё, что в его силах.
Я ни за что не собирался заходить к ним в вагон, вдруг мы встретимся в проходе. Кто-то из них мог пойти в туалет или просто отойти от места, где они сели, как поступил бы я на их месте, чтобы избежать слежки.
Я сидел, смотрел на море и следил за машинами, которые мы обгоняли на дороге. Если повезёт, Лютфи будет подъезжать к туннелям прямо перед Монако.
Приближаясь к Монако, мы увидели, как величественные старые здания с деревянными ставнями и уродливые новые загораживают вид на море. Затем мы въехали в туннель, уводящий нас глубоко в горы. Поезд несколько минут грохотал в темноте, прежде чем вынырнуть на ярко освещенную огромную подземную станцию. Это место напоминало сцену из фильма о Джеймсе Бонде – огромную пещеру из нержавеющей стали и мрамора.
Поезд замедлил ход, несколько человек встали со своих мест и собрали сумки и портфели. Я же остался стоять, глядя на вокзал. Платформы были чистыми, мрамор — отполированным до блеска; даже светильники выглядели так, будто их купили в Икее.
Двери поезда открылись, и люди в деловых костюмах столкнулись с японскими туристами в толстовках с символикой Гран-при Монако и бейсболках Каннского фестиваля, которые вышли на платформу и направились к началу поезда. Я тоже вышел и последовал за толпой, нахлобучив кепку на себя и оглядевшись вокруг.
Я заметил их впереди. Ромео Два всё ещё был в солнцезащитных очках, а Первый нёс сумку через плечо. Я достал свои очки и тоже надел их на нос. Примерно в шестидесяти или семидесяти метрах передо мной были эскалаторы, ведущие на мост. Стадо поднималось по ним и уходило налево, через пути, в билетный зал. Я ещё раз мельком увидел Ромео, делающих то же самое. Ромео Два снял очки, переходя дорогу, разглядывая всё вокруг, но, надеюсь, ничего не видя, пока по громкоговорителю плавно раздавались объявления, а на огромных плоских экранах высвечивалась информация о поездах.
Мы вошли в зал касс: ещё больше акров нержавеющей стали и полированного мрамора, всё ещё под землёй. Вокруг меня скрипели туфли и цокали каблуки под шипение кофемашин и болтовню людей за чашкой эспрессо. Толпа ждала один из многочисленных лифтов, чтобы подняться на первый этаж. Мне не хотелось присоединяться к ним, сколько бы людей ни вмещали лифты.
Держа в левой руке поясную сумку и пистолетную рукоятку браунинга, я взбирался по стальной лестнице, оборачиваясь назад примерно через каждые десять ступенек. Это оказалось дальше, чем я ожидал, и я начал задыхаться. Меня осенило, что я совершил ошибку: мои шансы добраться туда до двух сборщиков налогов были ничтожно малы. Я мог бы идти быстрее, если бы держался за поручень, но не хотел оставлять никаких следов. Я размахивал руками и продолжал идти вперёд.
Наконец, над головой у меня появился дневной свет. Ещё три пролёта, и я оказался на уровне земли. Я увидел четыре серебряные двери лифтов и небольшую группу ожидающих. Я вошёл в вестибюль, жадно глотая воздух, пытаясь успокоиться, но затылок начал потеть. Стеклянно-стальной фасад небольшого коридора выходил на автобусную остановку на моей стороне оживлённой улицы. Я видел, что мы высоко над княжеством, так как смотрел на Средиземное море, но порта там не было. Должно быть, он был где-то внизу.
Пока я шла к автобусной остановке, с моря дул лёгкий бриз. Я огляделась по сторонам в поисках Ромео. Они должны были идти налево, к театру Де Ла Скала.
И тут я увидел их на углу, метрах в пятнадцати слева от меня. Ромео-два сверялся с небольшой картой, пока первый нервно оглядывался и увлёкся пачкой «Мальборо». Теперь я держался к ним спиной и пошёл прямо к автобусной остановке, ударяя прессом. «Алло, алло, есть кто-нибудь? Это N, есть кто-нибудь?»
Ничего не происходило. Я подождал чуть меньше минуты, а затем резко повернулся к дороге, надеясь увидеть их боковым зрением. Они спускались с холма к казино и территории Дворца. Я пошёл за ними и сразу же заметил две камеры видеонаблюдения. Я ненавидел это место: оно было похоже на огромную, роскошную версию дома Осборнов.
Я перешёл дорогу на правую сторону, надеясь избежать столкновения; порт находился примерно в трёхстах футах подо мной. Над нами висели огромные серые облака, закрывая вершины гор.
Орды грузовиков и мотоциклов с визгом сновали вверх и вниз по дороге, которая, вероятно, была построена в начале 1900-х годов для пары редких «Бентли».
Чем ниже мы спускались к центру казино, тем выше становились вокруг нас банковские здания. Дома, некогда бывшие роскошными особняками, теперь были украшены латунными табличками. Я почти чувствовал запах крупных денежных сделок, проворачивавшихся за их плотно зашторенными окнами.
Ромео снова сверились с картой, прежде чем продолжить путь мимо сверкающих «Роллс-Ройсов», «Ягуаров» и «Мини», выстроившихся в ряд в Британских автосалонах. Один из них затягивался своим «Мальборо», выпуская клубы дыма над головой, пока их не унесло ветром. Если они направлялись к «Де ла Скала», им скоро придётся пересечь дорогу и свернуть направо. Я остановился, вошёл в книжный магазин и очень заинтересовался французской кулинарной книгой с изображением большого пирожного на обложке.
Они пересекли границу. Я снова ударил по прессе, улыбаясь, как идиот, болтающий по мобильнику. «Алло, алло, есть кто-нибудь?»
Должно быть, они направлялись к театру «Де ла Скала». Теперь они были на моей стороне дороги и шли по авеню Сен-Мишель. Я знал это, потому что название было высечено на каменной плите прямо над моей головой, как и названия всех здешних улиц.
Они свернули на правый поворот авеню всего в пятидесяти ярдах от холма и скрылись из виду. Прямо перед ними, примерно в двухстах ярдах, за ухоженными газонами, фонтанами и защищёнными от мороза фикусами, находилось казино с его леголендовскими полицейскими. Но им оставалось ещё около пятидесяти ярдов до конца авеню Сен-Мишель, где у них снова был выбор направления.
Я снова вышел в сеть, когда начал следить. «Привет, привет, привет. Кто-нибудь есть?» По-прежнему ничего.
Глава 33
Я не хотел оставаться позади них, потому что не действовал на опережение. Если я собирался остаться единственным членом команды на земле с «Ромео», мне действительно нужно было сейчас выполнять работу Лотфи, ожидая их в «Де ла Скала» для встречи с хавалладой. Но это означало бы забежать вперёд, и если бы они, дойдя до конца улицы, ушли куда-то ещё, я бы оказался в дерьме.
Я шёл по Сен-Мишелю и разговаривал со своей воображаемой девушкой широким, улыбающимся голосом. «Привет, привет, это N». Всё безрезультатно. Может быть, они застряли в пробке; может быть, Лотфи был здесь, но внизу, на парковке. Что бы ни происходило, мне нужно было принять решение.
Я свернул на ступеньки, ведущие прямо под уклон, чтобы срезать поворот, по которому они шли к казино. Ступеньки вели к многоквартирному дому на крутом склоне дороги и были довольно стертыми, что, как я надеялся, должно было доказать, что это короткий путь.
Я мчался по ним, мимо экзотических растений и скучных серых бетонных блоков по обе стороны от меня, держа левую руку на поясной сумке и браунинге, поглядывая на трекер, словно опаздывал на встречу, пока не добрался до дороги внизу. Казино находилось чуть левее меня, примерно в ста пятидесяти ярдах. Полицейские Леголенда сдерживали людей, чтобы «Феррари» и «Роллс-Ройсы» могли где-то припарковаться. Подстриженные газоны поливали поливалки; прямо слева по дороге, чуть меньше чем в ста ярдах, находился перекрёсток с авеню. Я повернул направо, никуда не проверяя, потому что «Ромео» могли уже быть на перекрёстке и направляться в мою сторону. Я продолжал играть, поглядывая на часы, спеша мимо женщин в шубах и дорогих магазинов.
К тому времени, как я свернул за угол к площади Де ла Скала, моя шея была не просто влажной, а мокрой от пота. Лотфи нигде не было видно на траве, он прислушивался к моим словам, чтобы решить, когда пора идти в торговый центр и начать встречу. Единственными людьми, которых было видно, были лесорубы в оранжевых комбинезонах, которые пили кофе на скамейке. Я снова попытался связаться по рации, но ничего не произошло. Придётся действовать: возможно, я здесь один.
Я направился к стеклянным дверям торгового центра, глубоко дыша, чтобы восстановить силы, протолкнулся плечом, вытирая пот манжетами рубашки, и направился прямиком в кафе, мимо стойки регистрации и мраморного входа в римском стиле. За стойкой сидела та же безупречно одетая темноволосая женщина, продолжая болтать по телефону. В кафе тоже были такие же люди, которые тихонько разговаривали по мобильному или читали газеты. Некоторые делали и то, и другое. Я придвинул стул к дальней стороне уличных столиков, к левому углу торгового центра, так что я оказался лицом к стойке регистрации, но также мог прикрывать выход у химчистки.