Группа эвакуации, вероятно, из посольства или военно-морского флота, проезжала мимо зоны пикника с противоположной стороны, из Ниццы. Если банка из-под колы была на месте, они выбрасывали её вместе с остальным хламом, который выбрасывали в качестве укрытия, и продолжали спускаться примерно на пятьсот ярдов к DOP, подбирали хавалладу и продолжали движение по дороге к Вильфраншу и военному кораблю.
Зону для пикника вырубили в лесу и засыпали гравием. Деревянные скамейки и столы вмуровали в бетон для воскресных семейных посиделок. Я полагал, что урны для бутылок были там только для того, чтобы местные богачи могли подъехать на своих мощных внедорожниках и выбросить пустые бутылки из-под шампанского, накопившиеся за неделю, и почувствовать, что делают что-то для окружающей среды.
Мы продолжали ехать, пока не остались примерно в четырёхстах ярдах от места высадки, после чего я свернул на небольшую парковку, а Лютфи направился за DOP к месту для пикника. Там было место примерно для шести машин; днём здесь толпились люди, выгуливавшие собак в лесу, а ночью – подростки и гулящие бизнесмены, предающиеся совсем иному виду деятельности. Повсюду валялось столько использованных презервативов, что ими могла бы подавиться целая армия собак. Как бы то ни было, для собак было уже поздно, а для всего, что с заднего сиденья, – ещё рано, так что я был один.
Когда Лотфи скрылся в темноте, я включил фары «Ауди», заведя двигатель. На несколько секунд моя голова откинулась на подголовник. Я был совершенно разбит: мозг болел от одной мысли о том, что мне делать дальше.
Задача Лютфи на пикниковой площадке заключалась в том, чтобы предупредить меня, если с его стороны кто-то появится, когда я сгружу машину с Гумаа, и оставить маркер «Кока-Лайт» после того, как работа будет закончена. Скоро ко мне присоединится Хубба-Хубба, и он будет прикрывать меня с этой стороны.
Вскоре Лотфи появился в сети: «На парковке шум L. Есть ещё две машины, в «Пассате» много движения. Пассаты очень активно изучают карту. Рядом с ним «Рено» пустует».
Я дважды щёлкнул. Очевидно, я ошибся: ещё не слишком рано для таких дел. Может, им просто хотелось ещё по одной на дорожку, прежде чем они разъедутся по домам к своим партнёрам.
Пока я ждал, я вытащил загон, надеясь, что тот, кто забирает Гумаа, будет проезжать мимо с интервалами ночью, а не только перед рассветом. Было бы нехорошо, если бы он проснулся в брезенте и подумал: «Какого хрена я тут делаю с этой булавкой во рту?»
Я пока не слышал никаких движений с его стороны, но ему понадобится еще один залп «Специального К», чтобы удержаться на плаву, или что он там делал сзади.
С холма показались фары, и машина свернула на парковку. Когда они запрыгали по гравию, я узнал «Меган». Хабба-Хубба поравнялся со мной и опустил стекло. Я сделал то же самое и перегнулся через пассажирское сиденье, чтобы поговорить с ним. Он, казалось, с нетерпением ждал указаний.
«Подойдет ли Л'Ариан для того, чтобы сжечь эту штуку?»
Нужно было выбрать место, которое не будет привлекать слишком много внимания, по крайней мере, не в течение трех дней, и жилищный проект казался беспроигрышным вариантом.
Он на мгновение задумался, барабаня пальцами по рулю. «Думаю, так и будет, но мне нужно подождать гораздо позже. Сейчас там слишком много народу. Может, где-то за полночь. Ничего?»
Я кивнул. Мне просто хотелось убедиться, что нет ни моих отпечатков, ни ДНК, ни чего-либо ещё, что могло бы связать нас с этим делом. Я сказал: «И номера тоже потеряй, приятель».
Хабба-Хубба улыбнулся так, что я смог разглядеть белизну его зубов. «Конечно. Я подарю их тебе на память». Он кивнул в сторону задней части «Ауди». «Как он?»
«Ни слова не слышал. Он сейчас получит хорошие новости с ручкой, на всякий случай, если ему придётся долго ждать». Я нащупал защёлку открывания багажника и выбрался на свежий и довольно прохладный воздух. Когда я открыл крышку, зажегся свет, и от заведённого двигателя повеяло тяжёлым запахом выхлопных газов. Я едва мог разглядеть его лицо в свете лампы багажника, и было очевидно, что движение машины, а может быть, и его собственные усилия, не пошли ему на пользу. Булавка от подгузника порвала ему часть губы и языка. Он всё ещё дышал; кровь пузырилась из уголка его рта и попадала на платок, сползший по лицу, а один остекленевший и расширенный глаз был открыт.
Я оттянул ему веко и снова прикрыл платком глаза, прежде чем слегка перевернуть его. Я прижал ручку к его заднице и нажал на курок. Он проснётся, решив, что ему в щеку вживили мяч для гольфа. Впрочем, он вряд ли станет об этом сильно беспокоиться, когда увидит, что находится в стальном корпусе военного корабля, а на него надвигается целая каюта очень серьёзных голов.
Я закрыл багажник, убрал ручку, кашляя от выхлопных газов, и подошёл к Хуббе-Хуббе. «Что ты ему сказал? Ну, знаешь, чтобы он забрал его в гараж».
Он улыбнулся ещё шире, довольный моим вопросом. «Я сказал ему, что хочу вернуться туда, откуда он только что пришёл. Он спросил, почему, и я ответил, что мне нужны деньги. Он сказал, что не понимает, о чём я говорю. Поэтому я настоял».
"Как?"
«Это было легко. Я представил тебя как человека, который отрубает головы хавалладе, и пообещал, что если он не отдаст деньги, ты с ним это сделаешь. Я сказал ему, что у всех нас очень тонкая кожа».
Неудивительно, что он не слишком стремился пожать руку.
Хабба-Хабба закончил рассказ: «Сначала он всё говорил, что у него нет денег. Я это знал — он просто отдал их Ромео. Я просто хотел увести его с улицы, чтобы мы могли его подвезти. Но потом он начал говорить, что деньги могут быть у меня, что они у него в машине. Это было неплохо, правда?»
«Для новичка…» — я ухмыльнулся ему в ответ. «Слушай, спасибо, что вытащил нас из этой передряги сегодня. Ты очень быстро сообразил».
Он на мгновение убрал руки с руля, сдаваясь. «Ничего страшного. Его нужно было остановить. К тому же, это ты собирался отрубить ему голову, не так ли?»
Теперь ему хотелось что-то сказать. «Насчёт денег…» Он коснулся комка на груди. «Что мы будем с ними делать?»
«Раздели на троих. Почему бы и нет?»
Ему это не понравилось. «Нельзя, это не наше. Мы должны положить его к телу, и его отвезут на корабль. Если мы его оставим, это будет кража. Лютфи согласился бы со мной».
Если мы вернём его, он просто затеряется в воздухе. Я покачал головой. «Знаешь что, сохрани его, а в воскресенье решим, что делать. Кто знает, может, в ближайшие два дня будет ещё много всего такого, о чём стоит беспокоиться».
Прежде чем он успел что-то добавить, я объяснил ему, как собираюсь осуществить высадку в Гумаа.
У Хуббы-Хуббы на уме было кое-что другое. «Нам же это сошло с рук, да?»
«Один есть, осталось два. Позже утром я проверю контейнеры для вторсырья, чтобы посмотреть, не пролили ли они свет на связь между Гриболлом и Кёрли. Будет около пяти, и мне нужно, чтобы Лотфи взял на себя инициативу, там же, где и сегодня утром, когда я буду готов. Кто знает, может, у тебя всё-таки появится шанс разобраться с Гриболлом».
Это сделало его счастливым.
«Убедись, что Лотфи в курсе происходящего, и скажи ему, что нам ещё пару дней понадобится его Бог. После этого мы будем в безопасности, и он сможет отдохнуть остаток недели».
«Я спрошу его».
«Хорошо. Давай, помоги мне».
Мы вытащили Гумаа из Audi, положили ему на место бумажник и перенесли его в багажник «Мегана». Нам потребовалось около двух-трёх минут, чтобы связать ему руки и ноги скотчем, а затем соединить все четыре конечности. Затем я правильно заклеил ему веки, пока Хубба-Хубба тренировал Лотфи, прежде чем вернуться к «Ауди» с новой фразой в свой список. «Один есть, два осталось», — сказал он и тихонько усмехнулся, когда я сел в свой «Меган».
«Это мобильный N для DOP. L, подтвердите».
Щелк, щелк.
Я вытащил деньги из свитера и положил их под водительское сиденье, надеясь, что хоть немного из них вернется со мной в США.
Глава 37
С выключенными стоп-сигналом и фонарём заднего хода я выехал на дорогу задним ходом, и в её задних фонарях горел лишь слабый красный свет. Когда я нажал на тормоз, чтобы переключиться на первую передачу перед подъёмом, белого света заднего хода и ярко-красного не было.
ДОП находился примерно в четырёхстах ярдах слева от меня, в конце небольшой травянистой тропинки, которая уходила примерно на восемь ярдов вглубь, прежде чем была огорожена цепью. Казалось, так было годами. По другую сторону цепи, на склоне холма, громоздились друг на друга старые холодильники, а пухлых мусорных мешков хватило бы на год для сжигания мусора в мусоросжигательной печи рядом с безопасным домом.
Лютфи вышел в сеть. «Ждите, ждите. Между вагонами есть движение. Двигатели работают. N, подтвердите».
Я дважды щелкнул и замедлился.
«Обе машины на ходу. Подождите, подождите… на главной… подождите… один налево, один направо, на вас, на север, на вас. Подтвердите».
Я снова дважды нажал на педаль газа, выжал тормоз и сцепление и ждал, пока меня осветят фары. Главное, чтобы сзади никого не было, всё было в порядке. Через несколько секунд два луча пронеслись над возвышенностью, а затем, когда машина поднялась на вершину холма, осветили меня полностью. Кто бы ни был в машине, он бы никогда не понял, стою я на месте или нет, и это избавило меня от необходимости проезжать мимо высадки, разворачиваться у места для пикника и повторять попытку.
Я увидел выцветшую, нарисованную от руки табличку, прибитую к дереву. Должно быть, она гласила, что подъездная дорога — частная собственность, а свалка запрещена, так что проваливай. Мне было всё равно. Я просто выключил фары и не спеша ехал в темноте. Постоянно нажимая на тормоз, я медленно ехал по твёрдым грязевым колеям, подъезжая к цепи.
«Это помехи N. Никто не отвечает».
Они знали, где я, и я хотел сократить время в эфире и приступить к работе. Трасса была обсажена елями и колючим кустарником, усеяна мусором, принесённым ветром.